Центр профессиональной подготовки инструкторов по служебной и боевой подготовке ГУ МВД по Москве отметил во вторник первый год со дня своего создания. Это первое и пока единственное в системе МВД России учебное заведение подобного рода. В его задачи входит профессиональная подготовка полицейских к действиям в экстремальных ситуациях, обучение инструкторов, способных в дальнейшем распространять уникальные методики центра в своих подразделениях.
Заместитель начальника центра Вячеслав Перелыгин — специалист с 25-летним стажем по профессиональной подготовке сотрудников полиции — рассказал в интервью РИА Новости, почему сегодня школа подготовки московских полицейских сравнима с признанными мировыми лидерами, а в некоторых странах вызывает удивление и зависть.
— У входа в центр на стенде выставлены полицейские шевроны различных государств. Здесь проходят подготовку полицейские-иностранцы?
— Нет. Но к нам сюда приезжают делегации по обмену опытом, также как и мы ездим. Например, в Израиль — эта страна, считается, воюющая, там на очень высоком уровне стоит подготовка полицейских. И должен вам сказать, мы от них не то чтобы совсем не отличаемся (все-таки мы шли к нынешней системе своим путем, и потому отличие есть), но когда мы встретились — мы практически говорили с ними на одном языке.
— Разве этот язык не универсален для полиции всего мира?
— Оказывается, нет. В Израиле была большая международная конференция, участвовало порядка 18 стран. Все участники признали, что Израиль — это классно. Сингапур еще говорил, что у них похоже работа строится. А в большинстве других стран — Чехия, Словения, Польша, Германия, Италия, Греция и так далее — работа совершенно не такая.
Пообщавшись с ними и с теми еще, кто к нам сюда приезжал, я понял, что у всех свои особенности. Сирия тоже воюет, для них специальная подготовка — вопрос выживания. Так что тренировки личного состава им не особо интересны, им интересно было на базе ОМОНА бронемашины посмотреть.
Или Китай: страна с военной дисциплиной, там с боевой подготовкой все четко. Но когда мы показали им свой "коридор полицейского", у них глаза заблестели. Кто-то сказал слово "Шаолинь", они аж заулыбались, закивали — пошел контакт.
Мы на сегодняшний день большой скачок сделали в развитии системы профподготовки. Один наш тренер регулярно ездит по приглашениям в страны Европы — Великобританию, Голландию, другие — на трехдневные курсы, куда приходят и местные полицейские. Они в шоке от некоторых наших методик, которые мы считаем элементарными, у них же "глаза раскрываются".
То есть у европейской полиции работа совсем другая, они многих вещей просто не знают. Во многих странах сформирован культ полицейского, за счет авторитета они могут очень многое. С точки зрения технической оснащенности у них все хорошо, но в плане личной полицейской работы они пасуют в сложной ситуации, скидывая все на спецподразделения.
— Можно ли сравнить ваш центр с тем же израильским по техническому оснащению?
— Вот как раз по техническому оснащению — нельзя. В этом плане мы запаздываем. Но мы опираемся на другое важное качество, которое между собой называем "голый энтузиазм". С помощью которого делаем такие вещи, что приезжающие к нам иностранные делегации, видя, что курсант может сделать в спортзале фактически на голом полу, только с подручными средствами, изумляются. Они не представляли, что такое возможно.
Обратите внимание, у нас в спортзале даже отсутствуют маты или татами. Зато вот в так называемом "полицейском коридоре" есть стулья, стол с пустыми бутылками, кухонный нож и сокурсники в роли хулиганов. То есть мы используем в учебном процессе буквально все, что нас окружает в повседневной жизни.
— Они даже не в спортивной, а в полицейской форме. И без амуниции.
— Мы не наряжаем сотрудника, проходящего курс подготовки, в амуницию. Экипировка — да, это хорошо, но в реальности полицейский, попадая в обычную криминальную ситуацию на улице, вряд ли будет в полной амуниции. Поэтому на наших занятиях всего этого нет, они учатся работать в своей повседневной форме и со своим оружием.
Если это первоначальные курсы — там просто один уровень подготовки, с азов. Если мы говорим о повышении квалификации уже действующего сотрудника — соответственно, уровень другой. Там он приходит и должен выполнять поставленные перед ним задачи. Умеет или нет, без разницы, задача должна быть выполнена, на выходе он должен как минимум остаться "живым", как максимум — с наименьшим количеством "травм". Без реального членовредительства, но максимально близко к реалиям улицы.
Чем проще, тем лучше — это показывает практика. И когда речь заходит о технической оснащенности, я считаю, что мы можем фору всем дать с нашим "голым энтузиазмом".
— Но работе в экипировке тоже нужно обучать?
— На определенном этапе экипировка у нас применяется. Вот парни пришли в бронежилетах и касках. Они будут проходить типовой "полицейский коридор", ряд комнат из легких мобильных конструкций, в каждой из которых смоделирована определенная проблемная ситуация. В одной они столкнутся с хулиганством, в другой с бытовой агрессией, в третьей — с откровенным криминалом и вооруженным нападением. Мы исходим из того, что они выезжают по вызову, поэтому прибывают экипированными, хотя и не знают, что конкретно их ждет.
