Кризис вокруг долгов Греции заставил европейских интеллектуалов призадуматься. Речь не только о том, как сложится новая правящая коалиция в Афинах и кто ее будет возглавлять. Проблема явно глубже.
Ведь Греция - это только первый тревожный звонок. Даже сейчас ее суверенный долг можно назвать самым большим в Евросоюзе только в процентном отношении. Греки должны 360 млрд евро, то есть 162 процента своего ВВП (данные Европейского Центрального Банка - ЕЦБ).
Долги соседней Италии составляют лишь 118 процентов ее ВВП, но в абсолютном выражении они составляют 1,8 трлн евро. Жесточайший проект бюджетной экономии, предложенный правительством Берлускони, пока позволяет сэкономить 54 млрд евро в следующем году. Вот и считайте, способны ли такие меры убедить инвесторов. Судя по реакции рынков на происходящее в последние дни вокруг Италии - не способны.
Совсем недавно все эти вопросы в Европе отдавали на откуп экономистам и финансистам. В философском и историческом плане все казалось ясным: цивилизованные страны Старого света объединились, впервые в истории покончено с самой мыслью о войне между абсолютным большинством стран Европы.
Не доросшим до такой благости соседям (прежде всего России и другим бывшим республикам СССР) было предложено определиться, насколько они европейские, и упорно учиться, чтобы войти в круг хотя бы хорошистов (стран Центральной и Восточной Европы - ЦВЕ: Польши, Чехии и т.д.) О присоединении к отличникам - устоявшимся рыночным демократиям Западной Европы типа тех же Италии или Греции - и мечтать не предлагалось.
Кризисы в Евросоюзе: крушат или созидают? Читайте на сайте ИноСМИ >>
Но с "концом истории", объявленным сначала американцем японского происхождения Фукуямой, а потом и его западноевропейскими коллегами, дело сразу как-то не заладилось. Вместо обещанного прекрасного мирного оазиса европейцы получили несколько крупных войн на Балканах (то есть в центре Европы) - первые крупные конфликты с конца Второй мировой войны.
Кроме того, европейцев, впервые после крушения колониальной системы (в шестидесятые годы), стали отправлять воевать в далекие и культурно чуждые им страны Азии - в Ирак и Афганистан. Теперь того гляди потребуются и экспедиции в кипящую от нестабильности Северную Африку.
Причем на этот раз, судя по ливийскому опыту, это будут не легкие прогулки времен французского президента-интервенциониста Жискар д’Эстена, когда несколько французских батальонов за день решали судьбу того или иного африканского правительства. В случае продолжения дестабилизации Ливии, Египта, Алжира дело может выйти куда более страшное и кровавое.
А теперь вот беда и с единой валютой евро, до последнего времени неоспоримым достижением Евросоюза. Благостная картинка явно не складывается. Чего в ней не хватает?
Интересный ответ предложил немецкий философ Ганс Магнус Энценсбергер - восьмидесятилетний гуру современной европейской философской мысли, автор знаменитых эссе, вызывавших множество споров в восьмидесятых и девяностых.
Философ предлагает следующее объяснение европейских проблем - новая Европа забыла про человека. Не про абстрактного избирателя, потребителя и гражданина, а про обычного человека "с достоевщинкой" - мятущегося, сомневающегося, ведущего себя часто отнюдь не рационально и не предсказуемо.
"В современной экономической науке люди предстают только как абстрактные величины, - пишет Энценсбергер в своем эссе "Часы сказки". - Их личности сводятся к упрощенным ролям - работодатели и наемные работники, накопители, потребители страховых услуг и т.д. И во всех этих ролях у них только один интерес - повысить свой экономический вес, более ничего".
По мнению Энценсбергера, эта вера в рациональность человеческого поведения уходит корнями в теории XIX века - в веру Адама Смита в "невидимую руку рынка", в убежденность, что рыночные силы сами потихоньку достигнут вожделенного "рыночного равновесия", этакого либерального варианта буддийской нирваны.
Не достигают. Не работают экономические теории, не берущие в расчет человека, его не поддающуюся исчислению природу. За примерами далеко ходить не надо - Энценсбергер берет их из газет.
Ну что можно сказать о польской даме средних лет, которая работает "в черную" в Германии уборщицей, чтобы иметь возможность раз в две недели отвозить все необходимое маме-инвалиду в Польше? Она ни разу не заполнила ни одного формуляра, не платит налогов и берет деньги за работу только наличными.
С точки зрения современного монетариста-экономиста эта дама - ошибка природы, досадное недоразумение, нарушающее нормальное функционирование финансовой системы. А родные почитают даму святой.
Что можно сказать о мелком бизнесмене, который на старости лет вообразил себя писателем и истратил последние деньги на секретаршу и повара для своего "литературного салона" - хотя не нашел пока ни одного издателя? Или о биржевом брокере, который отсидел срок за мошенничество, нанесшее его фонду миллиардные убытки, а выйдя на свободу, тотчас вылетел в Сингапур - открывать новый фонд?
Помните Настасью Филипповну из романа Достоевского "Идиот" - экзальтированную женщину, сжигающую миллион в печи из чувства оскорбленного достоинства? Так вот, из эссе Энценсбергера следует - эта особа жива и в женской, и в мужской части населения Европы. Это она ломает все планы экономистов, голосует за очаровательного мошенника Берлускони, нарушает финансовый баланс и ведет к нестабильности рынков.
А может быть, без Настасьи Филипповны Европа уже не будет самой собой? Может быть, Достоевский объясняет нынешний греческий кризис не меньше, чем Адам Смит?
И вообще: зачем нужны демократия, рыночная экономика и независимый суд, если они забывают про человека - пусть даже такого неудобного и странного, как Настасья Филипповна?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
