МОСКВА, 13 дек — РИА Новости, Егор Беликов. "И мы с тобою, как в "Ассе", стоим на Ялтинской трассе". Его фильмы не просто вошли в культурный код. Это что-то большее. В картинах Сергея Соловьева есть то самое, невыразимое словами, магическое, ради чего и стоит смотреть кино — и ради чего нужно его снимать. Этот режиссер настолько выбивался из любого ранжирования, классификации. Он настолько не подходил к советской среде, которая его породила, что умудрился ее изменить — да и постсоветскую заодно.
Первая искра
Начинают такие истории обычно с биографических кратких изложений, но здесь не найдется ничего примечательного, никакой династии или блата — простая семья военных. Лишь один удивительный факт: Соловьев впервые вышел на сцену в 14 лет, его случайно встретил режиссер БДТ на улице и предложил роль в спектакле.
Впоследствии подобные внезапные, ничем не объяснимые искры божественного провидения будут постоянно видеться в его фильмах.
Впрочем, не нужно думать, что и карьера сложилась так молниеносно. Он поработал рабочим на телевидении, позже поступил во ВГИК, окончил его и дебютировал в полном метре экранизацией Горького "Егор Булычов и другие". Причем сразу же с глыбой советского кино — Михаилом Ульяновым в главной роли. Правда, в фильмографиях обоих этот фильм немного затерялся.
Кадр из фильма "Егор Булычев и другие". Режиссер Сергей Соловьев. В роли Егора Булычева — артист Михаил Ульянов. Киностудия "Мосфильм". 1971 год
Бесконечное лето
А вот с третьей попытки, после очередной экранизации классики ("Станционный смотритель" по Пушкину), случилось то самое чудо. Фильм, что навсегда зафиксировал в себе детство как мыслеобраз (о котором написали потом столько слезливых попсовых песен, но ни одной искренней). А "Сто дней после детства" — искренний истошно и радостно.
Татьяна Друбич в фильме "Сто дней после детства"
Незатейливый сюжет не нуждается в точном прочтении. Куда важнее, что эта зарисовка (пусть и исполненная с оглядкой на классическую живопись, но из жизни пионерлагеря), навевает нездешние и далеко не сегодняшние ощущения. Словно летний вечерний ветер, что дует с озера, куда завтра можно пойти купаться. Зритель чувствует точнейший образ детства — которое вот-вот уйдет навсегда. Это ни с чем не спутаешь.
Картина "Сто дней после детства" вошла и в мировую, и в российскую историю кино: Сергей Соловьев получил приз за режиссуру на тогдашнем Берлинале (еще проводился в Западном Берлине). А у нас создал своеобразный культ пионерии (до сих пор отголоски этой картины можно встретить даже в самых неожиданных местах, в сериале "Пищеблок" или в культовой игре "Бесконечное лето") и навечно романтизировал сам жанр, который в английском называют coming-of-age, а у нас это — кино взросления.
Актриса Татьяна Друбич в роли Аси Веденеевой в фильме режиссера Сергея Соловьева "Спасатель" киностудии "Мосфильм"
С этого фильма начался один из самых прославленных режиссерско-актерских союзов, что мы только видели, — Сергея Соловьева и Татьяны Друбич. Вместе они поработали над десятью фильмами. Они были в браке, но развелись еще в 1989-м, в год выхода "Черной розы — эмблемы печали, красной розы — эмблемы любви".
Перемен
После того как "Сто дней после детства" Соловьев превратил в трилогию (последовали картины "Спасатель" и "Наследница по прямой", тоже о подростковой любви — у этого режиссера многие удачи разрастались именно в трилогии), случилось еще одно чудо — уже не случайное, а закономерное. Фильм "Чужая Белая и Рябой" стала неожиданным тотальным разворотом в творчестве постановщика: именно там он стал куда более резко, не в таких пастельных тонах обозревать окружающий мир.
Кадр из фильма "Чужая Белая и Рябой". Режиссер Сергей Соловьев
И наиболее ярко это выразилось в следующей картине, которая не нуждается в представлении. До сих пор имеют смысл публичные кинокритические обсуждения того, почему Мальчик Бананан оказался предвестником глобальных геополитических перемен, почему именно эти образы так сильно срезонировали. Но невозможно спорить с тем, что "Асса", как сейчас выражаются, перевернула игру.
Как и в случае других знаковых, иконических работ Соловьева, не хочется копаться во всех подробностях этой действительно сложноустроенной картины. Здесь и неожиданно зарифмованная побочная линия с убийством Павла I, и понятная оппозиция юности в лице Алики (Друбич) и Крымова (гениальная роль режиссера Станислава Говорухина, которого Соловьев пережил всего на несколько лет), этого застарелого рудимента лицемерной советской псевдокоммунистической системы.
Все эти видения, приснившиеся в зимней Ялте, навсегда останутся в памяти — благодаря музыке, советскому року, который стал важнейшей приметой времени. Как и Цой, для которого "Асса" стала первой ролью в игровом полнометражном кино. Как все это удалось уместить всего лишь в одну картину? Невозможно понять.
Круги на воде
Даже если бы Сергей Соловьев остановился сразу после "Ассы", он бы все равно уже был великим. Но он снимал вплоть до 2019-го. Например, многократно на разные лады пересказывал тот самый фильм, который сокрушил советскую ментальность. В том числе из него выросла очередная трилогия, даже две — в одну из них входит картина "Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви".
Именно там наиболее ярко отпечатался весь китч, блеск и лихость перестроечного времени. Потом этот фарс еще раз, уже в совсем другие времена, переосмыслит Меньшов в "Ширли-мырли".
А последней картиной, к которой приложил руку Сергей Соловьев, стал крохотный короткий метр с трогательным названием "Ути-ути-ути". В 2019 году его показали на фестивале в Роттердаме — тогда мэтр вместе со своими ученицами Стасей Венковой и Анастасией Теплинской надеялся, что из этого успеет вырасти большой фильм.
Сам Соловьев сыграл в этой необъяснимой фэнтези-картине, снятой на берегу пруда, крохотную роль (он и раньше появлялся в своих картинах, например, стоял в толпе на концерте Цоя в "Ассе"). Но очень важную — потому что финальную. Пока молодые актрисы переживают о том, что кто-то утопился, и купаются голышом, Соловьев мирно ловит рыбу с берега. И остается лишь верить, что от его поплавка разойдутся круги по воде.
«
Что-то на душе как-то исключительно гнусно