О традициях празднования Рождества Христова в разных странах, современном состоянии российско-ватиканских отношений и православно-католического диалога, а также о духовном смысле Года милосердия в католической церкви рассказал в интервью РИА Новости посол Святого престола (Апостольский нунций) в Российской Федерации архиепископ Иван Юркович. Беседовал Виктор Хруль.
– Ваше Высокопреосвященство, приближается Рождество, которое у католиков и наступает раньше, и празднуется громче, чем у православных. Россияне, насмотревшиеся витрин магазинов в Европе, говорят даже, что у католиков Рождество важнее Пасхи… Так ли это?
– Главным праздником для католиков, как и для всех христиан, является Воскресение Христово — Пасха. Однако исторически так сложилось, что рождественские праздники наполнены более обширным содержанием, нежели это предполагает религиозное торжество. Вероятно, так произошло потому, что календарно они близки к новогодним праздникам, а потому впитали в себя некоторые культурно-фольклорные традиции, делающие это время года уникальным.
Во многих странах, например, в Центральной Европе, эти особенности начинают проявляться уже в первое воскресенье Адвента (особого времени, предваряющего Рождество — ред.). Этот период для людей верующих и неверующих становится временем праздника, общения с семьей, детской радости.
Интересно, что подобная атмосфера создаётся и в тех странах, где христиане составляют меньшинство, – например, на Дальнем Востоке, в Японии и Южной Корее. Не знаю, как относятся к Рождеству в Китае, но полагаю, что примерно так же, коль скоро почти все сувениры с рождественской и новогодней символикой производятся именно там.
Что касается чисто религиозного восприятия праздников, то я не хотел бы обобщать. Так, в странах Латинской Америки предпасхальное время, в частности Страсти Христовы, переживается особенно глубоко. Там эти традиции, привнесенные португальцами и испанцами, сохраняются в народном сознании, что находит выражение и в религиозном искусстве этих народов. Это мощно проявляется и в религиозной культуре некоторых европейских стран, как, например, в Литве, где вы можете наблюдать большое количество статуй страдающего Христа. Там же, в Литве, около города Шяуляй, расположена знаменитая "гора крестов", в советское время многократно разрушавшаяся и возрождавшаяся именно потому, что выражает особенности религиозных чувств литовцев.
По моим впечатлениям, и в некоторых странах Восточной Европы чувствуется влияние западного рождественского фольклора. Во многих магазинах уже звучит рождественская музыка, а оформление становится более «универсальным», как в остальных частях мира. Точно так же и культура предрождественского "шопинга" и соответствующих скидок проникла на Восток Европы. Очевидно, что мы живем в мире, все более подверженном внешним влияниям.
В контексте предрождественского "шопинга" особенно важно обращать внимание людей на духовную сторону их жизни и на содержание христианской веры. Это плодотворное время, когда можно напомнить обществу о религиозном измерении бытия, о важности – наряду с празднествами и весельем – размышлений о Боге и смысле жизни. Это дело нелегкое, особенно в больших городах, где слишком многое отвлекает. Трудно сосредоточиться и перед Пасхой — самым важным христианским праздником, который, к счастью, менее коммерциализирован — может быть потому, что не имеет фиксированной даты.
В наши дни часто поднимается вопрос о введении общего календаря для совместного празднования верующими во Христа основных церковных торжеств. Можно говорить о постепенном продвижении вперёд: во многих странах Рождество уже празднуется в один день. В отношении Пасхи вопрос остаётся открытым и требует дальнейшего рассмотрения, как богословского, так и культурного.
– Как обычно праздновали Рождество в вашей семье, когда вы были маленьким?
– Я родился и вырос в Словении, и многие воспоминания из того далёкого времени запечатлелись в сердце. Это были тяжелые времена для нашей семьи, сильно пострадавшей от коммунистических притеснений, но мне казалось, что мы были самыми счастливыми людьми на земле. Наверняка многие испытывали в детстве подобные чувства.
