В современной музыкальной и танцевальной культуре все более модным становится стиль, именуемый "экспериментальный хип-хоп". Но, несмотря на то что направление набирает обороты, даже среди любителей танца далеко не все знают и понимают, что это такое, откуда взялось и куда идет.
При слове "хип-хоп" у большинства людей возникают стандартные, одни и те же ассоциации: афроамериканцы в широких штанах, шагающие где-нибудь в нью-йоркском Бруклине с массивным бумбоксом наперевес, из которого доносятся голоса, бросающие остросоциальный вызов всему привычному. Еще один распространенный образ хип-хоп культуры - группа молодых людей, ритмично отплясывающих под взрывные биты, скажем, Busta Rhymes. Фабула неизменна – женщины, гангстерский образ жизни и протест против всего приличного и конвенционального. Однако мало кому известно другое лицо хип-хоп культуры – творческая рефлексия окружающего мира.
Зарождение и активное развитие хип-хопа началось в конце 60-ых - начале 70-ых годов XX века и было связано с тенденциями к самоутверждению, появившейся в среде жителей гетто. Ценности плавно вытекали из повсеместного желания купить крутую "тачку" и при этом не попасться "копам" на глаза и "на мушку". Все это воодушевляло ребят из Нью-Йорка, Чигако, Детройта петь и танцевать о том, чего они хотят получить от жизни, и о том, что им не нравится в окружающей действительности. В середине 60-ых годов известный деятель американского андеграунда, а потом уже и шоу-бизнеса, Африка Бамбаатаа (Africa Bambaataa) начал продвигать хип-хоп как главный способ массового самовыражения жителей гетто и привлечения внимания к тем проблемам, которыми вдохновляются Бронкс, Бруклин и Куинс. Ритм музыки и танца афроамериканской культуры со временем приобрел популярность, расстался с остропроблемным контекстом, но сохранил в себе вызов приличиям и нравам, прочно заняв место в мировом шоу-бизнесе.
Однако первое десятилетие уже XXI века показало, что представители этой молодой культуры могут успешно реализовываться не только в шоу-бизнесе. У хип-хопа появилось новое экспериментальное направление, одетое, скорее, не в широкие штаны, а в смокинг, танцующее не под заводные биты рэперов, а представляющее концептуальные перформансы и инсталляции. Именно эта эволюция и представляется наиболее примечательной и интересной в развитии хип-хоп культуры.
Истоки новых акцентов связаны с двумя параллельно проходящими процессами – с одной стороны, развитие современной музыкальной культуры и ее интеграция в пространство модерн-арт и, с другой стороны, популяризация современной contemporary хореографии, ставшей важной частью постмодернистской концепции искусства. Сегодняшняя хореография создает запрос на осмысление широкого ряда сюжетов современной жизни. В формировании этого запроса и приглашении публики к размышлениям на тему балет или даже его гипертрофированная современная форма не всегда являются лучшими помощниками. Эмоциональный акцент на свободу и на принципиальные оценки окружающей действительности, бескомпромиссный ритм музыки и танца кажутся более гармоничными инструментами рефлексии окружающего мира. К тому же, вкусы и чаяния бывших обитателей гетто претерпели серьезные изменения – проблемный контекст реальности остается, но теперь им важно не "голосить" об этом из колонок бумбокса, а вовлечь зрителя в диалог, в процесс обмена эмоциями и мыслями.
Впервые на хип-хоп движение, как на логику и форму хореографии посмотрели бывшие солисты балета Элвина Эйли (Alvin Ailey) Дэзмонд Ричардсон и Дуайт Роден, основавшие в середине 90-ых годов танцевальную компанию Complexions. Тогда приверженцы революционной идеи Эйли, создавшего в середине прошлого века театр танца "черных", Роден и Ричардсон решили включить в несколько снобистский современный балет горячий ритм афроамериканской и латинской крови, использовав в своих постановках элементы хип-хопа и других современных направлений уличной и танцевальной культуры. Сегодня это новаторство Complexions является визитной карточкой, отличающей танцевальную компанию на фоне множества остальных.
