Александр Крутиков: дальневосточные гектары возможны и в Арктике

Аналог программы "Дальневосточный гектар" может быть актуален и для российской Арктики, так как на бесплатно выделяемых участках земли люди смогут построить себе дома, уверен замглавы министерства по развитию Дальнего Востока и Арктики Александр Крутиков. Об этом, а также о мерах, которые ведомство предпринимает для улучшения состояния социальной сферы в арктических регионах, и ходе выполнения поручения президента РФ по развитию Северного морского пути он рассказал в интервью РИА Новости в рамках Восточного экономического форума. Беседовала Марина Луковцева.

— Александр Викторович, пакет документов по системе преференций в Арктике согласован в конечном итоге со всеми ведомствами? Ранее сообщалось, что были вопросы у Минфина.

— Да, пока эти разногласия не сняты.

— Но время поджимает, предполагалось же, что преференции должны заработать с начала 2020 года?

— Такую цель, чтобы они заработали с 1 января, мы не ставили. По практике принятия закона о территориях опережающего развития я напомню: закон был подписан 29 декабря 2014 года, а сами преференции заработали спустя три месяца. Здесь, очевидно, тоже понадобится некий отлагательный срок после принятия законопроектов, потому что потребуется выпустить подзаконные акты, настроить всю работу институтов развития, чтобы начать принимать заявки от инвесторов. На это как минимум месяца три понадобится. Соответственно, мы ставим задачу, чтобы он заработал в следующем году.

— Стратегия развития Арктики до 2035 года должна быть подготовлена до 1 декабря. Чуть больше недели назад начат сбор предложений от населения по документу, затем пройдут экспертные обсуждения во всех арктических территориях. Каково ваше видение этого документа?

— Мы готовим три новых документа, которые будут определять развитие Арктики в ближайшие 15 лет. Первый – это основы госполитики в Арктике до 2035 года, который должен закрепить цели и приоритетные задачи развития арктической зоны. Работа над ним практически завершена. И мы после окончания Восточного экономического форума приступим к его обсуждению с нашими коллегами из других ведомств.

Собственно, в этом документе мы фиксируем цели, как мы их видим. В первую очередь, это цели, связанные с экономическим и социальным развитием арктической зоны, цели, связанные с арктическим морским путем. После того, как мы поймем, что эти цели и приоритеты всеми нашими коллегами поддерживаются, мы приступим к подготовке текста новой стратегии, которая должна эти цели и приоритеты, скажем так, трансформировать уже в конкретные механизмы, которые позволят достигать поставленных целей.

Третий документ, который мы готовим, – это редакция госпрограммы развития арктической зоны, которая должна определить конкретные мероприятия и финансирование на ближайшие пять лет, то есть первый этап в реализации новой стратегии.

В разработке документов участвуют непосредственно само министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики, дальневосточные институты развития, регионы. Вы правильно отметили, что мы подключили экспертов к работе, потому что Арктика, на мой взгляд, с точки зрения внешних вызовов и внутренних сложностей значительно отличается от Дальнего Востока. Если мы за последние пять лет довольно глубоко погрузились в дальневосточную проблематику, то Арктика для нас новый предмет. Было бы, наверное, глупо пытаться все делать самим без подключения большого количества профессионалов, которые очень неплохо разбираются в разных проблемах арктической зоны.

— Какой срок отведен на подготовку каждого из трех документов?

— К 1 декабря они все должны быть подготовлены и согласованы. А дальше, имея в виду, что два из этих документа — основы и стратегия — относятся к документам в области стратегического планирования в сфере национальной безопасности, то правительство должно их вносить на утверждение или одобрение президенту.

— Вы сами отметили, что опыта работы в Арктике пока нет, но есть хорошие наработки на Дальнем Востоке. Какие-то практики собираетесь оттуда переносить?