Прежде всего, на меня повлияла естественная простота моей семьи, жизнь которой определяли вера и свойственная тому времени радость. Вспоминаю песни Адвента, которые пелись практически в течение всей мессы, тогда ещё служившейся на латыни. Простые подарки, часто конфеты, апельсины и мандарины, которые, однако, в детском восприятии оказывались очень ценными. Незабываема радость при устройстве вертепа, к которому мы каждый год прибавляли какую-нибудь новую сценку.
Одним словом, весь дом погружался в атмосферу праздника. Если мы, дети, просыпались ночью, нас как будто убаюкивал нежный свет, исходивший от вертепа, который давал нам уверенность в Божией любви к нам.
На меня произвели впечатление рождественские воспоминания Германа Гессе: хотя его религиозный христианский опыт был совсем не простым, он так и не сумел "избавиться" от детской рождественской памяти. И в целом мне думается, что и сегодня стоит предлагать рождественский опыт новым поколениям, поскольку речь идёт о важном духовном и человеческом опыте, помогающем личности в жизненных испытаниях.
– Которое Рождество в вашей жизни вы встречаете в России?
– Это мое девятое Рождество в Москве, что свидетельствует о том центральном месте, какое Россия занимает в моей службе Святому престолу. Впервые я приехал в Москву весной 1992 года. Помню холод и снег, и чувство ностальгии по "вечной весне" Колумбии — я там служил до перевода в Москву.
Те годы, как известно, были нелегкими для России. Нунциатура в Москве была открыта ещё совсем недавно, и мы жили "в походном режиме" на шестом этаже неподалеку от Калужской площади. Еще не зная толком русского языка, я был сразу вовлечен в жизнь христианской общины, в том числе и потому, что мне предложили преподавать каноническое право в московском Колледже католической теологии святого Фомы Аквинского.
Я познакомился со многими людьми, поразившими меня своей культурой, как общей, так и религиозной, а также с людьми, находившимися в серьезных и искренних поисках Бога. Я испытывал удивление и находился под впечатлением и от переживаемых трудностей, и от небывалого религиозного подъёма в обществе после многих лет преследований.
Но, как любой дипломат, я полагал, что после нескольких лет службы в Москве буду переведен в другую страну. На самом деле Провидению было угодно, чтобы с того момента вся моя жизнь оказалась связанной с Восточной Европой.
И должен сказать, что я этому рад. В молодости я мечтал побывать во многих странах, особенно на Дальнем Востоке, и как раз в Южной Корее началась почти 32 года назад моя дипломатическая служба. Но сложилось так, что я остаюсь тесно связан со славянскими странами Восточной Европы, которые отличает особенная культурная плодотворность и великая традиция православного христианства.
Я никогда не уставал все глубже проникать в эту среду, ставшую за прошедшее время моим домом, и я благодарен за этот опыт, который оставил неизгладимый отпечаток в моей душе. Этот опыт помог мне расширить свои представления по важнейшим историческим вопросам, не говоря уже о встречах со множеством интересных людей и о возможности разделить жизнь российского общества и церкви.
Москва – это важнейшая мировая столица, не только с политической и экономической точки зрения, но и в культурном и религиозном отношении, поскольку является одним из центров христианства. С течением лет я испытываю все большее удовлетворение от жизни в этом городе, понимая жизнь и заботы москвичей.
– А как вы стали нунцием? Где вообще можно выучиться на нунция?
– Когда живешь за рубежом, вне своей родины, время пролетает особенно быстро. Сейчас мне сложно представить, что прошло уже 36 лет со дня, когда мне предложили поступить в дипломатическую академию Святого престола в Риме.
Моя жизнь неизменно подчинена Провидению. Как дипломат я пережил уже 8 переездов, а ведь для многих такая мобильность бывает связана с различными испытаниями и лишениями. Однако для меня это были годы непрерывного духовного обогащения. Конечно, требуется определенная ментальная гибкость и общительная натура, чтобы сосуществовать с малознакомыми людьми, разрывать старые и завязывать новые дружеские отношения. Это особенно важно для такой великой столицы, как Москва.
