Подготовила Белла Адцеева
Серж Генсбур, которому сегодня исполнилось бы 85, - один из самых противоречивых персонажей французской культуры 60-х и 70-х. Вечно пьяный, с неизменной сигаретой в руке, не сдерживавший себя в выражениях, он был любим самыми красивыми женщинами Европы, а публика, с восторгом принимавшая постоянные выходки артиста, боготворит его до сих пор. Проект Weekend попробовал разобраться в "двуличии" Сержа Генсбура.
Провокатор
Даже те, кто не знаком ни с песнями, ни с фильмами Сержа Генсбура, при упоминании имени наверняка представляют его - невысокого, нескладного и некрасивого, с вечной сигаретой в руке, хрипотцой в голосе и поведением мерзавца. "Мой кислород - это вечная провокация", - говорил Генсбур, не жалевший сил на создание собственного имиджа отъявленного хулигана, сквернослова, презревшего всякие границы дозволенного. Поначалу не слишком охотно принимаемый публикой, со временем он сумел стать всеобщим любимцем и пользоваться всеми вытекающими благами, оставаясь при этом таким же грубоватым и несдержанным в выражениях.
Эфир практически любой передачи, гостем которой был Серж Генсбур, превращался в театр одного актера. В знак протеста против высоких налогов он перед камерой сжег банкноту в 500 франков (Генсбур потушил огонь, когда сгорело приблизительно 74% купюры, объяснив, что именно столько ему останется после уплаты налогов), в другой раз в прямом эфире отрезал галстук популярному ведущему. Провокатор не изменял себе до конца - в 1985 году он участвовал в записи телепередачи вместе с 22-летней Уитни Хьюстон. Будучи навеселе, Генсбур по-французски отпустил непристойность в адрес девушки. Желая сгладить ситуацию, ведущий сказал Хьюстон, что Генсбур только что сделал ей комплимент, на что тот тут же не преминул повторить сказанное уже по-английски - благо, ключевое слово знакомо каждому.
Посмотрите фотоленту Французский феномен Серж Генсбур>>
Вызывающим зачастую был сам вид Генсбура: ботинки из крокодиловой кожи, баснословно дорогие костюмы с торчащим из кармана брюк бриллиантовым портсигаром, огромные часы Cartier, которые он при любой возможности демонстрировал в камеру или зрительный зал. Публика не просто прощала ему пижонство и чрезмерность, но упивалась его выходками и сумасбродными поступками.
Все это можно было бы счесть показной вульгарностью и охотой за дешевой популярностью, если бы не главное - такой же страстностью и предельной откровенностью было пронизано все творчество Генсбура - начиная с дебютной пластинки и заканчивая скандальной песней, написанной для Франс Галль (исполнявшая ее 18-летняя певица и не подозревала о двойном смысле текста).
"Кем вы больше всего хотите быть? - Маркизом де Садом", - гласила надпись на обложке первого альбома Генсбура, вышедшего в 1958 году. Изображением для нее послужила фотография самого композитора с букетом цветов в одной руке и пистолетом в другой.
"Цветы — тем, кому альбом понравится, пистолет - для тех, кому нет. Впрочем, тогда им цветы тоже пригодятся. Если хотите, можете считать это символом моего двуличия", - прокомментировал Серж.
Предметом детального изучения стали и сами тексты песен Генсбура, в лучшем случае двусмысленные, но чаще - носившие незавуалированный сексуальный подтекст. Было ли в песнях Генсбура то, что в них всегда так рьяно искали — скорее да, чем нет, однако сам автор как-то заметил, что публике "всегда больше нравилось у любой его двусмысленности считать главным тот смысл, который неприличнее".
Помимо уже упомянутых хитов для юной Франс Галль самой скандальной песней шансонье стала записанная с Джейн Биркин "Je t’aime… moi non plus" - одновременно и самая знаменитая. Из-за откровенных вздохов Биркин песня была запрещена в эфирах нескольких стран и вызвала критику самого Папы Римского, однако среди поклонников пары мгновенно стала хитом и остается популярной и сегодня.
И если в случае с "Je t’aime… moi non plus" Генсбур "всего-навсего" бросил вызов общественным нормам, то в 1979 году он покусился на святое — записал Марсельезу в стиле регги — композиция получила название "Aux Armes et caetera". Патриоты не простили выходки — после выхода песни Генсбура подкараулили и избили на улице, а во время его концерта в Страсбурге десантники, стоявшие прямо перед сценой, грозились разнестись все вокруг и даже объявили, что здание заминировано. Музыканты отказались выйти на сцену, и Серж исполнил регги-Марсельезу один, перед толпой воинствующих патриотов, завершив выступление неприличным жестом.
