Автор: Глеб Морев
Реформы Горбачева привели не только к появлению частных медиа в СССР – они же существенно изменили прежние советские медийные структуры, переживавшие на рубеже 1990-х вместе с государством идейный и экономический кризис. О показательном в этом отношении пути одного из крупнейших советских медиа – Агентства Печати "Новости" – прошедшего через ряд трансформаций и восстановившего к концу 1990-х годов свое влияние в качестве Российского Информационного Агентства "Новости", рассказывает сотрудник АПН, а затем один из руководителей РИА Алексей Волин.
Алексей Волин (1964, Ленинград) – российский государственный деятель, советский и российский журналист, медиаменеджер. В 1996 году – генеральный директор телеканала "Деловая Россия". В 1996-1998 годах – начальник отдела СМИ по связям с общественностью, первый заместитель начальника Управления по связям с общественностью Администрации Президента РФ. С апреля по май 1998 года – пресс-секретарь ЗАО "Группа компаний "Video International". С мая по август 1998 года – начальник Управления правительственной информации Аппарата правительства РФ. В 1998-2000 годах – первый заместитель председателя ВГТРК. В 2000-2003 годах – заместитель руководителя аппарата правительства РФ. В 2003-2007 годах – президент ИД Родионова. В 2007-2008 годах – Генеральный директор компании "Амедиа". В 2011 году – Президент компании А3. С 2012 года — заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ. Живет в Москве.
С 1986 года – сотрудник Объединенной редакции Юго-Восточной Азии Главной редакции Азии Агентства печати "Новости". В 1990 – 1991 годах – заместитель заведующего Бюро АПН в Джакарте в статусе зам. зав. Информационным отделом Посольства СССР в Индонезии. С 1992 года – редактор, специальный корреспондент РИА "Новости". С 1995 года – первый заместитель Генерального директора Генеральной дирекции информации РИА "Новости", член Правления. В 1998-2000 годах – председатель правления информационного агентства РИА "Новости".
– Что представляло собой АПН – государственная структура, призванная "пиарить" государство – в период упадка этого государства?
– АПН создавалось как структура, призванная пиарить государство, в период подъема этого государства. Потому что АПН было создано в 1961 году. И это было достаточно новое на тот момент начинание. Для нормальной работы за рубежом АПН было решено создать как организацию не государственную, а формально общественную. АПН было общественной организацией, имеющей среди учредителей профсоюзы, Союз журналистов, Союз советских обществ дружбы и культурных связей с народами зарубежных стран и еще хренову тучу всего. Поэтому формально Агентство Печати Новости было общественной организацией, которая работала, понятное дело, по прямому управлению ЦК КПСС и решала целый набор задач.
Создание на базе АПН Информационного агентства "Новости". Справка >>
АПН было построено по принципу страноведческому. Главным считалось наличие универсальных специалистов, прежде всего страноведов, которые отвечали целиком за весь комплекс информационно-пропагандистской работы, направленной на конкретную страну, конкретный регион.
Сотрудник АПН, страноведческой редакции – а они делились на Западную Европу, Восточную Европу, Южную Европу, социалистические страны, Азию, Тихий океан, Северную Америку, Латинскую Америку, достаточно четко было все структурировано, – сотрудник территориальной редакции АПН должен был уметь делать следующие вещи: подготовить материал, предназначенный для прессы той страны, в которой он работал, текст должен был быть полностью написан, отредактирован, по лекалам, по канонам. То есть если вы писали на Финляндию, вы должны были писать так, как пишет финская пресса. В Индонезии вы должны были писать так, как пишет индонезийская пресса. Если вы писали на Монголию, вы должны были писать, как пишет монгольская пресса. В соцстранах это было не так интересно, в капстранах было интереснее, потому что это была совершенно другая журналистика, где вы не могли и не должны были ссылаться на решения последнего пленума ЦК КПСС и цитировать генерального секретаря. Вы должны были работать так, как работает зарубежная пресса. Это, в общем, была первая школа правильного пиара.
Второе, он должен был вести аналитику по этой стране вместе с бюро, которое там находилось, писать справки, отчеты, знать информационную обстановку. Знать, сидя в Москве, опять-таки вместе с бюро, какие издания, какие редакции к нам относятся хорошо, какие плохо, с кем можно, а с кем нельзя работать, кто работает за деньги, а кто за интерес, за идею.
