Смертельная угроза: что нам делать с иностранными специалистами

В Госдуме началось обсуждение новых мер по упорядочиванию трудовой миграции. Общественное мнение кипит, активисты фонтанируют идеями. Но чтобы не изобретать велосипед, стоит посмотреть, как обстоят дела с мигрантами в других странах, ведь сегодня иностранная рабочая сила стала главным топливом мировой экономики.

Возьмем, к примеру, Францию. К большому неудовольствию местных жителей, нелегальные мигранты из бывших французских колоний достаточно легко легализуются и перевозят к себе свои семьи. Семьи с детьми получают все права французских граждан: бесплатное образование, дешевую медицину, налоговые вычеты за детей, пособия для матерей-одиночек и неслабые социальные лифты.

Недостатки этой системы очевидны. Если первые поколения гастарбайтеров обычно законопослушны, любят и умеют работать, они благодарны приютившей их стране, то следующие поколения, избалованные халявой, зачастую не хотят социализироваться, бузят и уходят в криминал.

В Париже есть целые районы, куда белому человеку лучше не ходить, а Марсель за последние 30 лет превратился из уютного средиземноморского городка в натуральную клоаку, где даже в центре лучше не выходить на улицу после захода солнца. Живописные городские погромы в исполнении новой французской молодежи мы регулярно видим в новостях.

Плюсом такой мягкой миграционной политики является, однако, неплохо работающая и устойчивая экономика, которую не вытянуло бы стареющее местное население, а также значительный процент успешно социализировавшихся выходцев из бывших колоний — от кинозвезд до футболистов.

Прямо противоположный подход практикуется в Объединенных Арабских Эмиратах — признанном чемпионе мира по количеству мигрантов. По статистике, 88 процентов населения ОАЭ родом из других стран. Тут законы в отношении иностранной рабочей силы можно смело назвать драконовскими.

Местное гражданство иностранцу получить практически невозможно. Нелегально работать нельзя — тогда не получишь карточку резидента Emirates ID, а без этой заветной карточки невозможно ни завести счет в банке, ни купить симку, ни снять квартиру. Чтобы ее получить, надо предоставить документы из фирмы, нанявшей тебя на работу, сдать биометрию, а также пройти сложный медицинский осмотр. Наличие любой болезни — не только таких серьезных, как ВИЧ, сифилис или туберкулез, но и банальной астмы — не позволит получить ID. Новую карточку нужно делать каждый год.

Никакие схематозы в этой сфере не работают. Любая попытка воспользоваться чужим Emirates ID влечет за собой тюремный срок, депортацию, а также увесистый штраф в 50 тысяч дирхамов (более 1,25 миллиона рублей). За подделку документа может прилететь срок до 30 лет.

Теоретически работающий мигрант может перевезти в ОАЭ свою семью и даже получить для родных визы резидента. На практике для этого он должен быть очень богатым человеком. Если для местных жителей — "эмирати" — вся социалка бесплатна, то иностранные работники платят за все, причем платят очень дорого.

Средняя годовая аренда маленькой двушки в Дубае составляет около ста тысяч дирхамов (2,5 миллиона рублей), год обучения одного ребенка в средней школе — 46 тысяч дирхамов в младших классах (1,15 миллиона рублей) и 72 тысячи (1,8 миллиона рублей) — в старших классах. Приличная медстраховка на одного человека начинается от десяти тысяч дирхамов и дальше улетает в небо. Работнику обычно (но не всегда) ее оплачивает работодатель. Зато на всех своих иждивенцев медстраховку сотрудник должен покупать сам. А если ее нет, от государства каждый месяц будет прилетать солидный штраф.

То есть система понятна: ОАЭ зазывает к себе лучшую рабочую силу в мире, стимулируя ее действительно высокими зарплатами, а потом нещадно выдаивает этих людей, возвращая деньги в свою экономику.

Разумеется, здесь нет никакого равенства прав местного населения и мигрантов. "Эмирати" от рождения осыпаны всеми социальными благами, для понаехавших здесь царство самого дикого капитализма.

Минусы очевидны: в этой потогонке выживают далеко не все и человеческие трагедии здесь не редкость. Но очевидны и плюсы: местная экономика процветает за счет эксплуатации мигрантов, а жесткость и неуклонное исполнение законов делают Дубай одним из самых безопасных и приятных городов мира. Здесь спокойно можно оставить машину с ключами, забыть запереть дверь в квартиру или отправиться на прогулку в три часа ночи.

Где-то посередине находится миграционная политика США — еще одного мирового лидера по числу мигрантов. Как и во Франции, здесь предельно легко легализоваться: фактически переплыл Рио-Гранде, доехал до ближайшего города и через несколько месяцев можешь подаваться на гражданство.

Однако, получив американское гражданство, мигрант сразу попадает в цепкие лапы налоговой службы США и вынужден отдавать в казну значительный процент доходов. Одновременно он тратит свои трудовые доллары на поддержание местной экономики — арендует дома и квартиры, покупает ту же медстраховку, платит американцам за их услуги и продукты. То есть тут мы видим симбиоз гуманного французского подхода и жесткого вынимания денег из новых граждан в стиле ОАЭ. Имеются те же минусы — криминал и наркотики в промышленных масштабах. И те же плюсы — устойчивость экономики к шокам и постепенная социализация понаехавших.

Все эти подходы имеют право на существование, из каждого можно брать что-то свое. Нельзя, однако, забывать при этом уникальное положение России. Трудовая миграция в нашей стране по структуре больше всего напоминает движение рабочей силы в Китае.

Там на сегодняшний день существует около 300 миллионов трудовых мигрантов — это граждане самой КНР из наиболее бедных сельских районов. Они едут в города, зачастую за тысячи километров от родных деревень, и там работают на фабриках, в строительстве, коммунальном хозяйстве.

Так как в Китае до сих пор существует прописка, то внутренних мигрантов в городах эксплуатируют не по-детски, зачастую дискриминируют, недоплачивают зарплату.

Со своей стороны, образованные горожане раздражены плохими манерами выходцев из глубинки. Этот внутренний конфликт тлеет, прорываясь иногда такими трагическими событиями, как гибель в полицейском участке внутреннего мигранта.

На внешний взгляд, Китай кажется единой мононациональной страной, но на самом деле там больше 200 диалектов, которые отличаются друг от друга так, что жители одного региона просто не понимают соотечественников из другого. Для уроженца, скажем, Ханчжоу рабочий с севера страны — это иностранец с непонятным говором и странными манерами.

Однако Пекин не пытается запретить внутреннюю трудовую миграцию, несмотря на все ее издержки и неизбежные конфликты. Во-первых, именно эти 300 миллионов человек делают экономику Китая первой в мире и позволяют образованным горожанам наслаждаться всеми благами прогресса. Во-вторых, если закрыть эту возможность жителям беднейших районов страны, население там попросту взбунтуется и тогда придется разгребать куда более серьезные проблемы.

Миграция граждан постсоветских стран в Россию близко напоминает эти процессы. Ну а отдельной проблемой является неистовое желание британцев и американцев залезть в эти постсоветские страны у наших границ, втянуть их в свои военные альянсы и сделать вторым фронтом против России. И это тоже нужно учитывать, когда мы говорим о трудовой миграции.