"Дон Жуан года"
Случаев, когда мужчины, внешность которых не соответствует классическим канонам, всю жизнь бывают окружены красивыми женщинами, в шоу-бизнесе - и в жизни - полно, и они давно ни у кого не вызывают удивления. Серж Генсбур - наглядный пример того, как харизма затмила несуразную внешность. Ни маленький рост, ни огромный нос и оттопыренные уши не смутили красивейших женщин Европы - Брижит Бардо и Джейн Биркин, с которыми у шансонье были самые яркие романы.
На момент знакомства с Генсбуром икона Франции Бардо была замужем за миллионером Гюнтером Саксом, но семейные узы не помешали их короткому роману. "То была безумная любовь – такая любовь бывает только во сне, любовь, которая останется в памяти…", - вспоминала позже актриса. Для нее он написал несколько ставших хитами песен (в том числе, "Je t'aime … Moi Non Plus", которую по просьбе Бардо не стал выпускать) и обклеил стены своего дома фотографиями Брижит.
Впрочем, когда через три месяца она уехала на съемки, Генсбур не стал впадать в драму - это было совсем не в его характере, - а тут же закрутил новый роман, с 22-летней англичанкой Джейн Биркин. Биркин и Генсбур познакомились на съемках фильма "Слоган", и, по словам Биркин, это была любовь с первого взгляда.
Вот как она описывала это возвышенное чувство: "Сперва мы пошли в ночной клуб, потом он потащил меня в клуб транссексуалов, потом в отель Хилтон, где месье и отрубился в пьяном ступоре".
12-летнему гражданскому браку помешал не алкоголь, хотя он был неизменным спутником Генсбура, а неверность Биркин, которую музыкант, лишь немного поскандалив, сам отвез к новому возлюбленному.
Помимо официальных связей - с художницей Елизаветой Левицкой, светской красавицей Франсуаз-Антуанетт Панкрацци и певицей Каролин фон Паулюс, Генсбуру приписывали множество романов — с Катрин Денев, Франс Галль, наконец, 16-летней поклонницей Констанс Мейер, которая якобы написала письмо 57-летнему музыканту, а тот, недолго думая, решил ей позвонить.
Генсбур не отказывался и от преимуществ, которые давал статус известного музыканта: 314-й номер гостиницы "Паризьен", куда он каждый вечер водил поклонниц и подружек, в отеле был закреплен за ним несколько лет. Не изменяя себе, Генсбур делился подробностями с журналистами в выражениях, которые неловко даже пересказывать - и только увеличил свою популярность, получив статус "Дон Жуан года" от одного из парижских глянцевых изданий.
"Моя жизнь, как равносторонний треугольник, три стороны которого - алкоголь, сигареты и женщины", - говорил он.
Принц и Квазимодо
Известно, что о знаменитых своей эксцентричностью и вульгарными выходками известных людях родные часто говорят как о ранимых, неуверенных в себе и робких — якобы всему виной юношеские комплексы и возникшее из них желание нравиться, быть в центре внимания. Та же участь постигла и Сержа Генсбура, человека, который, казалось бы, меньше всего заботился о том, чтобы понравиться публике.
"Генсбур – это всегда два в одном: лучший и худший, белый и черный, тот, кто видел себя принцем, а стал Квазимодо, трогательный или отвратительный – в зависимости от его или нашего состояния. В глубине этого существа, робкого, хрупкого, агрессивного, прячется душа поэта, полная правды, нежности, цельности", - писала Брижит Бордо.
"Он был эгоистичным настолько, насколько может быть эгоистичным профессиональный музыкант, но он не был снобом", - рассказывала дочь Шарлотта.
После смерти известного человека его добродетели часто преувеличиваются, но в случае с Генсбуром эти слова похожи на правду: свое настоящее имя Люсьен он сменил, считая его "слишком парикмахерским", в юности во время выступлений в кабаках садился в тени, чтобы не смущать зрителей своим видом, а серию своих картин, написанных во время обучения живописи, сжег.
"Людей я стеснялся, и это чувство скованности толкало меня на защитные выпады. Я принимался разглядывать их ледяным взглядом, вызывая у них то же чувство неловкости", - писал Генсбур.
Страсти, которые он выражал в музыке, вероятно, раздирали его всю жизнь - Серж Генсбур перенес несколько сердечных приступов, последний настиг его за рабочим столом в собственном доме с выкрашенными черным стенами и без единого зеркала.
"Я во всем достиг успеха, кроме собственной жизни", - такому итогу не послужит оправданием даже огромная зрительская любовь, до сих пор проявляющаяся в бутылках спиртного и сигаретах Gitanes, которые поклонники приносят к его могиле на кладбище Монпарнас.
Возможно, звучащую приговором фразу Генсбура смягчат слова Жан-Люка Годара: "Генсбур один знал, как войти в историю, как остаться в вечности. Не только знал, но и мог, и хотел, и делал – чем бы ни занимался: музыкой, новелистикой, поэзией или кино. Именно благодаря таким иконоборцам, как Серж Генсбур, вещи и явления остаются живыми".