Следующее – он должен был уметь работать с гостями и готовить программу пребывания гостей. Потому что, помимо размещения публикаций, была еще отдельная работа – работа, связанная с приемом здесь журналистов из зарубежных стран. Вы продумывали программы, организовывали встречи, интервью, поездки, по итогам которых они возвращались к себе и писали, как правило, очень хорошие материалы о Советском Союзе. Хотя бы в силу того, что когда человек видит все своими глазами, когда с ним общаются, выпивают, гуляют, водят в музеи, театры, проводят много времени, устанавливают человеческий контакт, ему обругать уже вас западло становится. На чем и играли.
Кроме этого, сотрудник получал навыки, необходимые для работы за рубежом, и, по сути дела, проходил стажировку в ряде соседних редакций АПН. Он должен был уметь писать для газеты, потому что в состав АПН входили "Московские новости", уметь писать для российской прессы, потому что была редакция централизованных материалов, которая рассылала бюллетени-вестники, состоявшие из корреспонденции зарубежных корреспондентов АПН, которые брались особенно региональными изданиями, потому что люди писали про зарубежные страны. Он должен был уметь выпускать журнал, бюллетени и вестники. И также работать с фотоархивом, уметь заказывать фотографии, работать на телетайпе, чтобы набить материал. То есть по большому счету это было то, на чем я, да и индустрия тоже сейчас настаивает: готовить не журналистов узкой специализации, а "универсальных солдат". Вот АПН – это была первая, по сути дела, советская журналистская структура, которая стала готовить этих "универсальных солдат", умеющих делать все.
Ну, и кроме того, язык надо было знать и все знать про страну. Как правило, английский и французский языки были в обязательном порядке, плюс язык страны пребывания. Потому что в Финляндии, например, работать с английским бессмысленно, в Испании работать с английским тоже бессмысленно. Собственно говоря, в Африке, как правило, знали английский, и многие знали местные языки. В Индии знали английский и какой-нибудь из местных языков — хинди, маратхи, бенгали… Потому что в Индии у нас были бюро в Дели, в Калькутте, в Мадрасе, в Бомбее. Кроме этого, было бюро в Шри-Ланке, в Бангладеше, в Пакистане.
– Как вы, однако, все до сих пор помните…
– Моя редакция – главная редакция Азии!
– А можно ли сказать, что такие всесторонне подкованные и образованные журналисты, знакомые с западными стандартами медиа, оказались востребованы в новой, постсоветской ситуации?
– Да, конечно. Ведь они были, по сути, и журналисты, и страноведы, и пиарщики. Когда вы работали в бюро, ваша задача была – придумывать информационные поводы и уметь проводить пресс-брифинги и пресс-конференции, организовывать интервью, встречать делегации, переводить, ну и делать массу всего. А в последние годы, когда в Советском Союзе началась коммерциализация, посыпались задания – подготовить справки о разного рода рынках товаров и услуг. Самое мощное задание, которое я получил, было дать справку с образцами продукции нижнего женского белья в Индонезии. И с тех пор я очень хорошо знаю, что размеры женского белья, европейский, азиатский и арабский, совершенно разные. Потому что то, что "смолл" на Ближнем Востоке, для Юго-Восточной Азии может являться практически "экстраларджем". Про детали лифчиков и бюстгальтеров, которые бывают с пампушечками, на косточках, с пуш-апом и без оного, я уже умолчу. Но в проблематику я погрузился глубоко, как это требовалось.
– А зачем это задание было дано?
– Потому что на тот момент все хотели торговать. Это был 1991 год, когда в Советском Союзе ничего не было и все искали группы товаров, которые стоили бы недорого в странах пребывания и дорого стоили здесь, чтобы можно было путем диких торговых операций наварить денег. На тот момент смешались все сферы деятельности, и масса людей решила, что на одной информации зарабатывать бессмысленно, надо не только найти и подавать информацию про то, что где можно купить, но и самим, используя эту информацию, попытаться что-то заработать. В общем, мои коллеги по АПН, насколько я знаю, занимались всем, вплоть до продажи самолетов.
– С другой стороны, тогда информация о Советском Союзе была очень востребована и актуальна, СССР был в центре мировой повестки.
