Прошедшие в июне-июле две крупные оружейные выставки — авиасалон в Ле Бурже и военно-морской салон в Санкт-Петербурге — еще раз продемонстрировал неподдельный интерес зарубежных заказчиков к закупкам российского оружия. Несмотря на то что о подписанных контрактах объявлений не было, тем не менее руководители Рособоронэкспорта и Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС) РФ заверили, что план продажи оружия будет выполнен, портфель экспортных зарубежных заказов составляет сумму порядка 45 миллиардов долларов, с начала 2017 года заключено контрактов на 8 миллиардов долларов.
Генеральный директор Рособоронэкспорта Александр Михеев в беседе с руководителем профильной редакции МИА "Россия сегодня" Сергеем Сафроновым рассказал о перспективах развития военно-технического сотрудничества РФ с зарубежными странами и о планах заключения новых контрактов.
— Александр Александрович, в последнее время все чаще мы слышим о том, что российское оружие в Сирии показало свою эффективность. В то же время портфель заказов на российское оружие значительно не увеличился и объем ежегодных продаж также остался фактически на том же месте. Как вы это можете прокомментировать?
— На самом деле есть такой тренд: с 2008 года уровень экспорта российских вооружений и военной техники составляет 10-13 миллиардов долларов США в год. Это емкость наших производственных возможностей, нашей промышленности. В действительности у нас пикообразный спрос на российское оружие на мировом рынке. При этом 50 процентов приходится на авиацию, ВВС и ПВО. Остальное это — вооружение для сухопутных войск и ВМФ, а также небольшие контракты на послепродажное обслуживание и опытно-конструкторские работы (ОКР).
То, что мы удерживаем сегодня планку на уровне 12-13 миллиардов в год, это серьезная нагрузка на нашу оборонную промышленность с учетом гособоронзаказа (ГОЗ).
— То есть мы не можем больше продавать, потому что промышленность не успевает?
— Во-первых, у нас есть традиционные рынки: 50 процентов объема поставок приходится на Северную Африку, Ближний Восток, Индию и Китай. На других же рынках конкурентная среда более высокая, там мы напрямую сталкиваемся с существующими эксплуатантами европейско-американской техники.
Если мы хотим закрепляться на новых рынках, тогда мы должны представлять более инновационные системы. Там большая конкуренция и другая технологическая платформа по сравнению с существующими нашими возможностями. Но там и ценовая политика другая. Поэтому по критерию цена-качество мы до сих пор практически вне конкуренции. Короче, рост продаж российского оружия возможен только после появления у нас инновационных, более конкурентных продуктов, а также продвижение нашей продукции на нетрадиционных рынках: это и Филиппины, и Ближний Восток, и Африка, и Латинская Америка. Мы, например, для стран Африки предлагаем инструменты поддержки — это встречная торговля, это кредитные схемы и так далее. Это относится и к нашим традиционным партнерам — Бангладеш, Шри-Ланка. Мы работаем в этом направлении, эти схемы комфортны для наших партнеров.
— Недавно Россия выиграла тендер на поставку вертолетов Ка-52К для египетских "Мистралей". Сколько машин хочет приобрести Каир?
— По количеству у них пока нет решения. Все зависит от бюджета.
— Кредитная линия со стороны Москвы на переговорах не обсуждается?
— На переговорах с Египтом кредит не обсуждается. Мы провели предварительные консультации, определили облик вертолета, сроки поставок.
— И какие это сроки?
— Исходя из циклов производства, то есть мы привязывались не к годам, а к моменту получения аванса. Плюс обучение, плюс небольшие опытно-конструкторские работы под корабельные системы. Их все устраивает. "Мистрали" уже в составе ВМС Египта, они сами заинтересованы подписать контракт и как можно быстрее получить вертолеты, чтобы корабли могли уже полноценно функционировать. Но мы должны понимать, что корабли нужно еще дополнительно дооснастить системами для эксплуатации российских вертолетов. Это будет отдельный контракт.
— Когда можно ожидать подписание контракта?
— Мы хотели бы подписать в этом году, однако многое зависит от источника финансирования.
— В каком статусе находятся переговоры с Индонезией на закупку партии истребителей Су-35 и подводной лодки проекта 636?
— Думаю, что к МАКСу мы уточним этот вопрос. У нас есть обязательства по встречной торговле, нужно отработать механизм всей этой программы. Мы согласовали программы офсетных обязательств, обрисовали облик самолета, сроки поставок, программы обучения. Мы должны сформировать весь проект исходя из законодательства Индонезии. Сейчас мы этим и занимаемся. Теоретическая работа выполнена, обсуждается возможность предоставления кредита.
— Продолжается ли военно-техническое сотрудничество с Ираном после поставки в эту страну комплексов С-300?
— Иран находится под санкциями, и мы выполняем соответствующие международные обязательства. В то же время у нас продолжаются работы в рамках послепродажного обслуживания поставленной ранее техники. Это не запрещено. Также мы проводим консультации, встречаемся на выставках. Идет обмен делегациями, они постоянно нас приглашают на свои конференции, промышленные выставки.
— Когда будет подписан контракт на поставку Индии комплексов ПВО-ПРО С-400?
— Российско-индийское межправсоглашение было подписано в октябре 2016 года. Мы проводим сейчас консультации. В апреле мы провели презентацию С-400 для индийских специалистов. То есть идет целенаправленная работа для подготовки индийской стороны к контрактным переговорам. Прорабатывается вся программа в рамках технических требований индийской стороны. Постараемся подписать в этом году.
— Не проявляет ли интерес Афганистан к закупке дополнительной партии вертолетов МИ-17В5?
— Речь о продаже дополнительной партии пока не идет. Речь идет только о поддержании в исправности парка вертолетов российского производства, обеспечении поставок запчастей.
