Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"
Кадровая политика украинского правительства, широко привлекающего (шире, наверное, в мире нигде нет такого) на важные посты иностранцев и тут же оптирующих их в украинское гражданство, интересна в нескольких отношениях.
Прежде всего, такая аномалия вызывает любопытство касательно собственно украинских дел. Обычай государств, нарушаемый лишь изредка и не повсеместно, ставить на важные должности уроженцев именно данной земли, а не какой-то иной, является столь общепринятым, что его нарушение, причем прямо-таки демонстративное, привлекает интерес.
Такая ксенофобия объяснима. С одной стороны, за чиновником высокого уровня предполагается знание языка, обычаев и установлений той страны, где он осуществляет руководство. Не всегда (бывают люди глупые и необучаемые), но часто это достигается долгим проживанием в этой стране. С другой стороны, местный уроженец, искони здесь живший и собирающийся и далее жить и помереть в родной стране, в своей государственной деятельности более ответственен, нежели иностранный наемник.
Конечно, ответственность — дело тонкое. И в высших эшелонах власти бывают такие уроженцы родной страны, что хоть святых вон неси, и уж лучше честный немец, чем свой прохиндей. И напротив, военный министр Барклай де Толли преданно служил России, и всегда будет славен средь народа священной памятью двенадцатого года.
Правда, есть некоторое различие между Михаилом Богдановичем и Михаилом Николозовичем, сбежавшим из родной страны, чтобы не отвечать за различные скаредные дела. И если человек так послужил родной стране, что теперь туда ни ногой, то будет ли славным его служение стране чужой?
Согласимся на том, что нынешний наплыв иностранцев-реформаторов на высокие украинские должности более всего напоминает аналогичный наплыв т. наз. "карпетбэггеров" (от слова "carpetbag" — портплед, саквояж, широко распространенный среди коммивояжеров-мешочников), явившихся в южные штаты США после победы Севера в гражданской войне. В период Реконструкции, когда южные нотабли оказались поражены в правах, пройдошливые карпетбэггеры-янки делали на Юге золотые дела. В золотую книгу истории они, правда, не попали.
Впрочем, не наша печаль чужих детей качать, как там поладят украинцы с бродячими грузинами, это совершенно не наша забота.
В точности мы сказать не может, но вообще говоря, карьера современного карпетбэггера сулит немало трудностей.
Если посмотреть на тех, кто ранее приступил к исполнению обязанностей карпетбэггера — грузины и литовец в киевском правительстве, сам Саакашвили в Одессе, — то пока что их деятельность встречает в лучшем случае молчание, в не лучшем критику, причем жесткую. Оптимистического "Наконец-то пришел дельный человек" не слышно вовсе.
Отчасти это связано с тем, что положение дел на Украине вообще очень скверное и заслужить похвалу, будь ты хоть семи пядей во лбу, нелегко. Но есть и дополнительные трудности. Если свой политик может иметь кредит доверия, как это сперва было с Саакашвили в Грузии, то назначенец-чужестранец с самого начала работает без кредита, его судят и судят пристрастно только по его фактическим делам. Буйный пиар — это все-таки преимущественно для своих, а с иностранцем это не проходит.
При этом вторая попытка (после первой, имевшей место на родине) — это не только вторая, но и последняя. Тут работа идет без страховки, ибо если карпетбэггер провалится на чужбине, куда ему идти дальше? Связи с родиной уже порваны, искать третью страну (в случае с Саакашвили и Гайдар какую-нибудь условную Болгарию или Армению, буде в последней случится цветная революция достоинства) уже даже не смешно. Работать в недоброжелательном окружении без возможности попробовать себя в каком-нибудь еще месте — удовольствие ниже среднего. Разве что наворовать так, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь.
А перспективы повторного старта на бывшей родине более чем сомнительны. Вятский губернатор Никита Белых не одобрил одесское предприятие своей бывшей заместительницы: "Ее решение я не поддерживаю и считаю неправильным, о чем говорил ей. Переходить на работу к людям, отношение которых к нашей стране и нашему народу известно и является резко негативным, воспринимается как противопоставление себя не просто власти, но и всем россиянам. И даже те сложности, которые у нее были в России, в том числе, с самореализацией, не являются достаточным основанием для принятия такого решения". За это высказывание, кстати, он подвергся суровой критике со стороны нашей прогрессивной общественности.
Общественникам можно было бы посоветовать прочесть роман Воннегута "Колыбель для кошки". Рассказчик, беседуя с новоназначенным послом США в банановой республике Сан-Лоренцо Минтоном, интересуется правовым статусом бывшего гражданина США Фрэнка Хониккера, сделавшегося в Сан-Лоренцо министром науки и прогресса: "Все зачеркнуто, — сказал Минтон. — Он больше не гражданин США…- Он отказался от американского гражданства?— Каждый, кто объявляет себя приверженцем чужого правительства, или служит в его вооруженных силах, или занимает там государственную должность, теряет свое гражданство. Прочтите ваш паспорт. Нельзя человеку превратить свою биографию в бульварный романчик из иностранной жизни, как сделал Фрэнк, и по-прежнему прятаться под крылышко дяди Сэма".
… Еще в начале славных 90-х гг., когда казалось, что теперь все можно, люди, обладавшие честолюбием и видевшие себя в будущем (обоснованно или необоснованно, другой вопрос) на важных государственных должностях, воздерживались от приобретения гражданства другой страны, хотя бы денежные возможности им это позволяли, а визово-пограничные удобства были очевидны. Однако ради журавля в небе ("Нас ждут министерские кресла, тогда препояшут и мне, и тебе мечом либеральные чресла") они мужественно отказывались от синицы в руке.
Когда Мария Гайдар не в 1992, а в 2015 г. приобретает украинское гражданство, а впридачу еше и израильское, это уже бродячий цирк какой-то, а не честолюбивый расчет. Или, как выражался посол США Минтон, бульварный романчик из иностранной жизни.