– Вне всякого сомнения. И это позволило изменить работу бюро. В 1990-91 годах, когда я работал в Индонезии, мы платили за позитивные публикации о Советском Союзе, а начиная с 1991 года мы не только перестали платить за публикации о Советском Союзе, мы начали получать деньги за материалы о Советском Союзе. И я как раз этим занимался. Начал я с того, что пошел по нейтральным темам – спорт, космос, женщины, религия, культура, искусство, наука и техника… Ну, были большие журналы, достаточно состоятельные, и они платили, особенно если иллюстрированный материал, тогда вообще шло на ура. Затем дело даже дошло до политики, за отдельные хорошие интервью или материалы давали деньги. Кончилось тем, что мне ряд изданий стал платить гонорары за лекции, которые я читал, особенно когда прошел путч и после него вообще многое стало непонятно, то есть у людей в мозгах случился… Ну, то есть у нас в стране случился коллапс, и в мозгах тех, кто писал о Советском Союзе, о России, случился коллапс тоже. Люди не понимали ни кто, ни откуда, ни куда, ни почему. И ряд редакций просто заказывали, чтобы к ним приезжали и читали лекции, рассказывая, что происходит в России, какие группы влияния, что за этим стоит, какие возможные последствия. И, кстати, неплохо эти лекции оплачивали.
– Какие вести тогда доходили до вас из Москвы? Чем была вызвана, например, трансформация АПН в Информационное агентство "Новости" летом 1990 года? Чем была вызвана последующая трансформация Информационного агентства "Новости" в РИА "Новости" осенью 1991-го – понятно, это был переход под российскую "юрисдикцию". А кому помешало АПН?
– Предыдущий руководитель АПН [Валентин] Фалин ушел секретарем ЦК по международным вопросам, пришел Альберт Иванович Власов. Власову не нравилось то, что АПН является общественной организацией, он хотел иметь больше полномочий, больший статус. Ему хотелось стать министром, и он понимал, что общественный статус как-то уже не круто. И он пролоббировал и пробил превращение Агентства Печати Новости в Информационное агентство "Новости" с государственным статусом. Что, собственно говоря, его и погубило после путча, потому что если бы АПН было общественной организацией, подобраться к нему было бы значительно сложнее.
– Вы вернулись в конце 1991 года уже формально в РИА?
– Я вернулся уже в РИА "Новости". В момент путча ИАН поддержало ГКЧП, РИА, соответственно, было на стороне Бориса Николаевича [Ельцина]…
– А РИА тогда было подразделением…
– РИА было самостоятельной структурой. Там выделилась группа товарищей во главе с [Андреем] Виноградовым, который был раньше главным редактором соцстран. Он взял группу сотрудников и пошел создавать новое информагентство – Российское информагентство, РИА.
Соответственно, ИАН путч поддержало, все повели себя по-разному, кто-то стал распространять материалы ГКЧП, кто-то не стал. Мы, например [в индонезийском бюро], не стали. И посольство, и бюро – мы приняли решение, что материалы ГКЧП на тот момент распространяться не будут.
– Придержали.
– Ну, реально да, потому что напечатать мы их напечатали, а в рассылку не пустили. А потом сожгли, 21 августа. Посольство издает бюллетень, физически мы его напечатали. Напоминаю, в 1991 году не было ни электронной почты, ни интернета, поэтому вы каждое утро приезжали в бюро, в 6 часов утра, брали материалы, который вам настучал телетайп за ночь, эти материалы компоновали, делали из них бюллетень посольства Российской Федерации, отдавали переводчикам на индонезийский язык. Переводчики их переводили, вы вычитывали, смотрели, затем отправляли на ротапринт, на восковочку. И 300 экземпляров этого дела распечатывали, брошюровали. И четыре мотоциклиста развозили их по адресам. Материалы были отпечатаны, сложены в задней комнатке, заперты, мотоциклисты никуда не поехали.
– В конце 1991-го вы вернулись уже даже не в СССР?
– Я вернулся в тот день, когда Горбачев покинул кабинет в Кремле. То есть я утром прилетел, а днем спустили красный флаг на Красной площади. То есть я еще днем проходил по Красной площади – он висел, а к вечеру его уже не было…
– И что тогда являло собой РИА?
