Инна Финочка
Где предел, до которого нужно бороться за жизнь маленького человека? Кто его определяет? Есть ли у жизни абсолютная ценность или она напрямую связана с качеством этой самой жизни? Непростые с точки зрения биоэтики, морали и обыкновенной человечности вопросы обсуждали эксперты и гости совместного проекст РИА Новости и Центра документального кино "Открытый показ" в дискуссии "Маленький человек – человек?", прошедшей после просмотра трудного фильма "Рожденные на 23 неделе: цена жизни". Картина о детях, рожденных на 23-й неделе беременности, была показана в Москве благодаря содействию Британского Совета.
Мало кто будет спорить с тем, что право на жизнь абсолютно. Однако выживание на грани возможностей современной медицины ставит под вопрос его цену. Создатель фильма "Рожденные на 23 неделе: цена жизни" британский режиссер Адам Уишарт попытался решить моральную дилемму: важно бороться до конца за саму жизнь или за полноценную жизнь?
Наука против природы
С медицинской точки зрения, дети, родившиеся на 23-й неделе, бросают вызов природе: они не могут самостоятельно дышать, у них нет иммунитета, очень хрупкая кожа, а реанимационные мероприятия могут привести к патологиям, несовместимым с жизнью. В английском городе Бирмингем, где снят фильм, такие дети проводят дни и месяцы в неонатальном отделении интенсивной терапии. При этом статистика неутешительная: выживают всего девять из ста таких малышей, и только у одного из этих девяти будет полноценная жизнь. Главный акушер-гинеколог департамента Москвы Марк Курцер в ходе дискуссии рассказал, что в России глубоко недоношенных детей реанимировали и до того, как в прошлом году в России был принят международный стандарт, по которому врачей обязали спасать детей, рожденных после 22 недели и весом от 500 г.
Цена жизни – сколько платить?
Когда речь заходит о цене жизни, неминуемо встает вопрос о материальной стороне дела. Уишарт в своей картине говорит о том, что на спасение жизней детей, которые вероятнее всего умрут в течение 6 недель после рождения, ежегодно тратится 10 млн фунтов. Экперты в фильме признают, что, хоть и звучит это чудовищно, но такие траты нецелесообразны, и вероятно правильнее было бы вкладывать эти деньги в профилактику преждевременных родов, улучшение качества жизни людей и поддержку семей, в которых уже есть дети с инвалидностью. Но с точки зрения государственной программы целесообразный, хоть и менее гуманистичный, вариант звучит не так привлекательно, как чудо спасенной жизни. Врачи на сцене и в зале согласились, что если больше внимания уделять профилактике, меньше придется тратить на спасение детей, которым природа не оставила шанса.
Анастасия Король, мама мальчика Сережи, рожденного на 27-й неделе, рассказала, чего ей это стоило морально и материально: "Это год работы, когда ты себе уже не принадлежишь. Ты не живешь своей жизнью. Должна быть такая материальная основа, которая позволяет, как, например, конкретно в случае с моим ребенком, родить его в лучшем роддоме, находить ему лучших специалистов, если нужны лекарства – привозить их из заграницы, если нужен массаж – найти специалиста из Франции".
В связи с этим ведущая дискуссии Катерина Гордеева задала участникам ещё один непростой вопрос, на который Адам Уишарт в своем фильме не смог дать ответ: "Нужно ли постоянно понижать предел и пытаться спасти тех, кому природа вообще не оставляет шансов?" Все не задумываясь отвечали, что нужно.
Полный текст читайте на сайте Центра документального кино DOC >>
