"Отец" беспринципных персонажей с Патриков Александр Цыпкин 28 сентября будет отмечать свой пятидесятый день рождения. К этой дате он подходит популярным писателем, чтецом, драматургом, сценаристом. В интервью РИА Новости Александр Цыпкин рассказал, почему не любит писать рассказы, какой мировой балет мечтает спродюсировать, зачем подумывает о популярности в китайской деревне и как собирается не отмечать свой юбилей. Беседовал Максим Шарапов.
– Александр, мы беседуем накануне вашего 50-летнего юбилея…
– К несчастью, да.
– Думаю, все-таки к счастью. Не все доживают до таких юбилеев.
– Оптимистичный вы. Тогда, пусть будет, к счастью.
– Перед круглыми датами каждый человек интуитивно подводит какие-то итоги. Поделитесь?
– Знаете, есть замечательная реприза. Больного везут на каталке в морг. Он говорит: "Я же еще не умер!" Ему отвечают: "Так мы еще не приехали". Мне еще нужно дожить до конкретной даты. Но, наверное, мы можем говорить о какой-то профессиональной самореализации, она состоялась, и не надо тут кокетничать. Я не собирался ни писателем быть, ни драматургом, ни сценаристом. И уж тем более, когда начинал это делать, не предполагал, что у меня будут спектакли в МХТ, в "Современнике", что сериал про "Беспринципных" станет популярным и так далее. Это более-менее все получилось, могло быть больше, наверное, но могло быть и меньше.
Но даже если бы всего этого не случилось, у меня была определенная карьера в пиаре и маркетинге. И я ей доволен. Так что да, если прямо сейчас на тот свет, то я могу сказать – вот это сделал, вот это. Не все, на что рассчитывал, но хоть что-то. В этом плане я более-менее спокоен.
– Вы долгое время работали в пиаре, раскручивали крупные бренды. Сейчас уже Александр Цыпкин сам стал известным брендом. Вы согласны?
– Я бы так сказал, если и есть бренд, то в литературе он, наверное, не самый объемный, потому что известен я прежде всего чтениями со сцены. Надо точно понимать - то, что я читаю со сцены, это не совсем литература, это ближе к театру, тексты написанные для того, чтобы они держали зрительный зал, тексты для книг пишутся по другим законам. Следующее занятие, создающее известность бренду, это написание сценариев и пьес и лишь в финале забега – книги.
– Но все равно литература была отправной точкой, разве нет?
– Не совсем.
– Не с этого началось?
– Сначала был блог, в нем короткие и средней длины рассказы, которые я собрал в книжку, но почти сразу начал читать их со сцены.
– То есть изначально вы писали черновики для разговорного жанра?
– Отнюдь. Изначально была цель раскрутить страницу в социальных сетях в качестве пиарщика компании "МегаФон". Более того, меня склонили к этому московские пиарщики компании, которые сказали, что я сижу в своей дыре на болоте и хоть бы Твиттер завел. Ну ладно, я завел Твиттер, и мне сказали: "Молодец, может ты еще что-нибудь заведешь?" Я говорю: "Могу завести еще "ВК "" (Соцсеть "ВКонтакте" – ред.). Завел и начал писать обо всем.
– Хорошо, но возвращаясь к бренду Александр Цыпкин, вы изнутри как его видите?
– Наверное, как творческую единицу, которая через жанр драмеди различными способами заставляет людей сопереживать. Смеяться ли, грустить ли - неважно.
– Понятно. Вот вы пишете сценарии, пьесы, рассказы. С одной стороны, это разные жанры, а с другой – все-таки родственные материи, так или иначе связанные. Тот же Чехов писал фельетоны, рассказы, повести, пьесы. И еще неизвестно, в чем он сильнее. Некоторым больше нравится Чехов-писатель, чем Чехов-драматург.
– Но охваты у чеховской драматургии в разы больше, чем у чеховской литературы. "Вишневый сад" знают в разы больше людей, чем какой-либо из рассказов, особенно если речь идет о международной известности.
– Согласен, но это отдельная большая тема для разговора. А что ближе Александру Цыпкину, если говорить о рассказах, драматургии или сценарной деятельности?
