Аукционный дом Christie's открывает сегодня традиционную Неделю русских торгов в Лондоне. На продажу выставлено полтысячи лотов - живопись, мебель, предметы декоративно-прикладного искусства; предварительно они оцениваются в 10-15 миллионов фунтов стерлингов. О том, как рынок русского искусства изменился за последние десятилетия, откуда на торгах появляются топ-лоты и чем работа аукциониста напоминает журналистику, рассказал РИА Новости глава международного отдела русского искусства Christie's Алексей Тизенгаузен. Беседовала Светлана Янкина.
- Как бы вы оценили настроение потенциальных покупателей перед началом торгов?
- Интерес есть. Но люди, делающие ставки на аукционе, очень редко говорят заранее, что они присмотрели и сколько готовы заплатить - это нормальная практика. Впрочем, я все равно стараюсь заранее узнать, какие прогнозы. И сейчас сказал бы, что они неплохие.
- Расскажите, пожалуйста, о главных живописных произведениях этих русских торгов?
- Еще пару месяцев назад мы думали, что у нас не будет таких картин: сложно заранее угадать, где мы отыщем те предметы, которые потом попадут в каталог. У нас две прекрасные работы Коровина - "Девушка в белом" и "В студии художника". Я следил за ними последние 20 лет - с тех пор, как впервые их увидел, - и вот, наконец, получил звонок с предложением их продать. Есть также несколько работ Кончаловского, а его картину "Версаль. Аллея", несомненный топ-лот, мы вынесли на обложку каталога. Яковлев, который в последнее время ценится очень высоко, представлен произведением "Ауа, женщина племени банда". Оно было выполнено во время африканской экспедиции "Черный рейс" в 1925 году. Есть также прекрасный портрет этого художника, сделанный его другом Шухаевым. Внимания коллекционеров заслуживают также полотна Боголюбова "Амстердам ночью" из коллекции Александра III и Левитана "У кромки воды". Полагаю, в этот раз у нас очень хорошая подборка русской живописи.
- На что обратить внимание в секции декоративно-прикладного искусства?
- Есть прекрасная коллекция мебели из Абрамцево, в общей сложности 35 очень хорошо сохранившихся предметов. Последние 25 лет ими занимался один французский коллекционер, у которого в итоге оказалось самое представительное собрание такого плана в Европе - часть его недавно демонстрировалась в Москве, на выставке в Историческом музее. Теперь вот он решил целиком выставить свое собрание на торги. Есть также две императорские презентационные табакерки с миниатюрными портретами последнего императора Николая II. Это самые важные предметы после яиц Фаберже, к тому же их гораздо меньше. Одна из табакерок, подаренная турецкому дипломату, пришла из частной французской коллекции. Когда в августе все уехали на каникулы, мне пришлось из-за нее задержаться: нам позвонили и пообещали кое-что показать. Когда я посмотрел и назвал цену, владелец даже немного испугался — не знал, что у него находится настолько ценная вещь. Вторая табакерка подобного плана - марки Кёхли, тоже довольно редкая. Есть также пара прекрасных монументальных ваз эпохи Николая I, времен расцвета русского императорского фарфора, с изображением картин из Эрмитажа.
- Интереснее всего, как вещи вообще попадают на аукцион.
- Мы проводим два аукциона в год в Лондоне, еще один – весной в Нью-Йорке. Это значит, что как только завершается один, нужно сразу приступать к подготовке другого, потому что предлагать имеет смысл только самые интересные вещи. Что до процесса поиска, то он порой принимает абсолютно детективный характер. Вы ищете хорошие коллекции, поддерживаете контакт годами; иногда продавцы пропадают из вида, но потом всегда возвращаются. Возьмем ротшильдовское яйцо Фаберже, которые мы не так давно продали за 8 980 500 фунтов стерлингов, установив рекорд на произведение декоративно-прикладного искусства из России. Мы знали, у кого оно хранится, переписывались с владельцами, постоянно спрашивали, не готовы ли они его продать. Двадцать лет они отвечали отказом, но в конце концов надумали. А иногда бывает так, что люди собираются оценить какую-то другую вещь, и вдруг выясняется, что у них имеется хорошая русская картина, которую они, выяснив цену, готовы продать. Это в чем-то сродни журналистике: написание статьи сродни детективной работе, нужно найти информацию, проверить ее, поговорить с людьми.
