Владимир Евсеев, директор Центра общественно-политических исследований, специально для РИА Новости.
Сегодня открылся очередной раунд переговоров по разрешению иранского ядерного кризиса. Их основными участниками являются верховный представитель Европейского союза (ЕС) по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон и секретарь Высшего совета национальной безопасности Исламской Республики Иран (ИРИ) Саид Джалили. В процессе переговоров принимают участие представители "шестерки" международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) по урегулированию иранской ядерной проблемы.
Эти переговоры имеют ряд особенностей. Во-первых, они проходят в Стамбуле, чего не случалось ранее. Это можно расценить как серьезную внешнеполитическую победу Тегерана в условиях все более нарастающей его политической изоляции. Ведь именно Турция оказала ИРИ в 2010 году столь необходимую поддержку, согласившись в мае принять на "ответственное хранение" иранский низкообогащенный уран (НОУ) с целью его последующего обмена на ядерное топливо для Тегеранского исследовательского реактора, а в июне отказавшись поддержать резолюцию 1929 Совета Безопасности ООН, на основании которой против Ирана были введены новые, достаточно жесткие политические и финансово-экономические санкции.
Во-вторых, перед проведением переговоров Тегеран пытался внести раскол в ряды международных посредников. Для этого постоянный представитель Ирана при Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) Али Асгар Солтание предложил своим коллегам из России и Китая, а также руководству ЕС посетить предприятия по обогащению урана в Натанзе и строящийся исследовательский тяжеловодный реактор в Араке. Но эти ядерные объекты и так хорошо контролируются инспекторами Агентства, поэтому их посещение ничего не давало, кроме кажущейся открытости иранской ядерной программы. Учитывая это, 7 января от своего участия в этом мероприятии отказался ЕС.
Спустя неделю аналогичное решение приняли Китай и Россия. В целесообразности такого визита удалось убедить только дипломатов Венесуэлы и Сирии, а также представителей "Группы 77" развивающихся государств, Движения неприсоединения и Лиги арабских государств, которые посетили указанные ядерные объекты 16 января. Представители же "шестерки" международных посредников и ЕС провели встречу в Лондоне, где согласовали свои позиции по иранской ядерной проблеме.
В-третьих, за четыре дня до начала переговоров состоялся телефонный разговор президентов Дмитрия Медведева и Махмуда Ахмадинежада, в ходе которого была подтверждена важность расширения двустороннего сотрудничества, в первую очередь в сфере топливно-энергетического комплекса и транспорта. В контексте обмена мнениями по иранской ядерной проблеме было отмечено значение предстоящей встречи в Стамбуле.
19 января 2010 года в Москве состоялись переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел между Мохаммадом Мехди Ахунд-заде и Сергеем Рябковым. Во время этой встречи стороны отметили важность коллективного участия в решении проблем уничтожения оружия массового уничтожения (ОМУ), а также полной и недискриминационной реализации международных конвенций в этой сфере. В частности, Сергей Рябков отметил, что Россия одинаково с Ираном мыслит по широкому спектру региональных и международных вопросов. Подразумевалось, по-видимому, военное присутствие НАТО вблизи национальных границ. Нежелательность этого является очевидной для обеих сторон.
В-четвертых, в преддверии переговоров посольство ИРИ в РФ развернуло мощную информационную кампанию с целью показа исключительно мирной направленности иранской ядерной программы.
В целом иранская сторона сделала многое перед проведением в Стамбуле очередного раунда переговоров. Но эффективность такой деятельности оказалась достаточно низкой. Основная причина этого состоит в том, что ИРИ, скрывавшей до последнего времени истинные масштабы своей ядерной программы, уже никто не верит. В этом убедил факт тайного строительства с 2006 года в Фордо, вблизи священного для шиитов города Кум, очередного объекта по обогащению урана.
Кроме того, иранская ядерная программа экономически плохо обоснована. В ИРИ имеется единственный энергетический реактор на Бушерской атомной электростанции (АЭС), для которого Россия готова поставлять ядерное топливо в течение всего его срока службы. Действующие исследовательские реакторы не требуют столь масштабной деятельности. Их невысокие потребности в ядерном топливе могут быть легко удовлетворены за счет импорта в случае выполнения ИРИ своих обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия как безъядерного государства. Для этого достаточно соблюдать Дополнительный протокол (1997 года) и измененный код 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий.
Однако иранская сторона упорно отказывается это делать, что на фоне ускоренно развивающейся ракетной программы, крайне провокационной внешней политики и чрезмерных региональных амбиций создает у многих обоснованные опасения о проведении в ИРИ военно-прикладных исследований в ядерной области. Постоянное затягивание Тегераном процесса переговоров и его излишне жесткая (неуступчивая) позиция на них только усиливают такие опасения.