Мне всегда было интересно узнавать новые языки и страны, участвовать в жизни современного мира. Но самым важным в своем служении я считаю участие, по мере возможности, в повседневной жизни религиозных общин, в научной и культурной деятельности. Такого рода подход помогает оставаться более реалистичным и понимать, насколько ограничены наши возможности при исполнении своей миссии.
История и события движутся, подчиняясь собственному ритму, и очень немногие в состоянии на него повлиять. Мы верим в то, что Бог управляет историей. Он – ее кормчий, а все мы, включая самых выдающихся политических деятелей, не более чем соучастники этого Божиего промысла. С другой стороны, у каждого есть возможность личностной самореализации благодаря общению с другими людьми, обогащаясь их разносторонностью. Это – прекрасный и великий вызов, особенно привлекательный для нас, священников. Этот диалог делает нас богаче, делает способными лучше понять жизнь, которая нас окружает.
– В ряде стран мира посол Святого престола – это дуайен (старейшина — ред.) дипломатического корпуса, у нас это не так. Тяжело быть нунцием в России?
– Это не столько сложно, сколько ответственно. Это обязывает, требует серьёзного проникновения в культуру страны, безоговорочной человеческой корректности и безусловного уважения иной позиции, более широкого взгляда на возникающие сложности без чрезмерной оглядки на историю и парадигмы, существующие в каждом обществе.
Дипломатия Святого престола – особенная. Она определяется религиозным характером институции, которую представляет, и имеет многовековые исторические традиции. Это – наряду с престижем римского понтифика – послужило причиной того, что во многих странах, особенно там, где католики составляют большинство, нунций автоматически становится дуайеном (старейшиной — ред.) дипломатического корпуса.
Когда в 1961 году в Вене обсуждалась новая Конвенция о дипломатических отношениях, Святой престол был готов отказаться от этой прерогативы, но, к удивлению многих, возражений против этой традиции не было выдвинуто. И уже в новой Конвенции сохранена эта позиция Апостольского нунция, но при этом каждая страна на свое усмотрение определяет порядок присвоения титула дуайена дипломатического корпуса.
Так, по традиции Апостольский Нунций является дуайеном в Швейцарии, которая никогда не направляла своего посла в Рим. Во множестве стран нунций приравнен к другим главам миссий и становится дуайеном лишь по старшинству аккредитации. Так всегда было и в странах с православными традициями, хотя в последнее время Румыния и Грузия изъявили желание, чтобы нунций был дуайеном дипломатического корпуса.
– Как вы оцениваете современное состояние российско-ватиканских отношений?
– Отношения с Россией всегда были очень важны для Святого престола. Исторические события складывались таким образом, что это не всегда было очевидным, а, напротив, затмевалось локальными и глобальными конфликтами.
В этом отношении впечатляют опубликованные документы нунциатуры в Санкт-Петербурге конца XVIII — начала XIX веков. Они подтверждают не только понимание важности России на европейском континенте, но и убеждённость в необходимости содействовать межхристианскому диалогу с Русской православной церковью.
В советский период также имели место многочисленные контакты на высоком уровне между советскими лидерами и понтификами. Советский Союз, например, благожелательно отнесся к участию Святого престола в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 году. Святой престол принял это приглашение, хотя речь шла об организации, преследующей цели политического характера, чего Ватикан избегал в период после Второй мировой войны.
Отношения с современной Россией опираются на взаимный интерес к очень важным темам, таким как защита традиционных ценностей в публичной сфере, защита преследуемых христиан и многим другим. Взаимный интерес содействует сотрудничеству во многих сферах международной жизни, которое развивается во время многократных визитов на высшем уровне в Ватикан и консультаций между представителями Министерства иностранных дел и органами Святого престола.
Параллельно этому реализуются многие инициативы в сфере культуры, в том числе благодаря деятельности бывшего министра культуры, а ныне чрезвычайного и полномочного посла РФ при Святом престоле Александра Авдеева.
– А какова динамика отношений между католической и Русской православной церквами?