– Это было грустное зрелище. Здание на Зубовском представляло из себя набор островов. На одном острове сидела команда из РИА, виноградовская, которая говорила: нам загранбюро не нужны, пропаганда нафиг не нужна, Россию, уже новую и демократическую, и так все полюбят, а это наследие проклятого советского прошлого, с которым мы раз и навсегда покончили. Поэтому – лента, внутренняя политика, политические новости, новые партии, движения, администрации. Дальше сидела группа товарищей, которые говорили: все хорошо, давайте думать про коммерцию, растет экономика, надо говорить про биржи, акции. Половина про биржи и акции вообще ничего не понимала. Третьи, страноведы, говорили: подождите, ребята, как же так, контакты, страны… Да идите вы к черту со своими странами и контактами, собирайте манатки и валите, кто куда хочет. Редакция централизованных материалов? Кому вы там со своей коммунистической пропагандой нужны!
А было же еще такое замечательное подразделение, как главная редакция политпубликаций, это редакция, которая готовила спецматериалы в качестве особых информационных войн. Ее задача была – запустить, чтобы не торчали особенно наши уши, какие-нибудь громкие публикации. В частности, хотел бы напомнить, что информация о том, что СПИД был разработан в лабораториях ЦРУ, которая обошла в свое время мир, это был как раз продукт этой редакции. Написали правильные люди, разместили в южно-йеменской газете, которую затем перепечатала индийская газета, индийскую газету второго уровня перепечатала индийская газета первого уровня, на которую сослались информационные агентства, и дальше это пошло по всему миру. Люди умели работать. То есть то, что мы сейчас видим, когда есть некий сайт Компромат, с Компромата куда-то еще… Мы это делали 30 лет назад в мировом масштабе!
– То есть эти чудесные люди остались невостребованными?
– Да. На тот момент сказали, что они не нужны, но пришли новые корпорации, новые политические партии, и там-то это как раз и надо было. По большому счету все то, чему нас учили для информационной войны внешней, мы затем успешно опробовали в информационной войне внутренней.
– Как быстро началась переориентация рынка с внешнего на внутренний?
– Да моментально! Слушайте, если у вас есть пулемет, вам по большому счету все равно, куда стрелять.
– Вернемся в здание на Зубовском бульваре, раздираемое внутренними противоречиями и формально, видимо, поделенное на несколько структур…
– Да, как раз получилось так, что многие страноведы, большинство как раз сотрудников главной редакции Азии, оказались в редакции экономической информации. Потому что жили в капиталистических странах, знали, что такое биржа, каждому из нас давали задания кому про лифчики, кому про самолеты, и мы, соответственно, это более-менее представляли. Поэтому, я когда прилетел, мне ребята, мои бывшие, из главной редакции Азии, говорят: иди корреспондентом в редакцию экономической информации. Конечно, это не то, что люди, которые были с Виноградовым, они – партии, движения, с вице-президентами, с президентом ездят, а ты вот давай… Ты из Индонезии прилетел? Январь месяц наступил? Слушай, вот в Нижневартовске биржа нефтяная открывается, давай гони в Нижневартовск – из плюс 30 в минус 35, самое оно, тебя там водкой напоят, может быть, разницу не так сильно почувствуешь.
2 января [1992 года] – отпуск цен, реформы Гайдара, и те, которые занимались чистой политикой, они с Гайдаром, [Александром] Шохиным, [Андреем] Нечаевым, [Алексеем] Улюкаевым… А у них даже не было [с правительством общей] вербальной базы, они даже слов таких не знали. И поэтому было решено, что освещением деятельности правительства будут заниматься ребята из редакции экономической информации. Ну, потому что там есть люди, которые, по крайней мере, понимают, что такое экономика. И в этом качестве свое первое интервью, уже в должности правительственного корреспондента, я, как сейчас помню, делал с Улюкаевым, который тогда советником правительства, по-моему, был… Затем, соответственно, с Гайдаром стали работать.