Далее мы можем перчатки "хулиганам" раздать, чтобы усилить физический контакт, можем как-то еще скомбинировать по ходу действия. Летом мы просто выводим группу на берег реки, на полигон, где есть и полоса препятствий, и подлесок, и на траве можно поползать, и в полуразрушенных зданиях побегать.
Конечно, хотелось бы многое дополнить. В идеале хотелось бы иметь такой классный полигон, на который мы в Израиле все облизывались. Представляете, там целый учебный город из двух-трехэтажных зданий, включая клуб с дискотекой, полицейский участок, банк, жилой дом, улицы с остановками — весь набор. Этот город у них "вмонтирован" в тренировочный комплекс полицейской академии, там они могут не просто отрабатывать реальные ситуации, они могут переходить в здание того типа, которое максимально близко подходит под конкретную задачу.
Хотя, конечно, в Израиле тепло практически круглый год и есть возможность всем этим постоянно пользоваться. Ну и опять же там штат полиции во всей стране меньше, чем у нас в Москве, и нет такой очереди на курс подготовки.
Мало того, у них работа в учебном городе идет со страйкбольным оружием, полностью имитирующим их же боевые стволы. Они могут работать с оружием и не бояться этого. У нас, к сожалению, в этом плане еще какое-то предубеждение и стереотипы.
— Это известная проблема. Здесь, наверное, и помогли бы технические новинки типа виртуальных лазерных тиров.
— Вы знаете, мы ушли от лазерных тиров и прочих подобных игрушек. Связались как-то, но в результате пришли к выводу, что это просто профанация. Идея изначально неплохая, но там заплати деньги раз, потом плати постоянно за обслуживание, а в итоге мы понимаем, что лучше практической стрельбы все равно ничего не придумано.
Приведу в пример тот же Израиль, где мои коллеги изучали систему подготовки охранников. Тоже думали — всяческая новейшая техника… А там дают ведро патронов и отправляют в карьер стрелять! Весь процесс обучения сводится к практическому механическому действию. Многократное повторение приводит к положительным результатам. У нас, к сожалению, это иногда, наоборот, сведено к минимуму. В нашем центре мы ломаем этот стереотип, нацеливаем курсантов на выработку механики.
Более того, работают они только со своими стволами, с пистолетами Макарова. От любой "резины" мы ушли напрочь, она не дает эффекта, который нужен. Сегодня многие сотрудники боятся достать ствол, так их начальники запугали. И как результат — они элементарно не умеют своим же оружием пользоваться.
У нас каждый новый поток в первый день стреляет обычное полицейское упражнение, так называемое четвертое. Черная мишень и четыре патрона, 70% промахов. Потом целую неделю они у нас с оружием. Спят, едят, в туалет, в душ с ним ходят. И постоянно команды "Цель!" — слушатели достают оружие, приводят в готовность, ведут цель, потом так же по команде возвращают в исходное положение. В пятницу они настолько перестают бояться собственного оружия, что имеют 99% попаданий в мишень.
— При том же упражнении?
— При любом упражнении. Мы вообще ушли от стандартных упражнений по стрельбе, которые практиковались в милиции годами. Развесили и расставили по тиру мишени всех видов, чтобы не вызывать "привыкания". Курсант ведет стрельбу на входе в здание, из автомобиля с включенной над ухом сиреной, в паре поочередно и по сектору в составе группы… Мало того, он должен уметь прикрывать чужие цели, пока напарник перезаряжает оружие, видеть окружающую обстановку, запоминать лица свидетелей — выполнять основную задачу. Навык работы с оружием становится механическим, доводится до автоматизма, как навык вождения автомобиля.
Поэтому большое внимание уделяется психологической подготовке, когда сотрудники тренируются с дополнительными отвлекающими и раздражающими нагрузками. Например, при стрельбе параллельно решают математические задачи или перечисляют по требованию инструктора мировые столицы, сочетают стрельбу с задержанием нападающего, отжиманием от пола и так далее. Тем самым они учатся не отвлекаться, не снижать контроль за ситуацией в экстремальных условиях, оценивать обстановку и грамотно принимать решения.
— Но это уже подготовка уровня спецназа?
— А почему нет? Мы с 2001 года разрабатывали эту методику, сначала факультативно и почти неофициально. Потом удалось убедить ряд руководителей, нас продвинули, мы смогли развиться, и, посмотрев на результаты, руководство главка приняло решение о создании центра, нам дали карт-бланш.
Когда меня спрашивают, зачем вы тренируете ппсников как спецназовцев, я в ответ спрашиваю: чем отличается работа спецназа от работы сотрудника ППС или участкового? На самом деле ничем, кроме степени сложности. Потому что спецназ выдвигается на объект, почти всегда заранее зная численность и вероятное вооружение, расположение комнат, а главное — с превосходством в силе.