В 2000-ых годах концепцию экспериментального хип-хопа подхватили французские и японские танцоры. Так, одним из хедлайнеров престижного Дублинского танцевального фестиваля (Dublin Dance Festival) является японский танцор Хироаки Умеда (Hiroaki Umeda), выступающий с перформансом "Адаптация для искажения". При помощи световой инсталляции, делящей пространство сцены и зала на электронные квадраты, Умеда достигает создание единого континуума, где электронная музыка и танец Хироаки переносят зрителей в сердце процессора, ритмично отсчитывающего компьютерный код. Перформанс Умеды больше похож на сеанс гипноза, зрительный зал неотделим от танцора, а ритм непрерывен во времени и пространстве.
Интересными с точки зрения союза концепции и нового танца являются работы французских хореографов. В 2011 году француз Браим Бушелагем (Brahim Bouchelaghem) вместе с российской танцевальной командой "TOP 9" поставил спектакль с символичным названием "Davai, Davai!". Француз и самая успешная российская брейк-данс команда рефлексируют на риторическую тему - "Что в имени твоем, Россия?!", - пропуская ее через взгляд иностранца, с одной стороны, и через опыт молодых жителей Санкт-Петербурга, с другой стороны. Танцоры демонстрируют филигранную технику брейк-данса, приобретающую в их исполнении неожиданно лиричный оборот и гармонично сочетающуюся с инсталляциями российских "родных просторов".
Анализ философского порядка предлагает французская танцевальная компания "Pro Phenomen" во главе с известными танцорами и хореографами парижского андеграунда Филиппом Алмейда (Philipp Almeida) и Яманом Окуром (Yaman Okur). Алмейда и Окур поставили в центр внимания общество массового потребления и массовой культуры. "Что есть логика, а что есть хаос?", - спрашивают они у себя и у экспериментального танца, превращая в своем перформансе "Sygnum" систему в дисбаланс, а беспорядок - в гармонию. "По-чеховски" думают о "маленьком человеке" и "по-достоевски" приходят к выводу о моральном превосходстве гуманизма даже в современном мире. "В европейской contemporary-культуре экспериментальная форма хип-хопа давно стала частью хореографических постановок и перформансов. Этот стиль действительно позволяет многое сказать и выразить, может быть, даже по-другому посмотреть на привычные вещи", - говорит хореограф "Pro Phenomen" Филипп Алмейда. "К тому же, в экспериментальном хип-хопе осталось лучшее от этой культуры – это ритм, это энергия, это свободное и яркое движение", - добавляет Алмейда.
В России к новым направлениям традиционно относятся с опаской, несмотря на то что те же "TOP 9" были в 2005 году удостоены "Золотой маски" за спектакль "Акценты". "Российским танцорам и постановщикам давно пора начать мыслить свободнее и открыться новым идеям. К сожалению, танцевальное сообщество очень разобщено и часто смотрит друг на друга с недоверием, поэтому мы не можем похвастать уникальным стилем и мультикультурными интеграционными проектами," - отмечает представитель российского танцевального андеграунда, победитель международных фестивалей Андрей Коваленко (Banzay). Несмотря на это, он оптимистично смотрит на перспективу развития танцевальной культуры в России, считая, что главное – это индивидуальная инициатива и самовыражение. "К тому же, танец очень интернационален. Тот же самый хип-хоп имеет под собой объединяющие основания. Когда мы выступаем во Франции, в Казахстане или в Москве, мы - единая культура, мы открыты", - заключает Коваленко.
Экспериментальный хип-хоп ненавязчиво пробивается на основную сцену мирового танца, предлагая нечто новое – изначальную свободу и появившуюся мысль, заложенные эмоции и приобретенный интеллект, исторически сложившийся протест и оригинальное решение. Стрит-арт, зародившийся на улице, переходит в галереи и на престижные аукционы, на большую сцену и на концептуальные фестивали. Эксперимент хип-хопу удается.
Белла Адцеева