Потом по весне, если мне не изменяет память, у Виноградова случился конфликт с [Михаилом] Полтораниным, потому что Полторанин пытался начать жестко рулить СМИ как министр печати. И плюс Полторанин не любил АПН, здание на Зубовском, что, впрочем, присуще любому человеку, который не любит тех, кто сделал ему добро. Когда Борис Николаевич был первым секретарем ГК КПСС, Полторанина вышибли из главных редакторов "Московской правды", коим он был, и его приютили в Агентстве Печати Новости, сделали обозревателем главной редакции централизованных материалов и разрешили ничего не делать. У него был кабинет, телефон, зарплата, и он занимался исключительно делами Бориса Николаевича. Поэтому, став министром, он решил, что первое, что нужно сделать, это разрушить агентство. Строго по Жванецкому: что хочется, когда залез наверх? Плюнуть вниз. Отсюда был указ, подписанный и не реализованный, о создании РИА-РИТА, об объединении РИА и ИТАР-ТАСС. РИА-РИТА, такое было женское имя… Ничего сделано не было, потому что и [глава ИТАР-ТАСС Виталий] Игнатенко не хотел уходить, и затем "грохнули" Виноградова, убрав его с РИА "Новости", и поставили на место председателя замечательную женщину – Майсарат Масрутдиновну Махарадзе, которая не имела медийного опыта, зато была эффективным директором завода по производству стеклотары в Дагестане. Она ввела в практику агентства такое замечательное начинание, как радиообращение председателя. В первый раз, когда, сидя в своих кабинетах, мы услышали, что заработали динамики пожарного оповещения, из которых раздался голос со слегка заметным кавказским акцентом, сказавший: "Дорогие мои!" – многие сотрудники – а люди выпивали, и выпито было в тот момент достаточно – решили, что вот она и пришла, белая горячка. Майсарат Масрутдиновна управляла агентством года полтора. Поскольку ейный муж Валерий Махарадзе был вице-премьером правительства Российской Федерации и главным государственным инспектором. Затем Махарадзе, это уже было при кабинете Черномырдина, отправили торгпредом в Канаду, и Майсарат Масрутдиновне предложили не разрушать семью и сопроводить его туда же. Что, собственно говоря, она и сделала.
И тогда во главе агентства оказался Владимир Марков, брат которого тесно работал с Виктором Степановичем [Черномырдиным], и сам Володя тоже неплохо знал Виктора Степановича. Ну, к Маркову все относятся по-разному, но я считаю, что он много сделал для того, чтобы агентство возродить. Потому что за счет близости к Степановичу он и финансирование кое-какое агентству обеспечил… Ну, то, что не все пошло по целевому назначению, – время такое было. Но любые разговоры, по крайней мере, о том, что агентство надо сворачивать и прекращать, с кем-то сливать, что оно непрофессионально, эти разговоры ушли.
– Это, насколько я понимаю, по времени совпадает с приходом в агентство Михаила Лесина?
– Лесин появился в агентстве году в 1991-м, может быть, в 1992-м. В агентстве было телевидение, еще при советской власти, это был АВИД, дирекция аудиовизуальной информации. Создавал ее тогдашний зампред [Анатолий] Богомолов. Были там такие люди, как [Бронислав] Печников, который потом уступил свое место Лесину, был там Валерий Львович Механик, который отвечал за технику. И тогда же в агентство пришло "Видео Интернэшнл", или первый прототип "Видака", которое занималось рекламными съемками. Они использовали базу АВИДа для того, чтобы начать заниматься рекламой. Потом уже сели как "Видео Интернэшнл", потом Лесин стал руководителем ТВ-Новостей, когда на месте дирекции аудиовизуальной информации была создана структура, которая называлась ТВ-Новости, которая построила студию, монтажную, имела свою ПТСку и стала активно работать как по производству телевизионных сюжетов, так и по съемкам рекламы. Собственно, это была реклама и телевизионный продакшен. Плюс в ТВ-Новостях была своя новостная служба, которая делала сюжеты про разного рода мероприятия и события и продавала их зарубежным телевизионным компаниям. Небезызвестный ныне Аркадий Мамонтов начинал в качестве корреспондента в ТВ-Новостях.
– А как это было связано с работой РИА?
– Это была дочерняя структура РИА, находившаяся там же, на Зубовском. Затем, в 1994 году возник еще один проект, первый деловой телевизионный канал – "Деловая Россия", который сделали "Видео Интернэшнл", ВГТРК и РИА "Новости" на троих. Четыре часа, по-моему, ежедневного эфира имели на РТР. И тогда пришел [Александр] Акопов в качестве руководителя медиапроекта "Деловая Россия". А я на тот момент совмещал – был одновременно первым замом главы генеральной дирекции информации и был замом Акопова на "Деловой России".
Видеоэкскурсия по уникальному архиву РИА Новости >>
– Чем вы занимались тогда?