А когда экипаж ППС попадает в ситуацию, они не знают ничего о том, как дальше будут развиваться события. Входит участковый в квартиру, он даже предположить не может, с чем столкнется. И наши занятия нацеливают его на то, чтобы не думать о чем-то лишнем: он просто войдет, оценит обстановку и по отработанной многократно методике поступит наилучшим образом. От него требуются наши главные три "К": контроль себя, контроль противника, контроль обстановки.
Иногда это настолько ново и необычно для приходящих к нам курсантов, что они первые несколько дней находятся в недоумении: зачем их сюда отправили? Почему инструкторы постоянно орут, почему постоянная физическая нагрузка и стресс? Зачем петь гимн перед очередным заданием или закрывать один глаз и крутиться на месте? Первые два дня у них неприятие: это не та работа, к которой они привыкли.
На третий день происходит преломление. Как раз тогда мы начинаем показывать им наши учебные фильмы, в основном составленные по записям камер наружного наблюдения. Показываем страшные на самом деле вещи, и объясняем, что этого могло бы не быть, если бы сотрудники действовали иначе. И курсанты обнаруживают, что сами видят многие ошибки своих пострадавших или погибших в реальных ситуациях коллег. К четвергу это у нас уже совершенно другие люди, они расширили свое сознание и начинают показывать совершенно другой результат на занятиях.
А когда начинаешь привносить элемент психологии, показывать, что в ситуации возможно не только одно решение, а есть еще такое и такое, люди начинают по-другому совершенно ориентироваться в обстановке.
У нас был один набор, там процентов 60 оказались девчонки. Мы поставили "скамейку запасных" для тех, кто ножку потянет или еще что. Ни одной, я вам скажу, там не было. Сложилась мотивация, когда они уяснили, что злодей в конфликте с патрулем первым нападет не на мужчину, а на более слабую с виду женщину, поэтому им подготовка вдвое больше нужна. И эти амазонки в спаррингах пацанов терзали будь здоров.
— Это нормально, что пара курсантов стоит с пистолетами наизготовку и орут друг на друга?
— Ну они же не просто так орут, они сейчас выполняют одно из ключевых упражнений на стыке владения оружием, вербального и невербального общения. Их цель — всеми средствами, но не открывая огонь, заставить оппонента подчиниться. Насколько уверенно они будут действовать, насколько четко проговаривать свои команды и подавлять волю противника, настолько они и выполнят задачу.
У нас достаточно много подобных упражнений, стыкующих несколько дисциплин. Много нетипичных подходов, которые мы считаем более приемлемыми в условиях Москвы как мегаполиса.
Например, мы полностью ушли от техники выбивания оружия из рук преступника, поскольку контакт с оружием почти всегда случается в общественных местах. Удар полицейского может спровоцировать выстрел и ранение постороннего, что недопустимо. Поэтому мы предлагаем двумя движениями обезопасить оружие, заблокировав палец на спусковом крючке. И принудить противника к сдаче дальнейшим болевым приемом, используя конструктивные особенности его же оружия.
По той же причине, целесообразности, уходим от целого ряда жестких элементов рукопашного боя, например ударов кулаками, отдавая предпочтение менее травматичным, но более эффективным для обезвреживания и задержания: ударам открытой ладонью, захватам, броскам и болевым приемам.
— Как скоро можно ожидать, что эти методики скажутся на реальной повседневной работе московских полицейских?
— К сожалению, у нашего учебного центра довольно маленькая пропускная способность. Мы за год провели курсы для 2,5 тысячи человек, при 60-тысячном гарнизоне это очень мало. Мы на этот год подняли планку вдвое, хотим довести до 4-5 тысяч обученных. С учетом того, что некоторые записываются на наши курсы уже по второму и даже просятся по третьему разу, заявляя, что у них с новыми знаниями и навыками служба совершенно по-иному пошла.
На сегодня у нас пока одна из самых больших проблем в том, что даже в одном экипаже сотрудники порой не обучены работать в паре, страховать друг друга. До такой степени, что мы иногда вынуждены бываем одергивать курсантов при групповых заданиях, буквально заставляем их не лезть в процесс.
Если напарник справляется, не мешай ему, контролируй обстановку! Что-то не получается, подошел, помог, снова отошел и страхуешь. Иначе происходит, как в той громкой истории на московском рынке, когда при большом количестве сотрудников преступник напал на оперативника и проломил голову, никто не заметил и не успел среагировать.
А у нас они попадают в ситуации, когда один против двух, трех, четырех "преступников", — и курсанты справляются, чувствуя надежное прикрытие коллег.
Однажды мы на полигоне стали отправлять две группы по 30 человек на полосу препятствий, но с тем условием, что к следующему элементу никто не приступает, пока все до единого из группы не закончат прохождение предыдущего. Когда они поняли, что личная победа ничего не значит при командной работе, что надо друг друга поддерживать и выручать, они стали единым слаженным подразделением. После такой подготовки в глазах сотрудников уже не огонь, а цель.
