Совет по правам человека при президенте РФ в октябре возглавил новый председатель Валерий Фадеев. В интервью РИА Новости Фадеев рассказал о переменах в работе СПЧ и тех традициях, которые он сохранит в Совете, поделился планами проведения мониторинга за практикой применения закона о СМИ-иноагентах, своем отношении к существующим политическим партиям и предложению сделать 31 декабря нерабочим днем. Беседовала Виктория Тархова.
— Вы совсем недавно возглавили СПЧ, удалось ли уже войти в курс дела? Как прошли ваши встречи с членами Совета?
— В Совете обширнейшая повестка дня. Я встретился почти со всеми членами Совета индивидуально и понял, что они глубоко занимаются своими проблемами и являются ведущими экспертами в разных сферах.
Простой пример – тема обманутых дольщиков. И сама по себе жилищная политика практически отсутствует. Создание такой политики, которая ставила бы целью, чтобы, по крайней мере, большинство граждан не только имели право, но и реально могли улучшить свои жилищные условия, я считаю, что это вопрос Совета по правам человека.
Некоторые коллеги высказывают опасения, что, расширяя повестку, мы потеряем некую актуальность, может быть, даже в некотором смысле дерзость СПЧ. Не потеряем. И чем более широкий круг прав граждан мы будем отстаивать, тем сильнее будет позиция Совета.
— Вы говорили, что намерены просить Тамару Морщакову остаться в СПЧ, была ли достигнута такая договоренность? Если нет, что будет с комиссией по гражданскому участию в правовой реформе, которую она возглавляла? Кто ее возглавит теперь? Продолжит ли комиссия свою работу?
— Я дважды разговаривал с Тамарой Георгиевной. У нее, в общем, нет претензий, она ссылается на возраст. Я бы очень хотел, чтобы она продолжила работу.
Комиссия сама избирает своего председателя, и если Тамара Георгиевна сложит полномочия, то коллеги сами выберут нового руководителя. Кандидатов достаточно много, так как в Совете сильные юристы и специалисты по правам человека. Юрий Костанов, Леонид Поляков, Анатолий Ковлер, который 13 лет работал судьей в Европейском суде по правам человека.
Структура Совета зависит от широты спектра тех проблем, которыми мы занимаемся. Оценивая ее с управленческих позиций, на мой взгляд, 20 комиссий на 50 членов Совета это многовато. Но председатель СПЧ не является начальником, и все вопросы, связанные с реформированием структуры Совета, надо широко обсуждать с членами Совета и учитывать их предложения. Жду от коллег своего представления, и надеюсь в январе начать их обсуждать.
— Раньше комиссию по избирательным правам возглавлял Илья Шаблинский, а кто теперь ее возглавит? Останется ли эта комиссия в СПЧ?
— Да, конечно, это очень важный вопрос, и эта комиссия останется, без сомнения. Кто ее возглавит, должны решить члены этой комиссии.
— Планирует ли СПЧ создать рабочую группу по работе с молодежью в области радикализма?
— Я считаю, что от радикализма молодежь должны защищать родители, учеба и работа, воспитательная работа в школе, правовое воспитание. С другой стороны, от радикализма молодежь защищают перспективы. Если страна и общество развиваются, если есть перспективы, если рисуются какие-то эффективные, плодотворные карьерные траектории, тогда и радикализма становится меньше, тогда молодежь занята собой, развитием на благо людей, своего коллектива, семьи и так далее. Если возможности меньше, если видения будущего нет, тогда усиливаются элементы радикализма.
Проблема скорее в социально-экономических вопросах. Нужен второй экономический рывок, как в 2000-х годах. Если бы был еще один рывок, была бы другая страна – раза в два богаче, с пенсией не в 15 тысяч рублей, а в 30 тысяч рублей. Многие проблемы бы решились. Уровень жизни важен, и перспектива важна. Люди должны, особенно молодые, ощущать, что у них впереди интересная жизнь: можно себя реализовать, можно заработать денег, можно иметь интересную работу – вот чего не хватает. В Москве более менее нормально, а в очень большом числе регионов, провинциальных городах, райцентрах – тяжело.
