Александр Князев, старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН, для РИА новости.
В начале августа в Таджикистане был перекрыт доступ к сайтам ряда СМИ, среди которых РИА Новости, интернет-портал www.vesti.ru, наиболее популярный в самом Таджикистане ресурс "Азия-плюс" и другие. В эти же дни появилась любопытная информация о бюджетном запросе Белого дома на 2013 финансовый год, который был передан администрацией США в конгресс. Объемы средств, выделяемых по программам зарубежного военного финансирования и зарубежного военного обучения и подготовки, остаются прежними для всех государств Центральной Азии, за исключением Таджикистана. Для последнего долларовые вливания существенно повышены с 800 тысяч в 2012 году до 1,5 миллиона долларов в 2013-м.
На фоне остающейся неясной ситуации в Горно-Бадахшанской автономной области оба события могут свидетельствовать, например, о признаках перемен – может быть, даже довольно кардинальных – во внешней политике Таджикистана.
Криминальная составляющая или зачистка оппозиции?
Для понимания происходящего в Горном Бадахшане стоит, на мой взгляд, сразу отмести криминальную версию, предложенную официальным Душанбе в качестве основной.
Хотя криминальная составляющая, безусловно, присутствует. Основной фигурант обвинений со стороны правительства Толиб Айёмбеков – брат самого крупного на Памире в начале 1990-х полевого командира и наркобарона Абдуламона Айёмбекова, известного как Леша-Горбун.
Между прочим, сам скрывшийся сейчас в Афганистане Айёмбеков плотно сидел на наркотранзите, будучи де-юре в должности замначальника пограничного отряда, что само по себе весьма своеобразно характеризует силовые структуры Таджикистана.
Официальный Душанбе говорит о спецоперации против бандформирований. Но точнее было бы назвать эти действия попыткой официальной власти устроить зачистку последних, уже немногочисленных остатков оппозиции. Стороны нынешнего конфликта – два враждующих региона: центр с государственной машиной и мятежный Бадахшан.
Большинство наблюдателей увидели в произошедшем остаточный эпизод войны 1990-х – самого кровавого из всех постсоветских конфликтов, остановленного усилиями России, Узбекистана, Ирана и позже подключившихся к мирному процессу международных организаций.
Внешние игроки предпочитают наблюдать со стороны
Не секрет, что влияние на исход гражданской войны в Таджикистане не последнюю очередь оказала поддержка Узбекистаном и Россией Народного фронта, возглавляемого будущим президентом Рахмоном. Москву и Ташкент пугало определение "исламская" в названии тогдашней оппозиции.
Принципиальное отличие от событий 1991-1992 года будет, вероятнее всего, состоять в том, что вряд ли кто из внешних игроков вмешается в ныне происходящее непосредственным образом.
Американская же военная помощь имеет иную направленность и является своего рода платой за антироссийский тренд внешней политики Душанбе последнего времени.
Поддержка оппозиционных движений вообще не в традициях России, а уж военная – тем более. Рахмону вряд ли в данном случае стоит рассчитывать на российское вмешательство.
На этот счет никаких сомнений не оставляют недавний комментарий российского МИД по событиям в Бадахшане и заявление генерального секретаря ОДКБ Николая Бордюжи о том, что ситуация в Таджикистане "полностью касается внутренней жизни Таджикистана и не требует вмешательства каких-то коллективных сил".
Узбекистану ныне нет никаких резонов влезать в таджикскую ситуацию, тем более что эпицентр потенциальных военных событий, в отличие от 1990-х, будет смещен изрядно восточнее границ Узбекистана, к тому же в настоящее время в основном закрытых минными полями.
Наверняка останется в стороне и Иран. В отличие от первых постсоветских лет, когда иранская внешняя политика стремилась распространить свое влияние в регионе, сегодняшний Иран слишком загружен собственными проблемами.
Тегерану явно не нравится резкий крен, сделанный Рахмоном в сторону США, включая и ведущиеся переговоры о размещении американских военных объектов на территории Таджикистана. Скорей всего, в Тегеране уже известны адреса этих будущих американских и натовских объектов – Каратаг, Мургаб, возможно Куляб, Айни…
Для США рост конфликтности в регионе не является преградой в осуществлении своих планов, главное в которых – размещение военной инфраструктуры в регионе Центральной Азии.
Что касается вероятных конфликтов, то в их условиях американская сторона просто получает большую свободу маневра во взаимоотношениях с центральноазиатскими партнерами, предоставляя им, к примеру, военную помощь в качестве пряника, или, напротив, акцентируя внимание на очередных нарушениях демократических норм – в качестве кнута.
Свой первый пряник Таджикистан уже заслужил.
Афганский фактор
Установившаяся теперь и в любом случае пролонгированная нестабильность в Горном Бадахшане представляет просто идеальные условия для инфильтрации на территорию региона террористических группировок из Афганистана.
С началом событий в Хороге более чем актуально прозвучали слова главнокомандующего российскими сухопутными войсками генерал-полковника Владимира Чиркина о вероятности конфликта в треугольнике Таджикистан-Узбекистан-Киргизия. Хотя, думается, основных узлов конфликтогенности региона куда более трех.
На протяжении примерно полутора месяцев наблюдается активное перемещение интернациональных группировок боевиков, включающих выходцев из стран Центральной Азии, китайского СУАР, российского Кавказа, из Пакистана, и их рассредоточение в районе таджикско-афганской границы, в том числе – на ее памирском участке.
Дестабилизация в районе границы, и без того не находившейся "на замке", позволяет боевикам ценой малых усилий пересекать как границу, так и вообще территорию Таджикистана. Главной целью этой активности с большой долей вероятности может являться Ферганская долина и наиболее уязвимая ее часть – Баткенская, Ошская и Джалал-Абадская области Киргизии, где межэтнический конфликт имеет шанс возобновиться.
…И другие внешние факторы
Говоря о влиятельных игроках на центральноазиатском поле, не надо забывать о Китае, который занят в том числе продвижением коммуникационных проектов в регионе, среди которых – строительство транспортных коридоров Китай-Таджикистан- Афганистан-Иран и Китай-Киргизия-Узбекистан.
Первый должен пройти через Памир, второй – через Ферганскую долину. Одной из ключевых точек первого является Хорог, важным узлом второго – Ош.
Понятно, что в условиях затяжных военных конфликтов китайские глобальные транспортные планы как минимум отодвигаются в сроках реализации. В этом контексте обращает на себя внимание китайское реагирование на события в Горном Бадахшане – с жестко сформулированной поддержкой правительства Рахмона и ритуальным упоминанием о "трех злах".
В краткосрочной перспективе можно предположить возникновение какой-либо совместной китайско-таджикской инициативы по обсуждению бадахшанских событий в формате ШОС. Но вряд ли это будет поддержано другими странами-участницами организации.
Закрытие российских информационных ресурсов, помимо изоляции населения Таджикистана от объективной информации, имеет еще одну цель. Это и вполне очевидный знак того самого внешнеполитического разворота, особенно учитывая, что речь идет не о частных, а о государственных СМИ.
Подобное уже наблюдалось на постсоветском пространстве, а непосредственно в Центральной Азии случилось в Киргизии: через полтора месяца после блокировки российских интернет-ресурсов весной 2010 года экс-президенту Бакиеву пришлось срочно искать убежище в Минске.
Так уж сложилось в постсоветских государствах, что уровень доверия населения к российским, бывшим общесоюзным, СМИ был и остается значительно выше, нежели к местным. Во всяком случае, в Таджикистане это именно так. И попытка лишить население информации не может вызвать у людей ничего иного, кроме дополнительного раздражения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
