Ингеборга Дапкунайте: каждая новая роль — как снова в школу

Актриса театра и кино Ингеборга Дапкунайте в этом году возглавила жюри конкурса короткометражных картин 32-го фестиваля "Кинотавр". В перерыве между просмотром картин, которых в день было не меньше восьми, председатель жюри рассказала РИА Новости, почему считает фестивальные награды условностями, поделилась, как подходит к каждой новой роли, а также рассказала, почему не может назвать себя оптимисткой, хотя стакан ее полон наполовину, и даже больше. Беседовала Нелли Бондаренко.

– Ингеборга, рада, что у вас нашлось на "Кинотавре" время на эту встречу. Для вас присутствие на фестивале – это отдых или все же работа?

– Поскольку приехала в жюри фестиваля, то, конечно, предполагается некая работа. Еще это возможность встретиться с друзьями и коллегами, которых давно не видела.

– В жюри вы уже далеко не в первый раз. А что вам подходит больше: судить самой или быть той, чью работу оценивают?

– Это условности. Жюри нужно для того, чтобы дать приз. Но на самом деле, круто то, что люди собираются и смотрят кино, а получат они приз или нет – не так важно. Нас, членов жюри, пятеро, потому что у нас разные мнения. Мы же не боги, мы субъективны, поэтому мы награждаем тех, кто понравился именно нам. Отдаю себе отчет, что каждый, кто имеет картину на "Кинотавре", вложил в нее труд, талант и время, поэтому отношусь серьезно и с глубочайшим уважением к каждой работе.

– Возвращаетесь с "Кинотавра" вы к какой работе? В чем сейчас заняты?

– Мы будем выпускать на фестивале "Территория" спектакль под названием "Привет дождавшимся". Это моноспектакль; история моей семьи, дома. Давно думала о такой вещи. На фестивале "Территория" будет московская премьера и 8 октября мы этим спектаклем отметим 15-летие нашего Фонда "Вера", такую мне оказали честь. В спектакле рассказываю про Вильнюс, а Вера Васильевна Миллионщикова, которая основала Фонд, была связана с этим городом. А еще спектакль выбран для юбилея фонда просто потому, что у него тема подходящая: мы все время говорим, что наш фонд про жизнь, а не про смерть. Спектакль про "продолжение", потому что "Привет дождавшимся" – начало поздравления с Рождеством. На литовском языке, если буквально перевести, мы говорим: "Привет дождавшимся Рождества, я желаю, чтобы в следующем году нас было бы не меньше". Это подразумевает, чтобы мы все были живы.

– У вас удивительная способность, рассказывать о таких вещах как смерть с улыбкой, вот как сейчас. А вы себя считаете оптимистом?

– Смотря что считать оптимизмом.

– Может быть, умение с улыбкой встречать разные события жизни?

– Нет, есть вещи, которые встречаю совсем без улыбки, и есть вопросы, к которым подхожу очень серьезно. И в спектакле своем, скорее всего, улыбаюсь немного, но надеюсь, что зрители будут иногда улыбаться. Если говорить символично, то, конечно, мой стакан наполовину полный, и даже больше, чем наполовину. Я читаю книгу сейчас интересную – про жизнь и смерть, где автор цитирует философа, который говорит, что в размерах вселенной важность человеческой жизни соответствует важности жизни устрицы, что абсолютная правда. То есть, смотря с чем сравнивать. Так же и мой оптимизм.

– Давайте вернемся к моноспектаклю. Это ведь такой непростой жанр, который требует усилий…

– Больших. Наверное, первый и последний раз, когда такое делаю. Мы его выпустили в Воронеже, чтобы "попробовать" на зрителя такого, как бы сказать, "нормального", потому что в Москве, конечно же, зритель очень требовательный. Не могу сказать, что в Воронеже зритель не искушен, он умный, прекрасный, и театр чудесный. Когда первый раз играла этот спектакль на публике, у меня было чувство, что скинула тонну веса с плеч. Я была счастлива, что никто не ушел, что люди в зрительном зале вообще ждут, когда выйду на поклон, потому что, когда ты один на сцене, ты не знаешь, что произойдет, и как зрители это воспримут.

– Слушайте, ну а если бы они ушли, что изменилось бы? Все равно ведь доиграть нужно…

– В этом-то и дело. У меня были случаи, когда уходила половина зала со спектакля, правда, я не одна в нем играла, и мне это было достаточно весело.

– Это к слову об оптимизме…

– Ну а что делать? Ушли и ушли. Не операция на сердце не получилась, а спектакль.