— Начнем с того, что система преференций, которая сегодня готовится для Арктики, по отношению к дальневосточной более продвинутая, имея в виду, что набор проблем в арктической зоне более серьезный как с точки зрения инфраструктуры, так и с точки зрения социального развития, экономической активности. Вместе с тем, конечно, все лучшее, что на Дальнем Востоке заработало и показало свою эффективность, надо туда взять. В первую очередь это касается административных преференций, то есть упрощения процедур, связанных с получением земли или разрешений на строительство, с работой пунктов пропуска, с подходами к защите бизнеса от избыточного административного давления. Конечно, все эти практики мы забрали, потому что это не требует, скажем так, больших ресурсов. Это можно брать и применять сейчас.

Плюс один из механизмов, который тоже доказал свою эффективность на Дальнем Востоке, и он абсолютно точно востребован в Арктике, это механизм инфраструктурной поддержки инвесторов, когда мы даем субсидию инвестору на строительство внешней инфраструктуры. Для Арктики эта проблема еще более серьезна, поэтому этот механизм мы тоже будем использовать, делать его тоже более продвинутым.

— Может ли быть применена на арктических территориях программа "Дальневосточный гектар"?

— Скажу честно, я сторонник того, чтобы механизм дальневосточного гектара был в конечном счете распространен на всю Российскую Федерацию. Почему? Потому что мы ведь создали по сути новый механизм, новый порядок, новые условия выдачи земли людям, когда у них нет необходимости общения с чиновниками, нет субъективности в принятии решений, кому давать землю, кому не давать. Мы сделали быстро работающий механизм, который позволяет людям получать участки быстро. По опыту своей предыдущей работы очень хорошо знаю, что люди годами могут стоять в очереди и не получать земельные участки, если говорить о центральной части России. Мы снизили издержки для людей в процессе оформления земли за счет того, что не требуется проведения кадастровых работ.

Еще не до конца все выверено в этой схеме, и иногда происходят сбои, но они стали единичными, и в целом система работает. Хотя в 2015 году нам многие говорили, что то, что мы придумали, никогда работать не будет. Так как я стоял у истоков этой истории, занимался подготовкой первой редакции законопроекта, созданием федеральной информационной системы, очень хорошо помню эти разговоры.

Не соглашусь, что применение в Арктике аналога дальневосточного гектара — глупость. Во-первых, в территорию Арктики входят вся Мурманская область, крупнейшие населенные пункты Архангельской области. Там что, людям дома не надо строить? Надо. Поверьте мне, даже в Ямало-Ненецком автономном округе с его непростыми природно-погодными условиями люди берут землю под строительство домов вокруг крупных населенных пунктов.

Могу сказать, что пока в правительстве эта идея не обсуждалась. И мне кажется, что самое важное — надо спросить у людей, которые там живут, нужна ли им такая возможность, видят они в ней для себя смысл. Если люди эту идею поддержат, почему бы нам это не сделать? По крайней мере, вот сейчас, в процессе обсуждения новой стратегии точно имеет смысл такой вопрос людям задать.

— А у вас есть возможность напрямую спросить у людей? Вы во всех арктических территориях успели побывать?

— Еще нет. Был на Ямале, а Архангельске, само собой, в Якутии, так как регион входит в Дальневосточный федеральный округ. Сейчас в процессе обсуждения стратегии попробую все-таки найти возможность посетить все регионы: повстречаться с местным бизнесом, с жителями, с представителями коренных народов Севера.

— В ожидании принятия документов, которые приведут на арктические территории средства на социальное развитие, вы уже обсуждаете какие-то вопросы с правительством, вносили свои предложения премьер-министру Дмитрию Медведеву. О чем уже удалось договориться?

— Я сторонник того, что пока идет какая-то работа над системными планами, надо решать конкретные вопросы уже сейчас. Перечислю те, на мой взгляд, важные решения, которые уже приняты или над которыми идет предметная работа с точки зрения реализации.

