Олег Мансуров: я бы сказал Илону Маску "spasibo"

Компания Success Rockets ("Успешные ракеты") – новый стартап в российской космической отрасли, который занимается широким спектром космических продуктов: разрабатывает линейку сверхлегких ракет, несколько спутниковых группировок и предоставляет потребителям услуги обработки данных спутникового мониторинга. Молодой стартап успел привлечь сотни миллионов инвестиций и договориться с министерством обороны о выделении полигона для испытаний. О планах компании, особенностях российского космического рынка и о том, как найти общий язык с Минобороны и "Роскосмосом" в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал основатель и руководитель компании Олег Мансуров.

– Ваша компания образована меньше года назад, а вы сразу занялись большим спектром проектов: легкие ракеты, малые космические аппараты и разгонные блоки. Вам не кажется это распылением сил?

– До того, как организовать компанию, мы долго анализировали космический рынок. Вывод один: почти все, начиная от Rocket Lab и заканчивая SpaceX, создают не отдельные решения, а свои экосистемы. "Экосистема" – это не фигура речи из рекламы одного из российских банков, а жизненная необходимость для этих компаний. Дополнительные подразделения могут не генерировать большой прибыли, но жизненно важны для материнской компании и основного бизнеса, чтобы понимать ситуацию на связанных рынках и обладать критическими технологиями. Сейчас у нас три основных направления, которые в настоящий момент обосабливаются в отдельные юрлица. Уже создана компания ООО "СР Рокетс", которая занимается метеорологическими и суборбитальными, а в перспективе займется и космическими ракетами. На регистрации находятся документы ООО "СР Спутникс", которая займется созданием космических аппаратов, спутниковых группировок и космических буксиров. Третьим направлением стала обработка космических данных. По факту это будут отдельные бизнес-единицы, которые будут друг друга дополнять.

– Предоставлять данные планируете со своих или чужих аппаратов?

– Пока у нас нет своих аппаратов, мы их только проектируем. Первый собственный аппарат из готовых решений, но нашей сборки, запустим в следующем году. Понятно, не на своей ракете. В этом отношении мы рассчитываем на партнерство с дочерней компанией "Роскосмоса" "Главкосмос пусковые услуги". Пока у нас нет своей группировки, мы используем в основном данные с зарубежных спутников дистанционного зондирования Земли. Начинали работу с обработки открытых данных, сейчас начинаем закупать под коммерческие проекты платные снимки.

– Кто ваши первые заказчики?

– Банки, одна нефтяная и одна металлургическая компания. Мы выходили на потенциальных заказчиков на сельскохозяйственном рынке, но там предложение космических сервисов превышает спрос. Пока мы не можем конкурировать с крупными игроками.

– Среди ваших проектов – развертывание группировки спутников наблюдения из космоса за парниковыми газами. Вы видите здесь рынок?

– Да, видим, и не только мы. Президент в своем выступлении на ПМЭФ оценил российский рынок углеродных единиц в 50 миллиардов долларов. Мировой рынок по всем оценкам к 2030 году превысит 1 триллион долларов. Мы над проектом климатической мониторинговой системы "СР КМС" работаем с сентября прошлого года, и уже определились с техническим обликом как отдельного аппарата, так и группировки в целом. До конца года проведем испытания системы на Земле и в стратосфере.

Помимо этого, мы смотрим, и проект находится в высокой степени проработки, в сторону создания спутниковой группировки радиолокационного зондирования. Считаем, что у этого проекта большие перспективы для сопровождения судов по Северному морскому пути. Этих данных сейчас в России никто не предоставляет, хотя у "Атомфлота" есть потребность в их получении не реже, чем раз в три часа. Проект в целом интересен "Росатому" и "Совкомфлоту".

– То есть вы сами себе создаете рынок, планируя создание крупных спутниковых группировок, которые сможете выводить с помощью своих сверхлегких ракет, и самостоятельно обрабатывая данные с собственных аппаратов? Полный цикл.