– Мне ближе всего сочинять собственные чтецкие, скажем так, спектакли для самого себя или актера-чтеца. В этом представлении я смогу сыграть всех героев и получить от этого большое удовольствие. Это для меня, наверное, самое интересное, когда я сам себе режиссер, сам себе драматург, потому что я придумываю историю, которая будет держать зал в театре. Это важно, держать не читателя у книги, а держать зал в театре. Там другая история, другая магия, другая техника, в том числе. Это предполагает определенные чтецкие способности, и мои рассказы нужно читать так, чтобы они расцветали. Я думаю, что мой рассказ, плохо прочитанный на сцене, никого не удержит. Это важно, как он прочитывается.
Следующее – это театр, потому что драматургия наиболее близка к тому, что я делаю сам. Потом уже идут сценарии, и только потом рассказы, которые люди читают в книге.
– Прежде, чем что-то написать автор наполняется впечатлениями, наблюдениями, а уже потом появляются рассказы, пьесы, романы…
– Нет. У меня не так.
– А как? У вас появились не просто узнаваемые образы, а собирательные. У Гоголя были собирательные образы своей эпохи. У Зощенко – своей. На мой взгляд, у Цыпкина тоже есть уже некоторые собирательные персонажи нашей современной жизни, например, Валя Люкс, и это большая писательская удача, потому что немногим удается. Среди каких тусовок вы находите свои образы? Как это происходит?
– У меня это происходит вообще не так. Мне нравится какая-то жизненная ситуация или история, я начинаю ее расписывать, и появляется герой. А иногда я просто сажусь и думаю: так, мне надо срочно сдавать что-то. То есть, у меня уже давно не было ситуации, когда я сажусь и пишу просто в удовольствие. Я не знаю, ну, может быть первые рассказы были так написаны, а дальше все под жесткий дедлайн. Мне нужно идти на сцену, нужен новый рассказ и уже заявлена тематика. У меня, например, был большой проект с Posié, и у меня появилось четыре рассказа про ювелирные украшения. Сажусь и это все придумываю, а не беру откуда-то конкретные образы. Понятно, что все мы нейросети, на самом деле. В нашей нейросети загружено столько всего, а в моей нейросети - в разы больше, чем у среднего человека.
– Ну это и есть впечатления, пусть даже неосознанные.
– Неосознанные, да. И дальше это все как-то рождается, рождаются образы, которые появились потом и в "Беспринципных", и в каких-то других произведениях, и в спектаклях. В постановке "Жил. Был. Дом" в МХТ там очень много образов, или в "Интуиции" в "Современнике" тоже достаточно, пусть и трагических в чем-то. Это все, конечно, рождается из твоего опыта жизненного, но это не конкретные прототипы. Я знаю, что есть авторы, которые видят человека и с него пишут образ. У меня такого не было никогда. И хотя многие люди говорят, что это с меня списано, – это не так. Это работает чуть иначе. Вы правильно сказали, это осаждается в сознании и потом само воспроизводится. Особенно когда тебя стимулирует дедлайн. Когда уже завтра нужно сдавать сценарий, а у тебя ничего в голове нет, очень быстро ускоряется твоя работа.
– Александр, вам удалось связать творчество и бизнес и получать от литературной деятельности какой-то определенный заработок…
– Это даже не какой-то определенный, это прям серьезный заработок, но повторюсь, тексты в этом лишь основа, а главное чтение со сцены. Несравнимый с моими заработками, когда я был в пиаре.
– Многие вам позавидуют, но, с другой стороны, вы сами сейчас сказали, что дедлайны поджимают, и вы давно не писали с удовольствием. Творческому развитию это не мешает?
– Я вообще бы ничего не делал, если бы дедлайнов не было. Это единственное, что меня стимулирует, я набираю дедлайны, чтобы писать, если не они, я вообще не буду это делать. Я не люблю писать, мне это не нравится. Я люблю быть на сцене и для этого мне моих старых рассказов хватит. Я могу быть рок-группой, которая читает старые песни и вообще не напрягаться. Но удовольствие настоящее всегда от новых героев. И для того, чтобы себя из этого состояния вывести, я набираю дедлайнов, заказов от театров или киностудий, и вот приходится там что-то делать.
