Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
В середине этой недели китайцы возвращаются домой и на рабочие места после долгого новогоднего празднования. Только теперь для них всерьез начинается новый год — год Собаки. Но еще, как выясняется, это год великого юбилея. Сорок лет назад, в 1978-м, начались китайские реформы, превратившие голодное и злобное социалистическое государство в то, что мы видим сейчас.
Выводы, которые по итогам этих реформ делают китайцы, бывают совершенно неожиданными. Например: 40 лет назад начал раскручиваться самый мощный на сегодняшний день мотор глобального развития — китайский средний класс. Прямо скажем, это последнее, о чем мы бы подумали, наблюдая год за годом за реформаторским экспериментом нашего соседа. Но сегодня это есть.
Начала перемен не заметили
Вообще-то, юбилей — в декабре (реформы отсчитывают от решений декабрьского пленума ЦК Компартии 1978 года). Но ясно же, что отмечать его будут много месяцев, так что запускать кампанию надо сейчас, поскольку, как уже сказано, праздники позади и год наконец-то начался по-настоящему. Китайцы это и делают.
Голод в Китае кончился в результате этих экспериментов чуть ли не мгновенно (по историческим меркам). Но не в 1978-м и не в 1979-м. Тогдашнее советское руководство, повторим, вполне могло и не заметить то событие исторического масштаба, во-первых, потому что никто в Пекине не провозглашал отказ от социализма. Более того, и сейчас не провозглашают, хотя от прежнего режима остались преимущественно внешние признаки: фразеология типа "социализм с китайскими характеристиками", название правящей партии и так далее.
Во-вторых, именно зимой 1978-1979 годов у СССР была совсем другая забота на китайском направлении: война Китая с Вьетнамом, получившая название "первая социалистическая".
Сегодня существуют версии, что сменивший Мао Цзэдуна Дэн Сяопин (который сам командовал операциями) использовал этот конфликт, чтобы дискредитировать своих радикальных противников в правящей верхушке, показав их непригодность к ведению войны. Может, и так.
Но в любом случае то была последняя в современной истории военная акция Китая за пределами своих границ — через год громадная страна отметит 40 лет абсолютно мирного экономического развития от состояния "трудовой лагерь в униформах и кепках" к сегодняшней роли мирового экономического лидера. Вспомним, сколько войн за это время развязали хотя бы США.
Триста миллионов потребителей мирового масштаба
Нет смысла повторять все фантастические, но при этом реальные цифры того, чего достиг Китай за 40 лет реформ. Этим занимаются уже много лет тысячи людей в самой КНР и за ее пределами. Давайте лучше обсудим интересную мысль китайских пропагандистов, направленную на внешнюю аудиторию, прежде всего западную.
Мысль такая: в 1978 году Китай был полностью закрытой, самодостаточной (и нищей) экономикой, никак не влиявшей на экономику мировую. Сегодня там сформировался средний класс численностью в 300 миллионов человек (из 1,3 миллиарда населения), который стал ключевой и решающей силой в экономическом развитии всего мира.
Можно было бы еще сказать, что важнее китайский рабочий класс, заполняющий какими угодно товарами склады промышленной продукции и полки магазинов опять же по всему миру — от чая до авиалайнеров. И это тоже факт и сердцевина всего мирового хозяйства.
Но это мы в китайских и всех прочих СМИ видели и еще увидим не раз, а вот разговор о 300 миллионах потребителей — это что-то относительно новое.
Между прочим, 300 миллионов — это, по некоторым оценкам, треть всего мирового среднего класса. И это люди, которые сегодня, отправляясь к празднику в магазин, несут оттуда французскую говядину, немецкое пиво и скандинавскую рыбу (речь о конкретном небольшом китайском городе, где изучали вкусы покупателей). Импорт из одной только Греции вырос за последние годы на 40%. Товары идут, скажем, из Европы поездами, которых с 2011 года насчитали уже семь тысяч. Или самолетами.
Никакого ущерба экономике страны, ее платежному балансу этот импорт не наносит, и власти недавно снизили пошлины на очередной длинный список зарубежных товаров. Внутреннее потребление, а вовсе не экспорт и не инвестиции, в прошлом году внесло в китайский ВВП вклад в размере 58,8%. Власти добивались этого перехода (от экспорта к внутреннему потреблению) — и у них получилось.
И теперь они напоминают, что даже одно только празднование китайцами по всему миру своего Нового года — громадный привес к мировому ВВП.
В ближайшее время можно ожидать новый поток цифр и оценок того, как китайский импорт служит мотором роста мировой экономики в целом и отдельных стран или регионов в частности.
Это, бесспорно, пропаганда. Она продвигает мысль о том, что модная в теряющих лидерство странах идея ограничения связей с Китаем приведет разве что к массовому экономическому самоубийству. И еще о том, что не надо провоцировать Пекин на военную конфронтацию: структура мировой экономики этого уже не позволит. Да, пропаганда. Но правдивая и основывающаяся на реальных фактах.