– Совершенно верно. Мы изначально отказались от создания крупных спутников и смотрели в сторону малых, но массовых аппаратов. Нам важно овладеть компетенциями серийного производства. Если мы заводим речь о нашей климатической группировке, то речь идет о 60 аппаратах, радиолокационная группировка требует 36 аппаратов минимум.

– Ваша компания привлекла 300 миллионов рублей инвестиций. Кто эти инвесторы? Какой интерес у них вкладывать деньги в космический стартап?

– Первым нашим инвестором стал Антон Немкин (IT-предприниматель, член совета по развитию цифровой экономики при Совете Федерации – ред.), он поверил в мою команду и проект, после чего мы смогли быстро стартовать. У всех наших инвесторов, как правило, два интереса. Первый: они видят, что космические технологии могут усилить их основной бизнес. Сами они, прежде всего, из IT-сферы. Они видят глобальный интерес IT-сектора к космосу. Второе: желание инвесторов способствовать развитию отечественной космонавтики. Все-таки в нашем сознании и генах заложено, что мы – космическая держава. Имеются, конечно, и свои барьеры. Люди боятся вкладывать средства в космические стартапы, потому что в России не было прецедента яркого успеха таких проектов. Есть неплохие компании, которые год от года занимаются одним и тем же, но это не тот пример, который нужен для венчурных инвестиций. Одна из наших задач – стать таким примером. Мы понимаем, что в случае успеха количество космических стартапов и инвестиций в них в нашей стране начнет расти в геометрической прогрессии.

– Название "Успешные ракеты" связано с магией имени? Это та самая история капитана Врунгеля, о зависимости судьбы яхты от ее названия: "Как вы яхту назовете, так она и поплывет"?

– Совершенно верно. Мы понимали, что в обществе есть запрос на успех, на прорыв. Название "Успешные ракеты" или Success Rockets уже не отвечает всему спектру наших задач, поэтому в ближайшее время планируется небольшой ребрендинг. Нас часто спрашивают, зачем мы занимаемся ракетами, учитывая, что их и так пускают по всему миру. Но именно ракеты являются тем узким горлышком для выхода новых игроков на космический рынок. Сейчас бум инвестирования в космическую отрасль и сверхлегкие ракеты, в частности. Мы видим это, и не хотим отставать. К тому же сейчас в России нет своей сверхлегкой ракеты

– Триста десять миллионов рублей на какой срок и на какие проекты хватит?

– С одной стороны эта сумма может показаться большой, но по меркам космической отрасли – это абсолютно небольшие деньги. Это, кстати, второй барьер при инвестировании в космические проекты: дорогая стоимость входа. Капиталоемкость космической промышленности очень высокая. Непосредственно эти 310 миллионов направлены на формирование центров компетенции. Текущих средств хватит еще где-то на полгода работы.

– После того, как инвестиции закончатся, что будет? Второй раунд инвестиций или приход к крупному заказчику?

– Уже сейчас мы договариваемся о дальнейших инвестициях с более крупными частными инвесторами и институтами развития. Надеемся, что ВЭБ.РФ расширит мандат институтов, потому что на сегодняшний момент в России нет ни одного венчурного фонда, который в рамках своего мандата имел бы право инвестировать в космический стартап. Это очень странно, учитывая, то мы – страна-пионер космонавтики. Но над коммерческими заказами мы тоже активно работаем, мы уже способны осуществлять пуски суборбитальных ракет, думаю, скоро мы порадуем новостями на эту тему.

– Вы не первый космический стартап. Были "Даурия", "КосмоКурс", которые имели хорошие позиции, поддержку "Роскосмоса" и предприятий ракетно-космической промышленности, привлекали частные инвестиции, но к успеху не пришли. Почему вы думаете, что "Успешные ракеты" "выстрелят"?

– Я очень благодарен коллегам за тот путь, который они прошли. Большое спасибо Павлу Пушкину и Михаилу Кокоричу за их работу. Если бы не было их в свое время, нам бы было сейчас сложнее. В любом бизнесе очень важен фактор времени, и многое зависит от внешних обстоятельств. Не всегда вы можете выйти на рынок и стать успешными. Этому могут мешать технологические, административные или политические препятствия. Мы понимаем, что упомянутые компании стартовали преждевременно. По крайней мере, для России. Ситуация начала меняться только после системной работы новой команды в "Роскосмосе", Национальной технологической инициативы и под влиянием успехов зарубежной частной космонавтики.

