Запад придумывает себе новую иллюзию — ему противостоят Восток и Юг

Визит в Москву индийского премьера Нарендры Моди, как и открывающийся в Вашингтоне юбилейный саммит НАТО, становятся хорошими поводами для того, чтобы выяснить, как же все-таки сейчас делится мир. На Восток и Запад? На Запад и Глобальный Юг? Это не пустые теоретические рассуждения, а прикладной анализ современной геополитики.

Западу, доминировавшему в течение полутысячелетия (то есть всего периода, когда и начало складываться "единое человечество": до этого контакты между разными континентами и цивилизациями или отсутствовали, или же были слабы), очень не нравится не только закат его эры, но даже стиль рассуждений об этом. Почему все говорят о противостоянии Запада с Востоком и тем более Запада с Глобальным Югом? Это неправильно — надо говорить о том, что Западу противостоят отдельные "ревизионистские державы". Да и не Западу даже, а всей выстроенной им системе международных отношений, а значит, в интересах всего мира обуздать этих "ревизионистов" (то бишь в первую очередь Китай и Россию). Вот это будут точные термины и идеологически правильные — настаивают самые упертые англосаксонские атлантисты.

Но в их способность контролировать — причем уже не сам миропорядок, а хотя бы глобальный дискурс, язык описания реальности — мало кто верит. В том числе и на самом Западе. Даже в период холодной войны далеко не все соглашались с тем, что главным нервом эпохи являлось противостояние "капитализм — коммунизм", а уж сейчас поверить в то, что все сводится к противостоянию "демократии — диктатуры" (или свободного общества и авторитарного), совсем сложно. Поэтому на Западе пытаются придумать для себя и для внешнего пользования новые, более сложные концепции, в которых мир делится не на две, а на три части.

Статью на эту тему написал в The Economist президент Финляндии Александр Стубб (он вовсе не типичный провинциальный финн — жил и учился в Европе и США, женат на англичанке, служил в МИД и даже возглавлял его). Пафос Стубба в том, что "западные ценности важны, но и реализм — тоже" (так и называется его текст), то есть он предлагает Западу признать очевидное:

«

"Эпоха западного доминирования, какой мы ее знали, закончилась. Вопрос теперь состоит в том, как будет распределяться глобальная мощь в будущем".

Это, конечно, не новость — но оригинальность Стубба в другом. В том, что он делит мир на три части:

«

"Мы являемся свидетелями изменения баланса сил между тремя сферами этой глобальной власти: Глобальным Западом, Глобальным Востоком и Глобальным Югом.

«

Глобальный Запад включает в себя около 50 государств, в основном в Северной Америке и Европе, а также Японию, Южную Корею, Австралию и Новую Зеландию. Эти страны более или менее демократичны и на самом деле более сплочены, чем когда-либо со времен холодной войны. Они хотят сохранить нынешний мировой порядок, потому что они создали институты и правила, которые его поддерживают. Но во многом эти институты не отражают геополитические реалии сегодняшнего дня.

«

Глобальный Восток состоит из 25 стран во главе с Китаем. В число его последователей входят Россия, Иран и группа государств, которые склонны голосовать вместе с ними в ООН. Эта группа имеет сильную авторитарную составляющую и хотела бы, чтобы Западу подрезали крылья. Ее члены жаждут мирового порядка, более тесно связанного с их собственными системами государственного управления.

«

Глобальный Юг, группа из примерно 125 стран, представляет собой некое смешение из-за своего разнообразия. В него входят как демократии, так и более или менее авторитарные государства с трех разных континентов. Такие страны, как Индия, Саудовская Аравия, Нигерия, Южная Африка и Бразилия, в условиях меняющегося баланса сил зарекомендовали себя как колеблющиеся государства".

Хотя Стубб и признает, что такое разделение на треугольник глобальной силы является неким упрощением, он считает, что оно помогает проиллюстрировать, как меняется мир (движущей силой изменений называет демографию, технологии и природные ресурсы). А главная борьба в мире идет между Западом и Востоком — за симпатии Юга:

«

"Запад и Восток борются за сердца и умы Юга. Причина проста: они понимают, что именно Юг будет определять направление развития нового миропорядка".

Финский президент считает, что Западу нужно добиться расположения Глобального Юга, даже если для этого нужно частично поступиться западными же интересами, — иначе Юг уйдет на Восток.