Во-первых, расширение заявительного принципа на получение участков недр, где пока нет подтвержденных запасов, а лишь прогнозные ресурсы. Считаю это очень важным решением. Когда аналогичное решение было принято в отношении участков недр, где прогнозные ресурсы самые-самые неточные, тогда это резко подстегнуло инвесторов вкладывать частные деньги в доразведку этих месторождений. Понятно почему: не нужно больше участвовать в торгах, рисковать, берешь участок и проводишь разведку.

Я рассчитываю, что новое решение значительно подстегнет частные вложения именно для недоразведанных месторождений в Арктике, потому что сегодня все равно пока добыча твердых полезных ископаемых – основа экономики. И путь, когда мы в Арктике будем локализовывать производство оборудования, переработки сырья, еще довольно большой — тут еще много предстоит работать. Посмотрим, как сработает принятое решение. Первые итоги подведем в конце года. Увидим, какое количество заявок на развитие месторождений поступит.

Второе, что не менее важно, по просьбе врио главы Мурманской области Андрея Чибиса в правительстве принято решение о том, чтобы снизить стоимость на месторождения твердых полезных ископаемых в Арктике. Когда-то свое время было принято довольно странное решение: установлен повышающий коэффициент на стоимость таких месторождений.

Например, в Мурманской области, Архангельской, Коми, Карелии он установлен в размере 1,5. Странность решения проявляется в том, что уровень развития транспортной инфраструктуры в этих регионах, плотность инфраструктуры в разы меньше, чем в среднем по Российской Федерации, что в принципе повышает стоимость проектов. Логики в этом не было, что мы и объяснили в правительстве. Нас поддержали. Решение о снижении принято.

Мы выяснили, что это подстегнет к реализации порядка десяти инвестиционных проектов. Просто инвесторы смогут тогда активнее вкладывать, покупая месторождение по нормальной, не завышенной стоимости.

Последние решения, которые принял председатель правительства, касаются социальной сферы. Одно из них связано с финансовой поддержкой местных авиаперевозок. Например, авиаперелеты из административной столицы субъекта в Москву субсидируются государством, чтобы поддерживать их стоимость на приемлемом для жителей уровне. Также поддерживаются перелеты межрегиональные, к примеру из Владивостока в Читу. Но если человек, допустим, внутри Якутии летит из Якутска в какой-то северный улус, то такие перелеты сегодня либо вообще не субсидируются, либо поддерживаются из бюджета региона, что, как вы понимаете, в масштабах Дальнего Востока и Арктики очень дорого. Это не из Москвы перелететь в соседнюю область. Это расстояние в тысячи километров. Это дорого, поэтому какие-то из регионов в состоянии это бремя нести, а другие — нет.

Мы внесли предложение по проведению третьей программы субсидирования из федерального бюджета внутрирегиональных перелетов, председатель правительства поддержал. Мы исходим из того, что в следующем году такая программа должна заработать.

Еще одно решение. Премьер-министр дал поручение, но пока в формате проработки, потому что все надо обсчитать. Смотрите, сегодня Фонд обязательного медицинского страхования выделяет деньги больницам, поликлиникам, ФАПам за пролеченного больного, за посещение. Что получается? Возьмем ФАП в каком-нибудь якутском улусе с населением до тысячи человек. И, к примеру, в этот ФАП обращаются в месяц десять человек. Конечно, там есть некоторые повышающие коэффициенты, но этого недостаточно, чтобы содержать этот ФАП в состоянии, пригодном для того, чтобы оказывать первичную медицинскую помощь профессионально, в полном объеме, с хорошим техническим оборудованием.

Поэтому мы говорим о том, что в районах Крайнего Севера, в удаленных территориях надо изменить принцип финансирования медицины. Надо уйти от подушевого финансирования и вернуть, как это было, содержание учреждения по смете. Только так мы сможем обеспечить доступность качественной медицинской помощи в удаленных территориях. Для Дальнего Востока и Арктики тема крайне острая. Мы посчитали, у нас есть соответствующие оценки, будем докладывать их главе правительства, президенту страны для принятия окончательного решения.