– Некоторые критики делят литературу на серьезную и несерьезную. Вы согласны с таким разделением?
– Нет. Я считаю, есть литература, которая нравится читателю, и которая не нравится читателю.
– Талантливая или бездарная?
– Я бы даже сказал, она либо нравится, либо не нравится. То, что нам с вами может казаться бездарным, кому-то кажется талантливым. И наоборот.
– Но время все равно отсеет что-то стоящее, правда?
– Не факт. Я уверен, что если мы копнем 19 век, мы найдем там очень много талантливых текстов, которые почему-то не выстрелили. Фраза, что история всех отсеет, она не соответствует действительности. История может отсеять некачественный текст, это правда. Но очень много качественных текстов и качественных стихов, они остались где-то невостребованными. Тут удача, стечение обстоятельств и так далее. Поэтому я бы не делил литературу на... Можно так поделить: кино есть арт-хаус и зрительское. Это ближе, наверное, к определению. Я всегда осознанно шел на зрительское кино, на зрительские тексты, на зрительские спектакли. Вот сейчас в МХТ вышел спектакль по моей пьесе "Жил. Был. Дом". Режиссер спектакля и соавтор идеи Константин Юрьевич Хабенский назвал это "народной сказкой для взрослых". И я как раз всегда старался сделать так, чтобы мои тексты были понятны вообще всем. Вот вообще всем! Я уже несколько раз получал отзывы, что у меня книжки популярны в тюрьмах. Оказывается, и фильмы начали там показывать. Значит там они облегчают жизнь кому-то, и слава Богу.
А что касается серьезно-несерьезно, ну понятно, что сериал "Беспринципные" и спектакль "Интуиция" находятся по разные стороны этого определения. Но что сделает людей более счастливыми? Вопрос спорный.
– Многие, посмотрев сериал про "Беспринципных" считают, что Александр Цыпкин – это такой легкий, веселый человек…
– Смотрите, тут очень важный момент. "Беспринципные" имеют ко мне, конечно, серьезное отношение, но это не совсем мои тексты. Первый сезон – это серьезно обрезанные мои рассказы, переработанные мной и другими сценаристами. Это всегда командная работа, и на выходе очень часто от моих текстов остается не так много. А рассказы – это другой вопрос, там вообще-то разные вещи, там есть и легкие, а есть и сложные. Ну вот, например, есть рассказ "Снег", который легким совсем не назовешь.
– И все-таки какой он, Александр Цыпкин, когда остается один на один с самим собой?
– Я могу быть очень депрессивным, и чем более легкие вещи ты пишешь, тем более депрессивным ты становишься. Это закон. Вступает в силу гиперкомпенсация. И главное, что я стал гораздо более депрессивным, нежели до того, как я начал писать. До того, как я начал писать, я был легким, веселым, душа компании. За последние 10 лет я вообще в такой мрачняк превратился.
– Стали чаще заглядывать в бездну?
– Это правда, да. Я помню, Лабковский (Михаил, психолог – ред.) сказал: "Выбери, ты хочешь быть счастливым или талантливым". Спасибо большое, дорогой друг.
– Собственно, пьеса "Интуиция" тоже про это.
– Абсолютно. Люди с того света и нет героя, из-за которого у кого-то не прорвались бы слезы на этом спектакле. Так и спектакль "Жил. Был. Дом". Он веселый, а надвигающаяся катастрофа - она делает его сразу другим.
– В вашем творчестве постепенно проявляются все более глубокие философские нотки. Нет мысли написать роман?
– Я не вижу смысла писать роман. Мне же интересно писать то, что прочитают со сцены, а роман я со сцены не прочту.
– Ну, недавно поставили "Войну и мир" на сцене.
– Я же хочу сам прочесть. Все монологи из "Интуиции" я сам читаю со сцены. Все сцены "Жил. Был. Дом" я постепенно сам прочту. Потому что для меня это самое большое удовольствие – прожить на сцене моих героев.
