На стене напротив рабочего стола Михаила Ефимова висит портрет отца – знаменитого карикатуриста Бориса Ефимова. Над столом — большой портрет брата отца, известного советского журналиста Михаила Кольцова. Михаила Борисовича назвали в честь дяди, который перед войной был репрессирован и расстрелян. Отец ушел из жизни в 2008 году в возрасте 109 лет.
В 1961 году Михаил Ефимов пришел в АПН рядовым редактором. Впоследствии руководил двумя главными редакциями — периодических изданий и международной информации. Около 10 лет возглавлял бюро АПН в Японии, затем — в Новой Зеландии. Убежден, что преобразование РИА Новости в МИА "Россия сегодня" – в большое международного агентство, работающее на зарубежную аудиторию — совершенно необходимо.
Беседовал Владимир Ардаев.
"Однажды я был Давидом Заславским"
- Журналистика стала профессией вашей жизни, но пришли вы в нее не сразу – когда вам было уже за 30. Почему так долго искали свой путь?
— Я окончил Московский институт востоковедения с "японской" специализацией в начале 50-х годов. В то послевоенное время работу найти было непросто, и я оказался в Институте точной механики и вычислительной техники Академии наук. Несколько лет занимался созданием алгоритма японского языка для машинного перевода и уже боялся, что от безделья или сопьюсь, или сойду с ума. Помогли друзья, среди которых был будущий известный публицист Владимир Цветов. Позвали к себе в АПН, в которое как раз только было преобразовано "Совинформбюро".
Надо сказать, мой журналистский дебют к тому времени уже состоялся, и состоялся очень необычно. Я, можно сказать, пришел в большую прессу под чужим именем…
- Как это?
— В конце 50-х по совету отца я написал фельетон и отвез его в "Правду", где собирали группу молодых журналистов, чтобы обучать их мастерству. В это же время "Крокодил" обратился к известному публицисту Давиду Заславскому с просьбой написать фельетон. Тот, сославшись на плохое самочувствие, отказался, и предложил использовать его неопубликованный фельетон, который залежался в "Правде". Случилось так, что рукописи перепутали, и в "Крокодил" попал мой фельетон, который был опубликован с подписью "Д.Заславский". В конце концов разобрались, извинились, а гонорар заплатили мне.
В АПН меня взяли редактором в команду, которая готовила материалы для выходившего в Японии журнала "Советский Союз сегодня" на японском языке. За восемь лет я прошел по всем ступеням, стал руководителем Главной редакции периодики. После чего меня направили в Японию, где я проработал до 1972-го года. В 1980-м, кстати, снова поехал работать туда.
- Вашей задачей было распространение в Японии информации, подготовленной советскими журналистами?
— И да, и нет. То есть главным был выпуск все того же журнала "Советский Союз сегодня" – толстого иллюстрированного издания, выходившего каждые две недели. Выпускали пресс-бюллетень, еще надо было распространять материалы агентства в японских СМИ. Вообще система была довольно сложная. Кроме бюро АПН, в Токио действовал еще и корпункт АПН. И когда мы построили в японской столице собственное здание, то в него было два входа – с табличками "Бюро АПН" и "Корпункт АПН". Правда, обе двери вели в один и тот же коридор.
Как удалось заработать на облике вождя
- Построить здание в таком мегаполисе, как Токио – ведь это, наверное, очень дорогое удовольствие?
— Недешевое. Только деньги на него мы сами заработали — на облике вождя. И на любви японцев к сувенирам. В 1970-м в Японии проходила Всемирная выставка, а в СССР отмечали 100-летие со дня рождения Ленина. Мне было поручено раздавать в нашем павильоне в Осаке значки с его изображением. В тот момент это было просто невыполнимо – в Японии вовсю высмеивали Китай с его культовыми портретами Мао Цзедуна. Но в Москве об этих проблемах и слышать не хотели.
Решение подсказали японские друзья: надо не раздавать значки, а продавать их в специальных автоматах, как сувениры. Так и сделали: установили автоматы, где первая вброшенная монета выдавала какой-нибудь напиток, а вторая – сувенирный значок на ленте, причем на обратной стороне можно было напечатать свое имя и дату. А на лицевой был Ленин. И они разлетались как горячие пирожки, а посетителей было миллионов двадцать! В итоге мы заработали себе на участок земли и отдельное здание. Еще и деньги остались.
Почти забытое: взаимовыручка
- Были ли какие-то моменты, когда угрожала реальная опасность?
— Всякое бывало. Период моей работы в АПН – с 1961-го по 1992-й год. В эти годы было много напряженных ситуаций с участием СССР: 1963 – Карибский кризис, 1968 – события в Чехословакии, 1969 – конфликт с КНР в районе острова Даманский, 1979 – ввод советских войск в Афганистан, в течение всех 80-х – Польша, профсоюз "Солидарность". Каждый раз – демонстрации у стен советского посольства и нашего представительства в Токио, исписанные лозунгами стены. Местные неофашисты каждый год 22 июня учиняли шабаш – это у них был антисоветский день. Когда японский премьер отправился с визитом в Москву, так они просто из себя выходили.