– Идея постановки моноспектакля вам принадлежит, то есть это отчасти и режиссерская работа?

– Да, мы когда начали думать с Саввой Савельевым, как разделить "обязанности", поняли, что назовем нас обоих создателями, потому что не можем разделить, кто написал, а кто срежиссировал, все делали вместе.

– Многие актеры рано или поздно приходят к режиссуре. А из вас мог бы получиться режиссер?

– Не думаю. Я люблю играть, долго этим занимаюсь. Может, меня жизнь заставит быть кем-то еще, но вообще я актриса. Нравится быть на съемочной площадке, на сцене. Нравится такой вид коммуникации; общение с миром через игру, изображение других людей, а иногда саму себя, но в каких-то разных "видах".

– Что еще у вас сейчас в работе?

– Снимаюсь в чудесном сериале "Балет". Режиссер Евгений Сангаджиев, известный вам, наверное, по сериалу "Happy End". Мои партнеры на съемке Игорь Гордин, Маруся Фомина, Федор Бондарчук, Лиза Янковская. Только что отснялась в проекте, который называется "Сказки Пушкина", сыграла золотую рыбку. Каждая серия – новая сказка, это современная адаптация, которую придумал Михаил Зыгарь.

– Как при таком плотном графике не запутаться в ролях?

– Много лет этому училась, но иногда путаюсь. Соврала, если бы сказала, что "раз!" – и влезла, а потом "раз!" – и вылезла из роли. Результат, к которому хочется стремиться, чаще всего пропорционален энергии и усилиям, которые на это потрачены. Иногда они бессмысленно потрачены, ничего хорошего не получается, но если они совсем не потрачены, хорошего точно не получится. Перед сном думаю о том, что мне надо делать завтра, прохожусь по тексту. Сейчас у меня спектакль на выпуске, мне надо повторить текст, а он очень хорошо повторяется или перед сном, или утром, или когда гуляю, а еще, если мне делают массаж – тогда мне некуда деваться, телефона нет, приходится лежать и повторять текст.

– Вас часто можно встретить в проектах самого разного типа: вы то над сценой летаете в спектакле Театра Наций "Цирк", то в VR-проекте в Царицыно участвуете. Вас вообще легко втянуть в такие авантюры?

– Если интересно, то легко. В VR-спектакле участвовать было круто, потому что для меня это было совсем новое пространство, научилась чему-то новому.

– Актрису с вашим опытом, наверное, сложно удивить?

– Мы недавно говорили об этом с Женей Мироновым – сколько бы ролей ты не сыграл, каждая новая роль – как снова в школу. Вроде, ты все уже знаешь, но на самом деле никаких гарантий нет.

– Я смотрела ваши предыдущие интервью, и вы буквально в каждом из них говорите про Фонд "Вера".

– Конечно, а как могу не говорить про Фонд "Вера", которому уже 15 лет? Наше самое большое достижение – это то, что уходит табу темы смерти, темы неизлечимо больных людей. За эти годы изменилась система паллиативной помощи, в Москве точно. Иногда задают вопрос: "А почему вы думаете, что надо заниматься людьми, которых нельзя излечить, когда есть люди, которых излечить можно?" Ответ очень простой: конечно, нужно заниматься людьми, которых можно вылечить, но когда мы узнаем, что человека вылечить нельзя, это не значит, что заканчивается его жизнь. Надо заниматься тем, чтобы та жизнь, которая у него осталась, была достойная, безболезненная и по мере возможности даже веселая.

– В последнее время благотворительность стала прямо-таки каким-то мейнстримом…

– Так это же хорошо. Какая мне разница, почему человек занимается благотворительностью? Умирающий мальчик в нашем хосписе сказал, что самое заветное его желание – встретиться с Моргенштерном. Он пришел и встретился с этим мальчиком. И что, вы скажете, что Моргенштерн занимается самопиаром? Даже если так, прекрасно, мальчик счастлив.

– Какие цели стоят перед фондом сейчас?

– Нам удалось поменять какие-то вещи в Москве, но страна – это практически непаханое поле. Нет системной помощи матерям, которые заблаговременно знают, что они родят неизлечимо больного ребенка. У нас есть, чем есть заняться, это только один пример.

– А у вас самой какая цель?

– Хочу, чтобы хотела просыпаться утром.

– А сейчас не хотите разве?

– Хочу. Но знаете, как: ложишься спать и думаешь, что завтра надо сделать вот то, то и то. Хотела бы, чтобы так было еще долго.