Наш коллега Александр Николаевич Сокуров на встрече с президентом высказывался о том, что надо работать с молодежью, что мало перспектив, что высшее образование часто платное. Он настаивает, чтобы все высшее образование творческих специальностей стало бесплатным, в противном случае не появятся новые Шукшины и Бондарчуки. Мы с ним лично обсуждали эту тему. Если он в Совете возьмется за какую-то систематизированную работу с молодежью, я буду очень рад.
— Сразу в нескольких субъектах РФ решили сделать 31 декабря нерабочим днем. Что вы думаете об этой инициативе? Нужно ли ее закрепить в масштабах всей страны?
— Я консерватор, в советское время был один выходной — 1 января, и ничего — работали. А теперь мы 9 января выходим, еще и 31 декабря зацепили. Думаю, что работать надо больше. Другое дело, что люди мне на это возразят – мы и так много работаем, а зарплата маленькая. Я с ними соглашусь. Но сдвигать страну в сторону все большего количества выходных — это неправильно. Страну надо сдвигать в сторону экономического роста и к заметному росту доходов, а не в сторону каникул.
— Недавно член СПЧ Александр Брод сообщил, что будет просить вас сформировать рабочую группу и выехать в Крым, сделать заключение о ситуации с правами человека, о жизни крымчан и представить этот документ российской и зарубежной общественности. Он обратился к вам с этой просьбой? Появится ли такая группа? Предпримете ли поездку в Крым?
— Вполне возможно предпримем такую поездку. Если коллеги захотят, то почему нет? Такие вопросы решает президиум Совета. Выезды в регионы для СПЧ очень важны, и эта традиция была заложена раньше. Михаил Александрович Федотов организовывал довольно много совещаний и заседаний в регионах. Мы, несомненно, будем продолжать эту работу.
— Будет ли СПЧ следить за правоприменительной практикой работы закона о СМИ-иноагентах? Не ограничивает ли он право на свободное получение информации? Не ограничивает ли прессу? Не разорятся ли попросту СМИ, если учесть, что штраф может достигать пяти миллионов рублей за неисполнение закона?
— Мы, несомненно, будем очень внимательно следить за практикой применения этого закона, потому что у активной части общества он вызывает обоснованное волнение. Здесь ни в коем случае нельзя перегибать палку. Я думаю, что очень многие коллеги из нашего Совета будут внимательно наблюдать за реализацией этого закона.
Логика законодателя такова: закон ведь не запрещает деятельность СМИ в России, он требует только указать, что это СМИ получает иностранное финансирование. Но вот пример — история с давлением на Sputnik в Эстонии. Насколько я понимаю, там нет аналогичного закона, но тем не менее сотрудникам российского СМИ грозят увольнением, уголовным преследованием, какими-то другими карами абсолютно беззаконно. А в нашей стране принят закон, учитывающий зарубежный опыт. Да, он такой — несколько в неудобное положение ставит СМИ, получающие финансирование из-за границы, но он не препятствует их деятельности. И ограничений в действиях никаких нет. Все, что они должны, это указывать, ставить значок, объясняющий, что они получают иностранное финансирование. И я не уверен, что из-за этого СМИ потеряет свою аудиторию.
Да, штрафы предусмотрены довольно крупные. Пять миллионов рублей для редакции в сегодняшних условиях — это очень серьезные деньги. Абсолютное большинство СМИ находится в трудных условиях, и выживать им непросто. Будем следить за этим, конечно.
— Как вы думаете, как можно снизить поток фейковых сообщений на выборах?
— По поводу фейковых сообщений очень много претензий было к ассоциации "Голос", особенно на этих сентябрьских выборах. На самом деле у нас, конечно, не идеально проходят выборы, но динамика, безусловно, положительная. И если кто еще помнит, как проходили выборы во многих регионах нашей страны в 2000-х годах, то это небо и земля, и, конечно, мы движемся в сторону чистых выборов. Если вспомнить выборы прошлого года президента России, то там вообще никаких сколько-нибудь заметных нарушений не было. По мировым меркам это фактически идеально проведенные выборы. Не все выборы в регионах проходят так, но надо работать, надо стараться достичь идеала. Надо контролировать, наказывать чиновников, нужен контроль – во время дня выборов контроль уже очень эффективный.