На Западе достаточно долго верили в возможность ограничения масштабов иранской ядерной программы. Эта уверенность окрепла после подписания в ноябре 2004 года между Ираном и ЕС так называемых Парижских соглашений, в соответствии с которыми Тегеран добровольно ввел временный мораторий на все виды работ, связанных с обогащением урана (выделением плутония). Но уже в августе 2005 года ИРИ прекратила действие этого моратория, что в конечном итоге привело к введению против него санкций со стороны Совета Безопасности ООН, отдельных государств и их групп.
В качестве возможного выхода из складывавшейся ситуации в ноябре 2005 года Россия предложила обогащать уран для Ирана на своей территории. Это было поддержано Западом, так как, с одной стороны, исключалась возможность передачи ИРИ технологий обогащения урана, а с другой – был предложен реальный выход из тупиковой ситуации. Позднее иранскую сторону пригласили участвовать в работе Международного центра по обогащению урана в Ангарске Иркутской области. Но все это не устраивало Тегеран, который хотел иметь все звенья ядерного топливного цикла на собственной территории и, по-видимому, обладать потенциальной возможностью создания ядерного оружия.
Наиболее активно развивалась иранская урановая программа, что приводило, начиная с февраля 2007 года, к постоянному накапливанию НОУ со степенью обогащения до 5% по урану-235. Это не могло не беспокоить международное сообщество ввиду потенциальной возможности его дообогащения до оружейного уровня. Для предотвращения такого развития событий в октябре 2009 года Тегерану было предложено вывезти основную часть накопленных запасов НОУ (1,2 из 1,5 тонны) вначале в Россию для дообогащения до 19,75% (такой уран еще считается низкообогащенным), а затем во Францию, где планировалось изготовить тепловыделяющие элементы (ТВЭЛы) для Тегеранского исследовательского реактора (закупить ядерное топливо для этого реактора ИРИ не могла ввиду соответствующих ограничений со стороны Группы ядерных поставщиков). Иранское руководство стало всячески затягивать реализацию этой выгодной сделки. И только в мае следующего года, пытаясь предотвратить введение Советом Безопасности ООН против ИРИ новых санкций, согласилось вывезти наработанный НОУ на "ответственное хранение" в Турцию, а затем провести там его обмен на ядерное топливо. Но Запад это уже не устраивало, так как имевшиеся 2,4 тонны НОУ позволяли Ирану в случае принятия соответствующего политического решения выйти на ядерное испытание вне зависимости от реализации указанного обмена. В очередной раз переговорный процесс зашел в тупик, выход из которого сейчас ищут в Стамбуле.
Нынешние переговоры не являются легкими. Иран пытается переключить их на обсуждение более общих или региональных проблем. В частности, им предлагается рассмотреть ход процесса ядерного разоружения и оценить дестабилизирующее влияние на Ближнем и Среднем Востоке израильского ракетно-ядерного потенциала.
В итоге на переговорах обсуждается то, что решить пока невозможно, а ИРИ получает время, необходимое для решения имеющихся у нее в ядерной области технических проблем. Такой процесс может длиться бесконечно долго.
В свете изложенного Россия могла бы проявить инициативу и предложить реальный выход из ядерного тупика, в качестве которого можно рассматривать создание на территории ИРИ совместного российско-иранского предприятия по производству ядерного топлива для Бушерской АЭС. В случае его создания Иран будет гарантированно иметь сертифицированное топливо для единственной АЭС, а международное сообщество – на постоянной основе выводить из оборота накапливаемые в ИРИ запасы НОУ и контролировать расход произведенных там ядерных материалов на основе урана.
Серьезным доводом в осуществлении указанного предложения является то, что в феврале 2005 года вступил в силу дополнительный протокол к соглашению между правительствами РФ и ИРИ о сотрудничестве в сооружении на территории Ирана атомной электростанции. Этот протокол регламентирует возврат облученного (отработанного) ядерного топлива (ОЯТ) в Россию с Бушерской АЭС, что предотвращает потенциальную угрозу для создания в Иране ядерного взрывного устройства на основе плутония.
Таким образом, выход из иранского ядерного тупика существует, но он требует взаимных уступок в ходе переговорного процесса. Пока нет уверенности в том, что Запад согласится с передачей Ирану некоторых технологий, необходимых для производства ядерного топлива и не являющихся критическими с точки зрения распространения ОМУ. Тегеран поддерживает идею создания на иранской территории предприятия по производству ядерного топлива, но главной проблемой считает отсутствие доверия между сторонами. Теперь многое зависит от Москвы: насколько она сможет преодолеть ведомственные интересы Государственной корпорации по атомной энергии "Росатом", заинтересованной в продаже Ирану ядерного топлива, и убедить своих западных партнеров в реализации такого предложения. И вне зависимости от полученного результата, деятельность в этом направлении будет способствовать росту международного авторитета Российской Федерации.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