Но несколько полнометражных фильмов сейчас готовятся к съемкам, и вот там разные абсолютно жанры. Один фильм про мужа, который хочет воскресить жену через искусственный интеллект, и к какой катастрофе все это начинает приводить. Еще один фильм по антиутопии "Децимация на Стиксе" про остров, где казнят каждого десятого. Еще одна такая драмеди, наверное, о ситуации, когда на землю летит метеорит. Соответственно, мы все, скорее всего, не переживем это. Но есть бункеры на ограниченное количество людей, а у вице-мэра одного из маленьких российских городков проблема. Что делать с тем, что бункер один, и, очевидно, в него попадут и жена, и любовница? Но спасти нужно обеих! И вот он старается, а из комедийной история постепенно переходит в драматическую, потому что спасать-то нужно двоих, а для них эта ситуация тоже неприемлемая. Они его ставят перед выбором: вот либо одна, либо другая, - и он начинает очень сильно суетиться. Если говорить о театральных планах, я думаю, что будет еще спектакль по "Децимации", потому что на сегодняшний день это мой самый любимый рассказ. В нем поднимаются такие вопросы, как откуда берется в обществе тоталитаризм и почему общество само его создает. Можно назвать это антиутопией, хотя это просто фантастическая вещь. А вообще сейчас у меня в Москве уже четыре спектакля идет. Мне кажется, еще один и Боливар не выдержит.
– Нельзя, наверное, постоянно заниматься творчеством?
– Я им занимаюсь двадцать процентов времени. Я очень много лекций читаю по бизнесу и по коммуникации и вот там всех учу считать все, что считается. Я напряг калькулятор, что за последние пять лет я в текстах, связанных с моим творчеством, набрал 2,5 миллиона печатных знаков. То есть, это все пьесы, это все сценарии, рассказы. Это немного, потому что в чатах, обеспечивающих функционирование этой системы, я набрал 50 миллионов печатных знаков. Вот и вся математика.
Интервью с Александром Цыпкиным
– А как вы отдыхаете?
– Хороший вопрос. Я с тех пор, как покинул корпорацию "МегаФон", ни разу не отдыхал. Вообще работа в корпорации дает тебе счастье. Ты можешь в шесть часов выйти и сказать: "Гори оно все огнем!" У тебя нормальные каникулы новогодние, у тебя отпуск летом. У меня с тех пор не было ни одного выходного нормального. Ни одного! У меня помимо творчества еще много занятий. У меня есть радиопрограмма большая, я читаю лекции, пишу диссертацию на тему личного бренда на журфаке. У меня есть три фонда благотворительных, которыми я занимаюсь.
– Ну, может быть, вы зимой бегаете на лыжах или летом катаетесь на роликах?
– Внимательно посмотрите на меня. Я похож на человека, который будет добровольно и бесплатно кататься на лыжах зимой? Я люблю музыку, я люблю кино, но все, что связано с физической активностью, я считаю вредным для здоровья, потому что я перезанимался спортом в юности.
– Но при этом вы в хорошей форме.
– Это остатки былой роскоши, на остатках доезжаю. Как только у меня появляется свободное время, я еду в Петербург, где у меня мама, папа, бабушки, сестры, и, наверное, вот это мое хобби. Ну и друзья, которых я хотел бы увидеть. Я очень мало времени могу провести в последнее время с ними, а это большое счастье – человеческое общение. Вдруг понимаешь, тебе не важно, о чем ты с ними говоришь, ты просто попадаешь в поле людей, которых знаешь всю жизнь. И тебе хорошо.
Могу съездить поплавать в море где-то, но мне скучно, тоскливо. Раньше играл в футбол, потом порвал ахилл. Друзья пытаются меня заманить в некий падел, но я не сдаюсь.
– Понятно. А какие фильмы смотрит Александр Цыпкин? Какую музыку слушает?
