После каждого теракта я бываю очень занят. Западные журналисты, до этого по многу лет не помнившие о моем существовании, начинают звонить мне по телефону, чтобы взять комментарий. Всякий раз я знаю, что рано или поздно, в той или иной форме будет задан их любимый вопрос: "А это может привести к отставке Путина?"
Всякий раз я терпеливо объясняю, что нет, не может. И они всегда заканчивают разговор немного разочарованными – словно моряки Колумба в океане, которые увидели сполохи света на горизонте, бросились на мачты, готовые крикнуть "Земля!", а теперь разочарованно спускаются по вантам вниз, узнав, что их обманула зарница или северное сияние.
В качестве панацеи от всех бед непременно будет задан и другой вопрос: "А почему бы вам не отделить Северный Кавказ?" За этим вопросом стоит известная постколониальная логика: почти все мои собеседники где-то слышали, что Россия угнетает Северный Кавказ. А раз так, то все проблемы можно решить разом: отделить их – и пусть сепаратисты строят свое демократическое государство.
Как в Косово, как в Черногории, как в Южном Судане… Когда я сообщаю моим собеседникам, что Москва на самом деле оказывает субъектам федерации на Северном Кавказе финансовую помощь, что черкесы или чеченцы никогда не были слугами русских, как индусы у белых английских "сахибов", эти слова вызывают у моих собеседников неподдельное удивление.
В таких случаях я часто вспоминаю свою первую длинную поездку на Северный Кавказ в середине девяностых. Я поехал туда в качестве добровольного гида-переводчика с Йоавом Карни, ныне известным специалистом по Северному Кавказу. Йоав – израильтянин, по примеру многих своих соотечественников предпочитающий жить в США. Нашим собеседникам на Северном Кавказе он представлялся как "журналист из Вашингтона". Как и многие журналисты его происхождения, Йоав предпочитал не выпячивать свое еврейство, работая в мусульманском регионе. Мне по юношеской наивности его стеснительность было трудно объяснить: все трагические страницы истории Северного Кавказа Йоав трактовал в пользу "бойцов с российским империализмом", не проявлял ни грана исламофобии, а по палестинскому вопросу высказывался весьма сочувственно палестинцам и весьма критически по отношению к израильскому премьеру Нетаньяху.
В тот момент я его логику понял так: чем каждый раз объяснять другим, что ты – сочувствующий им еврей, проще не называться никем вовсе. Просто – "человек из Вашингтона". Впрочем, во время нашей поездки я убедился, что там, где начинается этно-религиозное мышление, логика кончается.
Маршрут у нас получился крутой: в тот сезон Йоав объездил Кабардино-Балкарию и Ингушетию, заехал в Чечню, пожил в Дагестане. Когда мы говорили с местными о легендах давно минувших дней – имаме Шамиле, покинутых горных пастбищах, развалинах знаменитых сторожевых башен – разговор получался хоть немного, да антироссийский.
Когда же речь шла о быте – лечении детей, образовании юношества, экономическом выживании предприятий – выяснялось, что без большой России выжить никак не получается. "Выходит, развал Советского Союза повлек такие потери, что еще неизвестно, стоит ли ему радоваться", - задумчиво заключил Йоав после недельной поездки.
Но окончательно пророссийский крен в воззрениях Йоава закрепился в момент, когда один из "духовных лидеров" исламистской оппозиции в Дагестане обрисовал ему свое видение второй мировой войны. Из слов "духовника" следовало, что все христиане – на самом деле евреи, а Гитлер делал "хорошее дело", убивая евреев – открытых и скрытых (то есть христиан). Этого Йоав уже стерпеть не мог. Продолжая переводить, я почувствовал, как его дыхание у меня за спиной стало прерывистым. Потом Йоав признался мне, что чуть не упал в обморок. Собравшись с мыслями, он, помнится, сделал выговор прогитлеровскому религиозному авторитету. Боюсь, что я перевел его не полностью – для нашей общей безопасности.
Года через три я услышал комментарий Йоава по Би-би-си. "Люди, которые совершают теракты в Чечне и других республиках Северного Кавказа, на самом деле плевать хотели и на Чечню, и на другие регионы, где живут якобы любимые ими мусульмане,- объяснял Йоав. – Для них Северный Кавказ – это всего лишь тусклая точка на карте, где они могут дать бой западной цивилизации. А Россия для них – хотят это признать в США и ЕС или нет – это часть западной цивилизации. В данный момент – самая слабая часть".
Я почувствовал, что потратил эти недели с Йоавом не зря.
Главный принцип кадровой политики западных СМИ – бесконечная ротация. Нет сомнения, что через год с Би-би-си или французской Франс-24 мне будут звонить уже совсем другие ребята. И они будут так же удивляться, почему они ничего раньше не знали о том, что русские делали на Северном Кавказе что-то, кроме "зачисток" и бомбардировок.
Впрочем, самое печальное будет не это. Самое печальное – что они наверняка будут звонить мне все с тем же информационным поводом. А нашим гражданам наше телевидение наверняка опять забудет рассказать, что мусульмане были не только среди террористов или тех "бомбил", которые предлагали людям уехать из Домодедово в Москву за 30 тысяч рублей. Мусульмане были и среди тех врачей в Склифе, кто оказывал первую помощь пострадавшим. Не менее пяти мусульман было и среди жертв теракта в Домодедово, а на Северном Кавказе мусульмане и вовсе составляют около 90 процентов жертв терактов. Перефразируя Йоава Карни, можно сказать, что террористам такие мусульмане – не нужны. Для террористов подобные "единоверцы" - всего лишь материал для ваяния. Ваяния их гадких "великих проектов".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