Бывало не по себе, хотя японская полиция хорошо нас защищала. И очень помогала межкорпоративная солидарность. Нам здорово помогало посольство Чехословакии, помогал афганский посол. Мы тоже подставляли плечо – например, работали в тесном контакте с болгарским посольством, когда случилось покушение на папу римского, и в нем обвинили болгар.
Но особенно помогали дружеские связи с коллегами. Мне удалось создать в Токио неформальный клуб корреспондентов крупнейших японских газет, в разное время работавших в России. Приходил на наши встречи и советский посол, посещали ее интересные гости из СССР – Георгий Арбатов, Евгений Примаков, наши космонавты. Там обсуждались любые темы, но при одном условии – "off records", то есть без упоминаний в прессе.
Особенности интервью японскому телевидению
- Такие контакты с коллегами были действительно полезны?
— Весьма, и не только в плане обмена информацией. Довольно часто поступали, скажем так, трудновыполнимые задания – разместить в местной статье какой-то очередной доклад генсека, или официальную статью – огромную, скучную, абсолютно нечитабельную. Кого в Японии могли интересовать наши надои, привесы, гектары пахотных земель, тонны чугуна и стали? А надо было публиковать. Тогда на помощь приходили связи с японскими журналистами – удавалось уговорить их опубликовать подобный материал просто в качестве личного одолжения.
Однажды в Японию совершил визит Динмухамед Кунаев – первый секретарь ЦК Компартии Казахстана, член Политбюро ЦК КПСС и личный друг Леонида Брежнева. Прибыл он на персональном самолете с огромной свитой, а я получил строжайшее задание организовать его интервью одному из ведущих телеканалов. Это было абсолютно невозможно – они и своему-то премьеру давали в лучшем случае полминуты экранного времени. А тут интервью примерно на час.
Пришлось отправиться на поклон к своему давнему знакомому – президенту информагентства "Киодо Цусин". Он прибыл в посольство при полном параде, в "бабочке", старательно расспрашивал Кунаева об успехах советского Казахстана, операторы снимали. Потом отснятый материал никуда не пошел, но я с чистой (или почти с чистой) совестью отчитался о выполнении задания.
"Здравствуйте, я Генри Киссинджер…"
- Тридцать лет вашей работы – большой срок. Жизнь менялась. А как менялась наша международная журналистика?
— Самое заметное – она год от года все больше встраивалась в мировую. Если в начале 60-х годов советские и зарубежные журналисты просто не могли понять друг друга, потому что говорили на абсолютно разных (не только в смысле лингвистики) языках и оперировали абсолютно разными понятиями, то к 80-м наблюдалась совершенно иная картина. Мы интегрировались, стали более понятны друг другу. Появились новые яркие "перья", способные говорить с миром на равных – такие, как Генрих Боровик, тот же Владимир Цветов, Владимир Познер. Все они выросли в АПН.
- Вам наверняка приходилось встречаться со многими знаменитостями, известными политиками, яркими личностями…
— Да, конечно. Например, Давид Хосе Альфаро Сикейрос, Кобо Абэ или Александр Галич. Политиков и не перечесть, но мне особо хочется вспомнить об одной встрече. В разгар войны во Вьетнаме мы организовали в Москве советско-американский круглый стол. Американцы пообещали прислать какого-то профессора университета. Помнится, все собрались, а американца все нет. В конце концов, политический обозреватель Юрий Жуков, представлявший советскую сторону, с грохотом встал и демонстративно направился к выходу, но в дверях буквально столкнулся с человеком, на вид довольно тщедушным, который представился: я профессор из Соединенных Штатов. И назвал свое имя: Генри Киссинджер. Да-да, тот самый, будущий госсекретарь и советник по национальной безопасности президента США, идеолог политики разрядки — в общем, фигура знаковая.
- В самом начале 1992 года вы ушли, АПН было преобразовано в РИА Новости, теперь создано МИА "Россия сегодня", цели и задачи которого близки целям и задачам АПН: сообщать миру российский взгляд на события. Насколько это актуально, по-вашему?
— Убежден, что востребованность в мире такого рода СМИ, каким было АПН, безусловно, есть. Есть друзья, есть недруги, но каждый хочет иметь объективную информацию, профессиональный анализ, объективные мнения. В стране пребывания к нам часто обращались и просили материалы по той или иной актуальной теме. Была интересна позиция страны, были востребованы факты. Уверен, что и сейчас такой же интерес остался.
- Что бы вы пожелали молодым журналистам, которые сейчас приходят в агентство?
— Прежде всего быть правдивыми. А второе – очень хорошо знать и понимать аудиторию, для которой работаете. Без этого все ваши усилия уйдут в пар.