– Отношения между двумя церквами развиваются хорошо. Помимо диалога, проходящего при посредничестве нунциатуры, поддерживаются прямые контакты на высоком уровне между президентом Папского совета по содействию христианскому единству кардиналом Куртом Кохом и председателем Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополитом Иларионом. Каждый год проходят запланированные встречи по вопросам культурного обмена и студенческих программ. Митрополит Иларион принимает участие в важнейших событиях жизни католической церкви.
Кроме того, развивается сотрудничество с Папским советом по культуре, в котором принимают участие православные иерархи. Ценный вклад вносят католические движения, установившие прекрасные личные отношения с православными братьями и реализующие превосходные культурные программы, в том числе и в Москве. Следует подчеркнуть, что католический мир относится к Православной церкви с большой благожелательностью и смотрит на него с надеждой.
Многим православным общинам в Западной Европе были переданы для служения здания католических храмов, а в некоторых случаях они получили поддержку со стороны местных католических общин — подобных прецедентов в прежней истории ещё не было. Все это позволяет надеяться, что положительная динамика принесёт плоды в будущем, способствуя преодолению существующих разделений.
– Раньше очень много говорили о возможной встрече патриарха Кирилла и папы Франциска, сейчас эти разговоры как-то поутихли. Неужели этот вопрос снят с повестки для православно-католических отношений?
– Митрополит Иларион уже неоднократно отвечал на этот вопрос, и, по-моему, отвечал очень хорошо. Поэтому я ограничусь цитатой из его большого интервью, данного итальянской газете Corriere della Sera 28 июня нынешнего года — оно, кстати, было перепечатано некоторыми российскими СМИ, включая РИА Новости. В частности, митрополит сказал, что "встреча возможна в ближайшей перспективе" на "нейтральной территории". "Поездка папы римского в Москву не рассматривается, но обсуждается возможность встречи. Однако она должна быть тщательно подготовлена", — отметил митрополит Иларион. Далее он сказал: "Я не хочу называть дату, но динамика многообещающая, и я вижу хорошую перспективу и надеюсь, что встреча состоится не вообще между папой и патриархом, а между нынешними главами церквей". От себя могу лишь добавить, что мы все молимся о том, чтобы отношения между двумя церквами послужили благу всех христиан, а также всему миру.
– Католическая церковь торжественно вступила в Юбилейный год милосердия. Объясните, пожалуйста, чем этот год может изменить жизнь католиков, и какие особые возможности он перед ними открывает?
– Тема милосердия очень дорога папе Франциску. Милосердие – сердце духовной жизни, позволяющее церкви жить полнокровно и подлинно, несмотря на трудности, внутренние напряжения, грехи и падения на различных уровнях.
Кто-то определил милосердие как "цивилизационный цемент". Лишь прощая и принимая прощение, которое исходит прежде всего от Бога и лишь потом – от человека, можно двигаться вперёд и продолжать жить, неся бремя прошлых лет. Милосердие также очищает память, что однако не означает забвения прошлого: мы помним, но помним иначе. Это – одна из важнейших библейских тем. Милосердие может вдохновить и подвигнуть многих на возобновление диалога с Богом, преодолеть сложности в отношениях с ближними. Поэтому церковь с надеждой смотрит на предстоящий Год милосердия в убеждении, что он поможет углублению личных отношений с Богом.
– Сколько рождественских открыток вы отправили в этом году? Какие подарки приготовили близким?
– Я привык писать рождественские поздравления от руки. Некоторые считают поздравительные открытки ненужными, но если они написаны в истинно рождественском духе, то могут стать знаком близости и тепла, которых так недостаёт многим. Особенно сильную радость открытки доставляют пожилым людям, больным, одиноким. Мы не должны этого забывать.
Новогодние праздники сделались неким языческим "обрядом", а мы обязаны наполнить эти дни христианской любовью. Если считать и "официальные", и личные поздравления, то думаю, что я написал около двух тысяч писем и открыток. Это касается и подарков, делая которые, я стараюсь проявить конкретное внимание и искреннее чувство, а не сделать некий формальный жест.
