За последний месяц ситуация в отношениях между США и Ираном значительно обострилась. В Тегеране убеждены, что война в регионе станет катастрофой, но готовы и к такому сценарию развития событий. О том, готов ли Иран вести переговоры с США по ядерной сделке и какие отношения в настоящее время связывают Тегеран и Пхеньян, в интервью корреспонденту РИА Новости в Дохе Юлии Троицкой рассказал замминистра иностранных дел Исламской республики Иран Аббас Аракчи.
— Готова ли иранская сторона к переговорам с американцами в связи с обострением ситуации вокруг ядерной и ракетной программы? На каком уровне?
— На самом деле мы не планируем вести переговоры с США, прямые или непрямые. Мы не ведем переговоры под давлением с кем бы то ни было, и это факт. Мы приняли во внимание то, что ранее сказал президент Трамп, но для нас важны действия, а не слова.
Мы вели переговоры по всеобъемлющему соглашению с группой стран, включая США, заключили сделку и выполняли ее, но Соединенные Штаты вышли из сделки без всякого основания и вновь наложили санкции на Иран, когда мы выполнили все наши обязательства, и об этом свидетельствуют 14 докладов МАГАТЭ. Мы ждали больше года, чтобы сохранить Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) и оставить его. В настоящее время под американским давлением и санкциями вести переговоры с США невозможно.
Мы ожидаем от них по меньшей мере проявления уважения к заключенному соглашению и компенсации иранских потерь за прошедший год, а также уважения его прав в сделке.
— Планирует ли глава МИД Ирана Мохаммад Джавад Зариф посетить с визитом европейские страны ядерной сделки?
— Он уже посетил Китай и Россию, а также ряд азиатских государств — Пакистан и Ирак. Я сейчас нахожусь в турне по трем странам Персидского залива. Наша дипломатия ведет активную политику, и мы продолжим делать это. В настоящее время у нас не запланированы визиты в страны Евросоюза, но мы ждем визитов некоторых европейских глав МИД в Иран в скором времени. Нам нужно провести тесные консультации, и мы приветствуем глав МИД Евросоюза в Тегеране.
— Обсуждали ли вы предложение заключить договор о ненападении между странами Персидского залива непосредственно в ходе нынешнего визита в страны региона? Получал ли Иран уже какой-то ответ на этот счет?
— Наша политика сосредоточена на обеспечении мира, стабильности и безопасности в Персидском заливе. Это так же важно для Ирана, как и для стран в этом регионе. Мы сделали многое, чтобы обеспечить мир, стабильность и безопасность, СВПД — это в реальности сделка, направленная на это. Мы готовы принять любые меры по выстраиванию доверия между Ираном и другими странами в Персидском заливе.
Мы предложили множество идей по этому поводу. В частности, наш министр предложил провести форум по региональному диалогу в Персидском заливе на Мюнхенской конференции в прошлом году, но до сих пор мы не получили никакого положительного и конструктивного ответа на эту инициативу. Мы хотели, чтобы страны региона сели вместе и обсудили проблемы, включая вопросы, связанные с безопасностью.
Другая идея, которую мы только представили, связана с заключением пакта о ненападении между странами в Персидском заливе. Это принципиальная идея, у нас имеются детали, но пока мы их не обсуждали, так как ждем реакции стран региона. Мы только подняли этот вопрос несколько дней назад на встречах в Кувейте и Омане и, конечно, должны дать им достаточно времени изучить ее. Пока мы не получили никакого ответа, но, конечно, еще очень рано. Мы не встретили никакой негативной реакции, что уже хорошо.
Важно, что Иран готов пойти на любые меры по созданию доверия, чтобы выстроить конструктивные и дружеские отношения с любой и всеми странами в регионе, в том числе на заключение договора о ненападении. Мы вполне серьезно настроены, чтобы иметь мирные дружеские отношения в Персидском заливе. В то же время мы обеспокоены эскалацией напряженности отдельными странами, поддерживающими американское военное усиление в регионе. Это определенно серьезный риск для всего региона и создаст вызовы, с которыми мы полностью готовы иметь дело. Мы рассчитываем более детально обсудить пакт о ненападении со странами Персидского залива. Я подниму этот вопрос на встрече с главой МИД Катара, объясню его различные аспекты и чем вызвано это предложение. Но мы не ожидаем, что они немедленно ответят на эту инициативу.
— Насколько реальны угрозы Ирана выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия? При каких обстоятельствах это может случиться?
— Сейчас мы не ведем речь о Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), мы говорим о ядерной сделке. Как вы знаете, 8 мая мы объявили, что сократим выполнение отдельных наших обязательств в рамках сделки, что не является ее нарушением, это использование нашего права, потому что в соответствии с параграфами 26 и 36 договоренности у Ирана есть право сократить свои обязательства, если другая сторона не способна выполнить свои.
В настоящее время мы далеки от разговора о ДНЯО, мы пытаемся спасти СВПД, наша цель — не разрушить договор, который является единственным достижением дипломатии для нашего региона, но США пытаются сделать это. Я думаю, что мы должны сохранить его, но это не только ответственность Ирана, другая сторона тоже должна выполнять свои обязательства.