Есть еще одна проблема, она не связана с самими выборами. Это проблема слабости политических партий. Кто угодно может зарегистрировать политическую партию – у нас их вроде больше 50. Но они не становятся сильными, они не могут предъявить избирателю что-то интересное — программу, идеи. Время такое. Должны появиться люди с энергетикой. Если не будет таких людей, с энергетикой, которые могут возглавить новые партии, то сверху вы их не построите.
— Как вы относитесь к переходу на электронную систему голосования?
— Мне кажется, это правильно. Раз уж есть технологическая возможность, почему бы не перейти на такую систему. Я не уверен, что это увеличит количество голосующих. И есть опасения, что некоторые молодые люди будут голосовать по приколу, а это неправильно. Политика – это серьезное дело. И выборы – дело тоже серьезное. И по приколу кого попало не надо выбирать в органы власти, даже если это региональные или муниципальные органы. Я вижу такую опасность. Предотвратить ее можно только воспитанием, привычкой. Это должно войти в обычай, стать будничным.
— Перед встречей с президентом вы сказали, что брошенный в сторону полиции пустой бумажный стаканчик не должен приводить к тюремному сроку. Как, по-вашему, добиться того, чтобы судебные решения были соразмерны содеянному? Как это регулировать? Почему за одно деяние степень наказания разная?
— В том, что касается судебных процессов в Москве после протестных акций в июле-августе, то я сам изучал видеоролики, документы, статьи, и оттуда появилась идея о соразмерности. Кто-то дрался с полицией, кто-то, как Раджабов, бросил пустую пластиковую бутылку и не попал. Потом его поймали и отправили в СИЗО.
Президент видит риски радикализации подобного рода акций. Это можно понять – такие риски есть. Но мы – Совет по правам человека. Поэтому мы должны настойчиво высказывать другие аргументы. Отсюда эта тема соразмерности. Если нет никакого вреда – ни физического, ни морального, ну зачем человека сажать в тюрьму? Это не контроль на уровне законодательства, это вопрос политической культуры, которую надо вырабатывать. И мы должны настаивать на выработке мягкой культуры. Здесь, скорее всего, президент с такой позицией не согласится.
В части взаимодействия силовиков и протестующих активистов у нас эта культура не выработана. Что можно, а что нельзя? Общество тоже должно выработать свою точку зрения – можно ли хватать полицейского за жилет или нельзя? Я вот человек консервативный и считаю, что не надо хватать полицейского ни за что – ни за шлем, ни за жилет, ни толкать его. Но в то же время считаю, что СПЧ должен двигать силовиков к более мягкому отношению.
— В случае студента Егора Жукова – ему вынесен приговор о лишении свободы условно, но все-таки это приговор и ему с ним потом еще жить. По сути, будущее молодого человека под большим вопросом – где он сможет учиться, работать? Приговор по такой статье это серьезно. Как вы думаете, как в таких случаях поступать с молодежью? Как не сломать им жизнь? Как это можно регулировать законодательством?
— Приговор виновному выносится на усмотрение судьи. И уголовный, и административный кодексы дают довольно большую вилку наказания по любому преступлению – хоть это убийство, хоть это коррупция, хоть это хулиганство. Вот тот же Егор Жуков – он мог получить больше четырех лет. Больше даже, чем требовало обвинение. А он получил условное наказание. Во многом эта традиция формируется судьями. Судьи тоже часть общества. В силу своего мировоззрения, своего опыта они принимают те или иные решения и должны учитывать много разных обстоятельств. В случае Жукова я указывал на то, что это молодой человек, старательный, вроде бы талантливый, которому хорошо бы дать возможность продолжать учиться, а не ломать жизнь. Если бы он был бандитом, рецидивистом, возможно, у судьи было бы иное отношение.
— Передали ли президенту доклад Николая Сванидзе? Что в докладе? Согласны ли вы с позицией автора?