– Международки не было вообще, международка на тот момент ушла. Остатки зарубежных бюро сохранились, потому что была собственность… Основатели АПН подходили к делу правильно, они пошли не по пути аренды, а по пути приобретения собственности, чтобы у государства это было всегда. Собственно говоря, там, где была собственность, она и оставалась, зарубежные бюро влачили полужалкое существование с крайне небольшим финансированием и работали как корреспондентские пункты. И основное – это была информационная лента. Занимались в основном тем, что писали на ленту, делали материалы, "Деловая Россия" выпускала 4 часа эфира. ТВ-Новости все больше и больше занимались техническими сервисами, плюс очень многое заказывалось "Видео Интернэшнл" именно на базе ТВ-Новостей, что обеспечивало загрузку комплекса, ну, а "Видео Интернэшнл" занимались рекламными кампаниями, в том числе и выборными кампаниями политиков. Потому что пошли – референдум "Да-Да-Нет-Да" 1993 года, выборы 1995 года, 1996 года…
– Какова была роль РИА в президентских выборах 1996 года?
– Роль РИА была многогранной. Потому что в выборах 1996 года участвовало агентство как агентство, заточенное Марковым по линии Виктора Степановича Черномырдина на поддержку Бориса Николаевича. Надо учитывать и роль "Видео Интернэшнл" как исполнителя рекламной кампании Бориса Николаевича Ельцина. Плюс отдельные спецпроекты, которые осуществлялись по моей линии, базирующиеся на различных людях в администрации президента. Собственно говоря, на этом у меня с Марковым тогда и случился конфликт, потому что я поначалу пришел к нему и сказал: "Давай сделаем такие и такие проекты". Он сказал, типа: без тебя все знаю! Ну, хорошо, наше дело – предложить, ваше дело – отказаться. Я пошел и предложил это напрямую в штаб [Ельцина]. А дальше он начал орать, почему деньги идут мимо него. Я сказал: "Я тебе предлагал, ты отказался. Поэтому я это сделал с другим".
– Какого рода это были проекты?
– Это были специальные информационные проекты, рассчитанные на региональную прессу. Ну, как всегда, пулемет… (смеется)
– Наверное, к 1996 году РИА должно было уже выстроить свою концепцию продвижения новой государственности, которая должна была сменить прежнюю советскую концепцию?
– Не было концепции движения "на зарубеж", Марков не сильно этим занимался. Единственное, они выбили деньги на издание журнала "Россия", который должен был рассказывать за рубежом о России. Что в принципе противоречило нашим старым советским концепциям, которые базировались на том, что пропаганда не может быть одноканальной и ни в коем случае не должна замыкаться на аффилированные со страной издания. То есть как дополнительный элемент – да, но пропаганда все равно должна идти по разного рода каналам. Она должна идти напрямую от лица государства, через традиционные носители, которые пользуются влиянием и доверием, и она должна быть маркирована как прямая информация, связанная с Россией, так и как скрытая информация. Когда у вас есть весь этот комплекс вещей, тогда вы можете воздействовать на массовое сознание. Так глубоко не уходили, и опять-таки Володя [Марков] в международных редакциях никогда не работал, у него была другая специфика, он вообще по другой линии работал за рубежом. Значит, и к 1996 году больше всего мы, конечно, внимания уделяли внутриполитическим событиям. Я уже говорил, что пулемет был перенацелен вовнутрь.
– Как вырабатывалась стратегия в отношении внутрироссийских дел?
– Внутри РИА существовало большое количество центров влияния, и каждый из центров работал на своего заказчика. Мало кто приходил к руководству. Руководство было заточено на Виктора Степановича. Но при этом существовали другие группы, в том числе и в правительстве, и в администрации, плюс еще олигархат. Поэтому когда дело доходило до того, что кому-то нужно было задействовать ресурс, за ресурсом обращались напрямую к тем точкам влияния, которые кого-то интересовали. Информационную войну заказывали не всегда у Маркова, ее заказывали иногда и ниже. И плюс еще хорошо, что рядом было "Видео Интернэшнл", и о том, о чем нельзя было договориться с Марковым, можно было договориться с "Видаком".
– До какого времени реализовывалась эта стратегия? Когда она стала меняться?