— Индия заинтересована в участии в газовых проектах в Арктике, готова проводить там геологоразведочные работы нефтегазовых месторождений. Об этом заявил во время визита во Владивосток министр торговли и промышленности этой страны Пиюш Гоял. Как считаете, насколько реально такое сотрудничество?

— Мы, что называется, любому инвестору рады, и, конечно, нашим индийским партнерам, как и любым другим иностранным партнерам, будем помогать и содействовать, чтобы они реализовывали свои проекты в арктической зоне. Насколько это серьезно, покажет время, потому что любые намерения либо превращаются в инвестиционный проект, либо не превращаются. Мы тоже за пятилетнюю практику работы на Дальнем Востоке видели немало несбывшихся проектов. И это не плохо, это нормально. Поэтому просто надо помогать и поддерживать всех. Тогда есть шансы, что часть бизнес-идей, бизнес-планов состоятся, станут инвестиционными проектами.

У меня переговоров с индийцами на эту тему не было. Я знаю, что сегодня готовится к подписанию целый ряд соглашений и с индийской стороны там заявляется более-менее конкретный интерес. У индийцев есть опыт работы с нами, в том числе на шельфе — это "Сахалин-2", где они принимают участие. Будем их поддерживать в их желаниях работать в Арктике.

— А какие страны еще выражают заинтересовать в работе с Россией в Арктике?

— Знаете, у меня пока не было международных переговоров, и я пока их считаю бесполезными, потому что нам пока нечего предложить им. У нас нет продукта, который мы можем предложить для сотрудничества в Арктике, в отличие от Дальнего Востока. Пока не заработает система преференций, я не верю в то, что иностранные компании всерьез начнут обсуждать арктические проекты.

Давайте посмотрим пример "Новатэка" на Ямале, где в консорциуме участвуют и французы, и японцы, и китайцы. Но этот проект имеет не только свою весьма продвинутую систему преференций, но еще и закрепленные межправительственные обязательства по взаимной поддержке проекта. И пока мы не создадим всеобщую для Арктики систему мер поддержки, инвесторы не пойдут. Слишком высоки риски сегодня для них, слишком высоки издержки. Пока российская Арктика неконкурентоспособная.

— Развитие Дальнего Востока начиналось с развития экономики, а через несколько лет взялись за социальную сферу. В Арктике придется идти по такому же пути?

— Развитие Дальнего Востока двигалось, скажем так, эволюционно. Логика была в том, что нужно было сначала научиться зарабатывать деньги без федерального бюджета. Все помнят 2014 год – довольно сложная была ситуация, секвестировался бюджет, сокращались многие программы. В этих условиях рассчитывать на выделение больших ресурсов не приходилось. Поэтому нашей задачей было показать, что мы без значительных бюджетных вливаний можем развивать территорию за счет частных инвесторов. Именно на это и делалась ставка.

Когда мы показали, что мало того что научились это делать — пошло большое количество инвесторов, начали строиться предприятия, мы показали, что при этом эффективно использовали бюджетные ресурсы. У нас там один из лучших мультипликаторов в стране. Когда начался экономический рост, мы обратились с предложением поддержать социальное развитие. И только тогда было принято решение, что на социальную сферу надо выделять больше ресурсов, потому что экономический рост будет просто сдерживаться отсутствием средств на социальную сферу. И глава государства нас тогда поддержал. Впервые за всю современную историю Дальнего Востока были выделены почти 100 миллиардов рублей на социальное развитие. Очень сомневаюсь, что это могло произойти раньше.