- Что сейчас нужно коллекционеру русского искусства?
- Здесь имеет место занятный парадокс. Мы ведь сами в чем-то коллекционеры - несколько раз в год собираем коллекцию, подбираем вещи, которые нам нравятся, пусть даже понимая, что нам они не достанутся. По крайней мере, мы обязаны обладать особым коллекционерским нюхом. В то же время мы стараемся понять вкус покупателей - ведь нам нужны вещи, которые мы сможем продать. Но угадать на 100% невозможно. Приходится очень тщательно анализировать вкусы людей и на этом основании выводить тенденцию. А впрочем, четких тенденций не существует: всегда найдутся желающие собирать классику, и всегда будут люди, ценящие современные искусство. Мы стараемся подобрать вещи так, чтобы каждый коллекционер мог подобрать себе что-нибудь по вкусу.
- В кризисный год вы сняли с торгов несколько работ среднего уровня. Как бы вы охарактеризовали политику подбора лотов у Christie's сейчас?
- Мы продолжаем действовать в том же духе. Каталог очередных торгов должен быть прежде всего интересным, а не толстым. Мы стараемся сделать так, чтобы, пролистав его, клиент сказал: "Мне все нравится, очень трудно выбрать".
- Рынок искусства после кризиса восстанавливается неожиданно быстрыми темпами. Но ведь какие-то изменения все равно произошли?
- Действительно, рынок восстановился очень быстро. Но все равно многие из тех, кто занимался коллекционированием до кризиса, теперь не могут себе этого позволить. Впрочем, люди, зарабатывающие большие деньги и позволяющие себе увлекаться искусством, никуда не делись. И этим людям нужны по-настоящему ценные вещи. Наша задача - такие вещи найти. Рынок работ среднего уровня, которые раньше продавались очень легко, в сущности исчез. Зато уникальное произведение сейчас продать гораздо легче.
- Как изменился рынок русского искусства в последние годы?
- Двадцать пять лет назад, когда я только начал заниматься русским искусством, рынок был устроен иначе - русские тогда покупать не могли, и нашими клиентами становились люди, имевшие какое-то отношение к России, либо те, кто просто находил для себя интересные вещи. Ничего особенного не происходило, в отделе работало два человека, и время от времени нам удавалось сбыть какое-нибудь яйцо Фаберже. Знание русского языка вообще не играло никакой роли. То ли дело сегодня, когда мы говорим по-русски каждый день. Знал бы я, что возникнет такой спрос! В 1989 году мы продали прекрасную работу Юрия Анненкова "Портрет издателя Тихонова" за 120 тысяч фунтов, а два года назад она ушла уже за два с лишним миллиона. Парадокс в том, что первый бум, связанный с русским искусством, случился в 1989 году, во время перестройки, и русские покупатели в нем не участвовали. Они появились в 2003 году, и рынок стал очень быстро развиваться.
- Почему именно в 2003-м, не раньше?
- Это был длительный процесс. Люди начали зарабатывать деньги, потом строить дома, и только потом у них появилась возможность украсить интерьеры антиквариатом и картинами. Также большое значение для русских имеет возвращение художественных ценностей обратно в страну.
- Кто сейчас приобретает русское искусство?
- Преимущественно коллекционеры из России. Единственное, что до сих пор покупают иностранцы, - это Фаберже. Русских покупателей в этом сегменте по-прежнему не так много, они предпочитают картины и фарфор.
- Раньше вы устраивали в Москве предаукционные выставки. Стоит ли ожидать их в дальнейшем?
- С 1997 года мы проводим предаукционные показы в России, с тех пор мы организовали в России 14 выставок наших главных лотов. И сюрпризы еще непременно будут.