– Она стала меняться, я думаю, в определенной степени уже в 1998-м, когда "Видео Интернэшнл" съехало из здания, когда [в качестве председателя правления РИА Новости] пришел я, и мне в этой ситуации, как человеку, уже знавшему и зарубежку, и пиар, и коммерческие заказы, информацию, было проще собрать все в одних руках. Я сказал, что агентство работает по централизованным заказам. Плюс нам было проще централизованно пустить отношения с "Видео Интернэшнл", потому что я достаточно тесно был связан с "Видаком" в свое время, знал все руководство, и мы договорились, что все идет через кассу.
Тогда же мы начали обращать внимание на зарубежные бюро. Мы провели инвентаризацию бюро, посмотрели, где что было. Многие бюро жили за счет сдачи в аренду, причем что-то сдавалось в аренду, что-то приходило в центр, что-то не приходило. Как в свое время сказал Владимир Владимирович [Путин] про милиционеров: дал пистолет — и живи, как хочешь. У человека была собственность, и он жил, как хочет. Мы все-таки перевели это в разряд понятного бюджетирования, понятного финансирования. Были смешные истории. В дефолт же как раз все случилось, денег нет совсем, и была разработана программа сокращения количества бюро. Общались с руководителями бюро, заведующими: Ребята, сколько вам надо?— Вот мы посчитали, меньше, чем 50 тысяч долларов в год, – в Болгарии, по-моему, это было – никак не получается. – Знаете, 25 и больше не можем. – Нет, 25 – не выживем. Хорошо, посылаем телеграмму: "Бюро закрывается". В ответ приходит телеграмма: "Согласны на 25".
– Как складывалась финансовая сторона дела в тот период?
– На тот момент бюджет РИА "Новости" составлял примерно 10 миллионов долларов, из которых 4 давало государство и 6 зарабатывали мы.
– То есть РИА было почти самоокупаемой организацией?
– Нет, без четырех государственных мы бы фиг окупились.
– Но все-таки эффективно работающей.
– Ну, для того масштаба деятельности. Это несопоставимо с тем, что есть у РИА сейчас. Потом, там же еще была большая задолженность, в том числе потому что у нас сидит Союз журналистов России имени [Всеволода] Богданова. Получалось так, что коммуналка централизованная, коммуналку оплачивали мы, и они должны были нам ее возмещать. Найти такого дурака, за которого платят коммуналку и который тебе будет потом возмещать затраты на нее… И у них за несколько лет накопился долг. Мы сказали Союзу журналистов: не хотите бабки вернуть? Они говорят: мы бедные, у нас нет ничего. Я тогда позвал своих хозяйственников, говорю: ребятки, в подвале посмотрите, что у нас с линиями? Они пошли, посмотрели и говорят: если вложить, условно говоря, сто тысяч рублей, то можно отсоединить, сделать отдельные вентили и рубильники на воду, канализацию и электричество. А сколько Союз журналистов должен? Порядка миллиона. Я говорю: давайте вложимся. Вложились и сделали. И я говорю: вырубайте. Господин Богданов тут же позвонил и говорит: "Ты чего это?" – "Ну, ты бабки не платишь, я тебя отключил. Будешь дальше так себя вести, я тебе канализацию в обратную сторону включу, тебя просто дерьмом зальет". Он говорит: "Я сейчас созову пресс-конференцию". – "Валяй! А я приду и скажу, что ты помещение Союза журналистов сдаешь под стрип-бар и под рестораны, а бабок за коммуналку не платишь". Заплатил. Так развлекались.
– Что концептуально важное и свернутое в период начала 1990-х было вами реанимировано?
– Самое важное – это возобновление работы на зарубежную аудиторию. И второе, наверное, самое важное – мы были первые, кто открыл ленту РИА.
Мы отказались от платной подписки и открыли ее в свободный интернет-доступ. Это дало колоссальный трафик. То есть мы поняли, что, условно говоря, можно заработать двумя путями. Можно заработать за счет продажи подписки, но мы понимали, что по мере увеличения источников информации уникальность подписки исчезает. А можно собрать трафик за счет посещаемости и зарабатывать на индивидуальных контрактах по информационному обслуживанию, капитализируя тот трафик, который есть у тебя. Ну, собственно говоря, это то, что дальше развила Светлана [Миронюк], которая вывела агентство в главный портал информационных государственных СМИ.