Мы в Арктике, очевидно, пройдем такой же эволюционный путь. У нас есть возможность пройти его быстрее, но все равно мы должны научиться привлекать инвесторов, строить предприятия, обеспечивать экономический рост в Арктике. Сегодня среди всех регионов это получается только у Ямало-Ненецкого округа. Сейчас говорить о том, что вся Арктика приносит большие деньги стране, не приходится. Но посмотрите, у Ямала и практически все показатели социального развития лучше среднероссийских. Там действительно более высокое качество жизни людей, там высокий уровень доходов.

Все остальные арктические регионы находятся в значительно худших условиях, поэтому сначала научимся привлекать инвесторов и строить новые предприятия, потом будем заниматься социальной сферой. Но то, что мы можем сделать параллельно для социального развития, мы начинаем.

Что мы сейчас сделали? Мы, во-первых, полностью проанализировали, что происходит в социальной сфере Арктики. Мы провели оценку порядка 450 социальных показателей по всей 31 арктической территории. Оказалось, что 250 показателей хуже среднероссийских. То есть более половины показателей, характеризующих качество жизни, ниже, чем в среднем по стране. Вместе с регионами мы посчитали, что нужно сделать, чтобы эти показатели подтянуть до среднероссийского уровня. И скажу так, в отличие от недавней ситуации Дальнего Востока, для Арктики она не такая пугающая. Сейчас не буду называть цифры до того, как мы согласуем комплекс мер с нашими коллегами. Причем я уверен, что цифры еще могут снизиться. Надеюсь, что в течение месяца мы придем к окончательным выводам, работу по согласованию закончим и представим комплекс мер социального развития. Подчеркну еще раз, объем ресурсов не тот, который требуется Дальнему Востоку, а значительно ниже. Будем вместе потихонечку эти ресурсы подтягивать, через национальные проекты в первую очередь.

— Что министерство предпринимает для развития Северного морского пути сейчас?

— Росатом и Минтранс, согласно принятым решениям, отвечают за развитие инфраструктуры, а мы — за поддержку тех инвестиционных проектов, которые эту грузовую базу будут формировать. На сегодняшний день, по общей оценке, из 80 миллионов тонн грузов, которые в перспективе должны перевозиться по Северному морскому пути, 50 миллионов тонн формируют те проекты, у которых нет особых сложностей и проблем. Это не значит, что их не надо сопровождать. Наоборот, это значит, что им необходимо наше сопровождение, чтобы хеджировать риски. А проекты, которые должны обеспечить еще более 30 миллионов тонн грузов, не могут быть реализованы без государственной поддержки. И наша задача — создать такую систему мер поддержки, им предоставить и обеспечить запуск реализации этих проектов. В числе этих проектов – "Востокуголь" на Таймыре, Пайяхское нефтяное месторождение в Красноярском крае, Сырадасайское каменноугольное месторождение угля. Этими проектами мы, собственно, как раз занимаемся, чтобы они состоялись.

Плюс, конечно, мы должны все время искать новые проекты, новые возможности, которые тоже будут загружать Северный морской путь. Такие проекты после того, как мы обнародовали готовящуюся систему преференций, начали появляться. Для меня это подтверждение того, что мы попали в точку с этой системой преференций. Появились новые инвестиционные проекты, которые смогут загрузить Северный морской путь примерно на 10 миллионов тонн. Они могут быть реализованы до 2024 года в результате принятия этого законопроекта. Поэтому будем делать все, чтобы довести эту работу до конца.

— Какую поддержку может оказывать министерство до появления преференций?

— У инвестора могут возникнуть совершенно любые сложности. Я до недавнего времени на Дальнем Востоке этим занимался. К инвестору может прийти какая-то проверка, тогда он просит помочь разобраться в ситуации. С документами могут возникнуть сложности, получение разрешительной документации или экспертизы необходимо, а, например, экспертиза необоснованно затягивается. За период своей работы я сталкивался с совершенно разнообразными ситуациями, которые тормозят реализацию инвестиционного проекта. Поэтому от нас требуется помощь разного характера.