«

"Со стороны Запада было бы ошибкой думать, что Юг будет тяготеть к нему только из-за его ценностей или привлекательности категорий свободы и демократии. Восток также ошибается, полагая, что крупные инфраструктурные проекты и прямое финансирование дают ему абсолютное влияние на Юге".

Юг будет думать и выбирать — потому что он может себе это позволить, заявляет Стубб. И поэтому "Запад должен начать думать о глобальной системе, в которой правила и нормы не только принимаются, но и создаются Югом". То есть "если Запад хочет убедить Юг поддержать международные институты и правила, он должен дать этим странам право голоса там, где это важно". В частности — устранить "историческую аномалию" того, что ни одно постоянное место в Совете Безопасности ООН не принадлежит представителям Африки, Латинской Америки и Азии (за исключением Китая).

Стубб напоминает, что у Запада есть выбор:

«

"Он может продолжать верить в иллюзию того, что сможет продолжать доминировать, как это было на протяжении веков. Или он может принять реалии перемен и начать вести себя соответствующим образом, особенно по отношению к Югу".

Что привлекает в концепции Стубба? Признание реальности: Запад не может дальше пытаться управлять миром, потому что у него нет на это сил. Но в поисках выхода из этого кризиса финский президент начинает конструировать удобную для Запада реальность — абсолютно искусственную.

Потому что его разделение незападного мира на Глобальный Юг и Восток абсолютно неоправданно — если, конечно, не иметь в виду попытки создать выгодную для Запада позицию. По каким критериям он выделяет группу "восточных стран"? Они имеют сильную авторитарную составляющую (то есть все тот же любимый англосаксами термин "автократия") и настроены антизападно? Но между системой управления и внешним курсом нет никакой связи — да и авторитаризм той же иранской политической системы сознательно преувеличивается Западом: выборы в Иране ничуть не менее демократичны, чем во Франции (просто имеют свою специфику), и куда менее зависимы от внешнего влияния. Конфликт России с Западом, так же как и растущее противостояние Китая с США, вызваны в первую очередь стремлением Запада сохранить свое глобальное доминирование — а не агрессивностью или экспансионистскими планами Москвы и Пекина.

Да, Россия, Китай, Иран, КНДР могут себе позволить не только куда более откровенную антизападную риторику, чем страны, которые Стубб относит к Глобальному Югу, но и антизападную политику, однако на поверку эта политика оказывается не наступлением на Запад, а освобождением от его влияния и контроля: как собственных стран, так и зон их жизненных интересов. И в этом смысле страны Востока — это просто не что иное, как авангард стран Глобального Юга: в его составе оказались те, кто или подвергался наибольшему давлению Запада, или имеет достаточную мощь и самодостаточность, или просто оказался самым смелым (или же имеет место сочетание всех этих причин). Никакого другого отличия Востока от Юга, если мы берем их отношение к западному миропорядку, нет — все хотят его постепенного демонтажа и замены на новый миропорядок, построенный на балансе сил и интересов.

И нет у стран Востока никакого стремления установить мировой порядок, "более тесно связанный с их собственными системами государственного управления" (то есть, видимо, такой же авторитарный, диктующий малым странам волю сильных?), потому что ни Китай, ни Россия, ни Иран (в масштабе Ближнего Востока или исламского мира) не стремятся заменить собой США или Запад в целом. Они, как и все другие страны Глобального Юга, хотят избавиться от диктата англосаксонского глобального проекта и продвигающих его атлантических элит.

Да, "страны Юга не хотят делать выбор между демократией и автократией, между Западом и Востоком", "ими движут собственные интересы, и они хотят отношений равенства и взаимного уважения" — все правильно пишет Стубб. Вот только выбора такого у Глобального Юга нет. Нет никакого "Востока", который навязывал бы автократию, — в отличие от более чем реального Запада, силой оружия, финансовой системы и идеологической машины пытающегося под видом защиты и внедрения "демократических стандартов" продолжать свой глобальный проект. Признать безуспешность этих попыток многие на Западе уже готовы — но не сделать то, что предлагает Стубб: "Западу придется передать реальную власть в международных институтах, которые должны обеспечить основу для многостороннего экономического и политического сотрудничества". Доминирующая часть западных элит не готова признать крах своего глобального проекта и начать делиться властью, а значит, весь незападный мир, весь Глобальный Юг будет строить постзападный мир явочным порядком, вытесняя и оттесняя Запад.