– То есть вы считаете, что они рано появились, а вы пришли вовремя?

– Понятно, что у неудачи и успеха всегда есть комплекс причин. Нельзя упрощать. Каждая ситуация многогранна. Если брать тот же "Космокурс", который хотел развивать пилотируемые суборбитальные полеты, то нужно понимать, насколько это сложно, капиталоемко и долго. Мы не идем в пилотируемую космонавтику, потому что понимаем: велика вероятность, что мы не добежим до финиша. Нам нужно показать результаты в короткое время. Россия живет в режиме коротких денег, а космос – это история про длинные деньги. Если мы говорим про пилотируемую космонавтику, то это очень длинные деньги. Мы, как и любой стартап, не застрахованы от того, что можем закрыться или переформатироваться, поэтому должны учитывать возможные риски.

– Помощь от госструктур не помогла "КосмоКурсу" и "Даурии". Как вы считаете, должны ли вы работать с государством или максимально опосредованно существовать на коммерческом рынке?

– Мы не можем делать вид, что на российском космическом рынке отсутствует государство. Оно – основной заказчик и регулятор. Поэтому изначально свои проекты мы согласовываем с госорганами. В частности, с Минобороны – по пускам и доступам к полигонам, с "Роскосмосом" – по законодательному регулированию космической деятельности и использованию экспериментально-испытательной базы космических предприятий. Некоторые стенды для испытаний, к слову, могут стоить больше, чем инвестиции в нашу компанию за несколько лет.

– В свое время произошла странная ситуация с объявлением о строительстве в Дагестане космодрома для проекта Success Rockets. Потом местные власти дезавуировали эти заявления. Расскажите, почему произошла такая ситуация?

– Еще на старте проекта мы начали поиск площадок для пусков своих ракет. Переговоры велись с пятью регионами юга европейской части России и Дальнего Востока. Проект не требует бюджетного финансирования, поэтому он вызвал определенный интерес у регионов. Наиболее далеко мы продвинулись в переговорах с Дагестаном и в конце 2020 года подписали с Корпорацией развития Дагестана рамочное соглашение, которое должно было стать началом выделения участка под космодром и прохождения необходимых процедур согласования. В определенный момент на региональном уровне возникли противоречия, разночтения. И когда переговоры после Нового года продолжились, мы уже смотрели на них с осторожностью и опаской. Мы не играем в политику. Нам не важно, кто руководитель региона. Нам нужны понятные и прозрачные правила игры, которым мы готовы следовать.

– Когда компания планирует выйти на самоокупаемость?

– Думаю, что подразделение обработки данных по итогам этого года покажет прибыль, но все, что мы заработаем, реинвестируем в собственное развитие. В связи с национальной спецификой у нас нет выхода к дешевым и длинным деньгам, поэтому нам требуется зарабатывать на свое развитие в процессе. Прибыльные направления будут спонсировать более убыточные проекты. Рассчитываем, что направление суборбитальных и метеоракет станет прибыльным в течение полутора-двух лет, если вести отсчет от сегодняшнего дня. Здесь мы не видим никаких преград. С ракетами-носителями космического назначения, сроки, конечно, больше.

– Пуск первой ракеты космического назначения, как и прежде, планируется на 2024 год?

– Да, мы даже идем сейчас быстрее графика по всем основным продуктовым направлениям. А вот с космическим буксиром буксуем, но мы смотрим на успехи других игроков российского рынка, надеюсь у них все получится, и мы сократим собственные издержки.

– Если бы вы встретили Илона Маска, что бы ему сказали?

– Я бы его поблагодарил, сказал "spasibo". В том числе его успехи позволяют открывать возможности для частных космических проектов в нашей стране. Я надеюсь, что, когда наш проект придет к успеху, я тоже встречу амбициозного молодого человека, который поблагодарит меня за развитие частной космонавтики в нашей стране и своими делами превзойдет меня.