Дверь захлопывается перед нами, так до конца и не открывшись.

— Помогли уже, спасибо. Сами как-нибудь, — женщина в голубом халате явно не настроена на общение с журналистами.

Почему — станет понятно позже, а пока мы осматриваемся. За покосившимся и выцветшим от времени, но местами все еще голубым невысоким забором на расстоянии нескольких метров друг от друга в ряд стоят четыре металлических дома-бочки. В одну из них мы и стучались.

Цилиндры установлены на металлическую опору: будто висят в полуметре от земли. Чтобы войти, нужно сделать несколько шагов по ступеням деревянной пристройки-прихожей. Она же — крыльцо. Окна — сбоку и с торца.

Хотя все признаки жизни налицо — следы на снегу, белье на веревке — стук в другие двери успеха не приносит: тишина. Обходим территорию со всех сторон, замечаем, что еще одна бочка установлена отдельно. И огорожена уже металлическим забором. Заходим с торца — окно открыто. Кричим. В створке появляется женское лицо.

— Вам чего?

— Мы из Москвы. Хотели узнать, живет ли тут кто и откуда эти бочки здесь появились.

— Не вы первые, — отвечает, не высовываясь, пенсионерка. Вздохнув, сменяет гнев на милость. 

— Раньше тут был военный завод. Под него строили жилье. Но всем сотрудникам не хватало, поэтому военных размещали в таких вот времянках. Потом заселили гражданских. В 1990-е завод заглох, а бочки остались. Так и живем, — повествует из окна пенсионерка.

Ее зовут Светлана Васильевна, на заводе она работала крановщицей. В бочке — с 1986 года. Одна: «муж объелся груш». Приходится туго.

— В туалет хожу куда попало, внутри он есть, но пока не оттает, непригоден. Моюсь у знакомых в девятиэтажке. Крыша течет — хоть лист жести бы положить. Линолеум на полу потрескался. А на ремонт «мани-мани» нет.

— Зимой в бочке, наверное, холодно?

Собеседница нервно смеется.

— Еле пережила морозы. Электричество есть — но одна проводка на всех соседей по несчастью. В двух бочках семьи с детьми — как включат все свои обогреватели, так мне тепла почти не достается. Хоть пятой точкой на электрокамин садись — не сгорит. Иногда сплю в одежде. Летом не лучше: обливаюсь потом, вентилятор не спасает. Окна открываются только с торца, боковые — глухие.

По словам Светланы Васильевны, ее бочка — единственная из пяти с адресом. Седова, 55 — адрес того самого военного завода.

— Я дважды вставала в очередь на жилье, оба раза квартира доставалась кому-то другому. Остальных бочек как бы и нет — власти вообще теперь говорят «самострой», грозятся снести. У нас полно было журналистов: все якобы хотели помочь, а воз и ныне там. Также с депутатами: один вроде за нас ходатайствовал, а как очков набрал и получил кресло — ни слуху, ни духу.

Пустить нас внутрь Светлана Васильевна наотрез отказалась: во-первых, «стыдно», во-вторых, «один раз пустила журналиста, потом месяц плохую энергетику чистила». Зато подсказала, что в дальней от нее бочке живут два брата и, скорее всего, сейчас дома — «не в дверь, а в окно постучите».

Так и делаем. Дверь открывает седой мужчина средних лет:

— Что случилось?

— Хотели узнать, как вы тут живете, заглянуть внутрь.

— Зайдите, посмотрите, — после захлопнутых перед носом дверей и упорства пенсионерки подобное гостеприимство удивляет.

Внутри дом-бочка напоминает плацкартный вагон, только еще меньше. Впрочем, все удобства у Славы — так представился хозяин — есть. В деревянной пристройке душевая, при входе в саму бочку тамбур и крошечный туалет, далее вглубь — кухня, последняя комната — спальня. На полу ковровое покрытие, на окне штора, на стенах ковры. Диван, кровать, тумбочка с телевизором — больше в спальне примерно пять на три квадратных метра и не поместится.

Сами братья — второго зовут Анатолий — заседают на кухне.

— Чаю не предлагаем, — говорит Слава, разливая по стопкам прозрачную жидкость. — Выпили вчера маленько, похмеляемся. А так тихо живем, спокойно. За водой ходим на скважину, можно и помыться, и постираться. Готовим на газу из баллона. У нас все ровно. Мой дом — моя крепость, на квартиру бы не променял, — бодрится Слава.

Но все же добавляет, что жилье давали как временное — он служил на военном заводе в звании старшего сержанта.

— Обещали расселить в нормальное, ничего не вышло. Потом в «Омсклифтсервисе», что по соседству, вроде шли разговоры о выкупе земли под расширение. А нам дать по квартире. Дальше разговоров пока не продвинулись.

Как уверяет Слава, дом-бочка для него — «летний вариант». Мы, однако, застали его там в апреле.

— Так-то живу у тетки. Соседям тоже есть куда податься — к родителям или родственникам. Но сами поймите, супругам жить с тремя детьми, да еще и с родителями — не самое большое удовольствие. А здесь хоть и в бочке, зато в своей. К тому же никакой квартплаты и коммуналки мы не платим — нас ведь и нет по документам. Был бы адрес, тогда платили бы, — раскрывает секрет собеседник.

Для общения с соседями он советует вернуться вечером — сейчас дети в школе, а родители на работе.

Вечером в домах-бочках загорелся свет — во всех, кроме одной. Та, судя по всему, заброшена.

Стучимся в дом, где, как рассказала Светлана Васильевна, живет семья с двумя детьми.

Там даже установлена камера наблюдения. Впрочем, по словам пенсионерки, только для вида — «много любопытных». На стук в прихожую выходит женщина, через дверь задаем ей все тот же вопрос: живет ли тут кто?

— Живут. Спасибо, до свидания, — в замочной скважине слышен звук ключа: запирается.   

Через некоторое время она вышла, а спустя полчаса вернулась с девочкой лет одиннадцати со школьным рюкзаком на спине. Проходя мимо нас, бросила: «Нечего вам тут делать, уходите».

На шум из своей бочки выходит Слава:

— Неудивительно, что с журналистами не говорит. Детей-то потом в школе «бочкарями» называют, кому приятно. Нас и местная полиция так величает. Зря вы это затеяли, никто нам ничего не даст, кто мы такие. Все давно на нас забили. Вы только мусор  во дворе не снимайте — подсохнет, уберем. Это нам через забор прохожие кидают. Лень до помойки дойти. Ничего, скоро деревья зазеленеют, нас вообще не видно будет.

РИА Новости связалось с департаментом жилищной политики администрации Омска, чтобы узнать, так ли безнадежно положение «бочкарей».

— Дома-бочки не являются объектами жилищных прав, в реестре муниципального имущества Омска не учитываются, переселение граждан из домов-бочек департаментом не осуществлялось, — прокомментировала директор департамента Светлана Шенфельд.

Кроме того, она дала разъяснения по ситуации Светланы Васильевны:

— Состоит на учете граждан, нуждающихся в жилых помещениях по договорам соцнайма, с декабря 2002 года. Номер очереди Светланы Васильевны Черновой — 12 011. Документы, подтверждающие внеочередное право на жилье по договору соцнайма, ею в администрацию Омска не представлялись.

К калитке забора вокруг домов-бочек вместе с друзьями подходит школьница лет тринадцати. Прощается с ними: «До завтра». Без особой надежды спрашиваем, можно ли задать пару вопросов.