— Да, доклад передан, как и почти все документы, которые были представлены членами Совета. В докладе предложения к разным министерствам, ведомствам. Одним из самых заметных, ярких предложений в нем стало введение большого жетона для сотрудников Росгвардии, полиции, на котором были бы указаны данные для его идентификации, например, номер. Если кто-то будет нарушать правила задержания, потом можно будет найти нарушителя.
Также у Сванидзе есть идея о регламенте по согласованию проведения публичных мероприятий. На согласованных акциях, митингах почти никогда не бывает никаких проблем, и все это понимают. Проблемы бывают только на тех акциях, которые не согласованы. И нужно как-то этот регламент согласования продумать. Общая идея Сванидзе заключается в том, чтобы минимизировать число несогласованных акций и согласовывать все, что можно согласовать, за исключением провокаций.
— Как вы относитесь к закону о противодействии семейно-бытовому насилию?
— Тема принятия закона о профилактике домашнего насилия стала чрезвычайно политизированной. Я пытался читать статьи сторонников, противников. Одни кричат, что это разрушает семью, другие кричат, что своим протестом, своим препятствием принятию этого закона люди помогают убийцам, насильникам.
Я планирую в январе собрать людей, разбирающихся в этом, членов Совета и экспертов. Я полагаю, что все члены Совета хотят иметь аргументированное мнение по этому вопросу. Теоретически борьба с домашним насилием – это правильно. Но когда я иногда слышу в СМИ от сторонников этого закона, что мужья убивают в семье 14 тысяч женщин, а оказывается, что 14 тысяч – это больше, чем общее число убийств в России, я начинаю сомневаться в правдивости этих аргументов.
— В октябре вы сказали, что важно позволить общественности принимать участие в разработке важнейших для страны решений. Что вы имели в виду?
— Я имею в виду потенциально резонансные проекты, затрагивающие жителей города, региона. Уверен, что еще до начала работ надо создавать группы с участием чиновников, бизнеса, если это бизнес-проект, общественников, гражданских активистов, профессионалов. И сразу всем вместе обсуждать этот проект. Сейчас же часто бывает так, что чиновники принимают решение и проводят фактически фальшивые общественные слушания, где граждане якобы одобряют этот проект. На этой почве возникают недовольства, волнения, манифестации, митинги, ситуации политизируются. Как в случае с Шиесом, когда пришлось вмешиваться президенту. Все должно быть открыто сразу, публично.
Здесь мы будем взаимодействовать с общественными институтами – региональными общественными палатами, региональными СПЧ, уполномоченными по правам человека. Умные чиновники понимают, что выиграют от этого, получат доверие населения.
— Продолжит ли СПЧ работу в рамках форума "Петербургский диалог"?
— Обязательно продолжит. Я планирую в середине января встретиться с зарубежными коллегами, которые занимаются правами человека в Германии. Эта страна очень важна для нас как одно из ключевых государств Европы.
— Как будет строиться сотрудничество с Общественной палатой? По каким направлениям? Не произойдет ли такого, что СПЧ сольется с Общественной палатой? Как выдержать эту золотую середину?
— Проблемы в стране одни, и они являются общими и для президентских Советов (Совета по развитию гражданского общества и правам человека, Совета по науке образованию, Совета по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей и другие – прим. ред.) и для Общественной палаты. Но важно понимать, что СПЧ в первую очередь консультативный орган, который помогает президенту страны формировать и проводить политику в области развития гражданского общества и прав человека. А главная задача Общественной палаты – налаживать коммуникацию между властью и обществом и обеспечивать общественный контроль.
Хотя есть целый ряд общих тем. Например, Общественные наблюдательные комиссии. Другая смежная тема – общественное наблюдение на выборах. Общественная палата подготовила перед выборами президента 150 тысяч общественных наблюдателей. У Совета есть своя мониторинговая группа на выборах. Надо усилия объединять.
Экологическая тема сильна как в Общественной палате, так и в Совете, и здесь уже налажено взаимодействие, в том числе на площадке общественного совета при Минприроды — это очень сильный ресурс для того, чтобы повестку дня работы профильного министерства делать более приближенной к людям.