Мы ждем, чтобы оставшиеся участники СВПД — три европейские страны, Китай и, конечно, Россия — понесли свою долю ответственности по сохранению СВПД. Европейцы обещали нам представить практическое решение, но за прошедший год они не преуспели в этом, и до сих пор мы не увидели никакого функционального решения этой проблемы.
Мы продолжим наши консультации, обсуждение и переговоры с оставшимися участниками сделки, чтобы увидеть, можем ли мы найти решение. Но я вынужден сказать, что ядерная сделка находится не в очень хорошем состоянии, и мы должны помочь спасти ее.
— Когда может пройти заседание совместной комиссии по СВПД? Будет ли Иран просить Россию и Китай созвать экстренное заседание Совета безопасности ООН в случае, если в ближайшие недели совместная комиссия так и не соберется?
— Мы ожидаем проведения заседания совместной комиссии в скором времени. Пока нас не уведомили об определенной дате. Мы понимаем, что Россия предложила проведение совместной комиссии, и мы ждем, что координатор в лице Евросоюза и его представителя Федерики Могерини объявит дату ее проведения. Я собираюсь принять в Тегеране моего хорошего друга Сергея Рябкова (заместитель министра иностранных дел РФ — ред.), и это будет одним из важных вопросов нашего обсуждения.
Мы не собираемся просить о созыве заседания совместной комиссии, потому что мы уже делали это. Когда США вышли из договора, мы просили о ее созыве и четыре таких комиссии собирались за прошедший год. Все оставшиеся в сделке участники обещали компенсировать отсутствие США, но они потерпели неудачу. По этой причине Иран решил отказаться от выполнения ряда обязательств. Если другие стороны заинтересованы в созыве совместной комиссии, мы приветствуем это решение и примем участие, но это не самоцель для нас. Мы закончили с этим процессом и уже использовали этот механизм.
— Как сейчас развивается ситуация вокруг процесса реконструкции ядерного реактора в Араке, до какой стадии он был переоборудован, пока не было объявлено о приостановке Ираном части обязательств?
— Один из проектов, обозначенных в ядерной сделке, — реконструкция реактора в Араке. Возле города Арак располагается тяжеловодный реактор, согласно СВПД он должен быть модернизирован, мы присоединились к рабочей группе в рамках сделки под председательством Китая и Великобритании, которая должна была помочь Ирану модернизировать этот проект. К сожалению, из-за давления США и санкций этот проект не сильно продвинулся вперед, поэтому мы сказали участникам, что через 60 дней, после 8 мая, мы вернемся к прежнему проекту и мы больше не рассчитываем на СВПД в отношении проекта в Араке, а будем делать его сами. Однако с учетом того, что мы знакомы только с использованными ранее технологиями, возможно, мы вернемся к прежним технологиям. Новый тяжеловодный реактор в Араке на самом деле находится на начальной стадии. Мы все еще работаем над дизайном нового реактора. Как я сказал, работы продвигаются очень медленно, но мы не можем больше ждать. Вторым шагом, когда истекут 60 дней, станет прекращение нашего сотрудничества с участниками СВПД относительно проекта реактора в Араке.
— Как в Иране комментируют периодически появляющиеся в западных СМИ публикации о поставках Тегераном ракетных технологий КНДР?
— Между Ираном и КНДР нет такого рода отношений. Мы ничего не поставляем в Северную Корею, ни вооружений, ни чего-либо еще. Разумеется, Иран и Северная Корея — друзья, они помогали нам во время восьмилетней войны с Ираком, инициированной Саддамом Хусейном. У нас было плодотворное сотрудничество и отношения в прошлом. Но сейчас это сотрудничество прекратилось по разным причинам. Таким образом, между Ираном и КНДР больше нет таких отношений.
— Что вы ждете — войну или мир?
— Мы полностью готовы к обоим сценариям, к любому развитию событий. Война будет катастрофой для всех в регионе, мы знаем, что есть отдельные элементы и люди, которые пытаются подтолкнуть США к войне с Ираном ради своих целей. Однако мы надеемся, что мудрость возобладает в Вашингтоне и они не совершат самую большую ошибку за всю историю региона, при этом мы абсолютно готовы к этому сценарию, и полагаю, что они в курсе наших возможностей в связи с этим. Но это не то, что мы хотим, мы выступаем за мир. Мы надеемся, что мы сможем начать диалог, но готовы к войне.
— Есть ли у вас сейчас какие-то контакты с Саудовской Аравией и ОАЭ?
— Они не заинтересованы. Если другая сторона заинтересована, мы всегда готовы начать диалог. Мы ничего не боимся, мы не боимся говорить с саудовцами или эмиратцами, мы совершенно готовы к этому и не понимаем, почему они не проявляют интерес. Я думаю, в их понимании и подходе есть просчеты, которые, надеюсь, они смогут исправить.
— Примет ли Иран участие в саммите организации Исламского сотрудничества, который пройдет 31 мая в саудовской Мекке?
— Мы примем участие на уровне представителя МИД, но не на высоком уровне.