– Недавно посмотрел "Обреченные на славу", не помню, кто режиссер. Вот, кстати, большая проблема, что мы сегодня не знаем режиссеров. Мы знаем, что вышел проект на Netflix. Или вышел проект на "Амазоне", или вышел проект на "Кинопоиске", а кто режиссер не знаем. Дальше "Лихие", из того что я посмотрел. Люблю исторические наши сериалы, они всегда на хорошем уровне – "Екатерина", "Государь". Я сам интересуюсь историей. "Волшебник Изумрудного города" я посмотрел, блестящая работа. "Пушкин" ("Пророк. История Александра Пушкина" – ред.) мне очень понравился. Я вообще считаю, что режиссер Феликс (Умаров – ред.) может стать мировой звездой, если сложится все удачно. Еще смотрю все, что снимает (Кристофер – ред.) Нолан, и вообще я за блокбастеры. Всякий там арт-хаус, в ряде случаев отравляющий мне мозг, я не всегда понимаю. Как только я вижу, что режиссер пытается свой невроз вылить на меня, я говорю, у меня свой есть, зачем мне чужой. И я тут же от этого сбегаю. Я очень хочу посмотреть сериал "Полураспад", который сейчас анонсирован на фестивале "Новый сезон", потому что вдруг в условиях того, что у нас в последнее время про СССР либо хорошо, либо никак, появляется кино о ядерном испытании на Тоцком полигоне, которое явно не попадает в категорию "СССР хорошо". Вообще у нас колоссальное количество крутых проектов выходит, но их почти никто не смотрит, потому что их слишком много. И это проблема. Ты вдруг что-то включаешь и думаешь: "Офигеть, почему никто это не смотрел?"
– Потому что человеческий мозг не способен переварить слишком большое количество информации.
– Согласен.
– А музыка?
– Я люблю все виды электронной музыки от техно до дип-хауса. Люблю синти-поп, рок-поп. Если говорить об исполнителях, то это Depeche Mode, Cure, Moby U2. Чуть моложе – это Coldplay. Дальше, я люблю весь русский рок, хотя для меня, как для любого тоскующего петербуржца, "Кино" является основной группой. "Дом стоит, свет горит, Из окна видна даль. Так откуда взялась печаль?" Прорывается иногда Моцарт. После пыток в юности я сейчас могу добровольно прийти на классическую музыку. В детстве из меня безуспешно пытались сделать интеллигентного мальчика и таскали во все эти храмы культуры, и у меня есть два страха: консерватория и зубной врач. А сейчас это стало проходить, и я могу уже прийти на концерт классической музыки.
– А какие мечты хочет осуществить Александр Цыпкин?
– Я хочу спродюсировать балет на музыку Depeche Mode, и чтобы его увидел весь мир.
– Вы сейчас серьезно?
– Абсолютно. У меня уже большой опыт, потому что есть балетный спектакль, который мы сделали вместе с Юрой Смекаловым. Это про такую сложную, иногда абсолютно потерянную жизнь артиста балета, который приближается к пенсии. Называется "Три товарища? О чем молчит балет". Причем на сцене происходит и текстовая история, и танцевальная. Он абсолютный хит в "Приюте комедианта" в Петербурге. Сейчас, если получится, будет еще один опыт с балетом, а дальше все зависит от того, что с юридическими правами. Но мне хочется это сделать.
А еще я мечтаю осуществить большой кинопроект, связанный с Латинской Америкой, и я надеюсь, что мы с Денисом Аларконом это сделаем. Дальше, проект с зарубежными актерами, читающими мои рассказы на французском и на английском языках, но все связано с тем или иным выходом на международный рынок.
– Вы хотите продвигать свое творчество только на запад?
– Совсем нет. У меня уже есть переводы на китайский, а фокус-группы показали, что этой аудитории интересно, а что нет. Сам факт, что мое творчество будет звучать на другом языке для меня уже интересен. И достаточно быть популярным в одной из китайских деревень с населением 40 миллионов, и вы уже вообще ни о чем не думаете.
– Александр, и, если не секрет, как вы планируете отмечать свой юбилей?
– На сцене. У нас есть фестиваль, когда мы со всей страны собираем короткую прозу, которая часто даже нигде не публиковалась, и потом эти рассказы читают со сцены известные актеры. Для многих авторов – это первый опыт. Вот такой фестиваль будет у нас и 28-го сентября в Калининграде, где мы прочтем не только мои рассказы, но и четыре рассказа других авторов.
– Бокал вина в день рождения выпьете?
– Разумеется, куда же без этого.
– А какое предпочитаете?
– Хорошее!
