Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
Когда внутри компромисса заложено совсем не то (или не совсем то), что снаружи, значит, этот компромисс вышел из очередного саммита Евросоюза. Последняя брюссельская встреча 25-26 марта в этом смысле просто образец. Преддефолтная Греция будет спасена, но за это ей (и всему ЕС) придется внимательнее слушать Германию, всей Европе перейти к новому финансовому и отчетному орднунгу и, вполне вероятно, внести кое-какие изменения в Лиссабонский договор – квази-конституцию союза.
Саммит решил помочь страдающей Греции, но не давать ей на это денег (пока); привлечь к этому МВФ (но денег пока не просить) и поработать над формированием в Брюсселе некоего подобия синтеза «контрольного управления при президенте и Госплана» внутри сообщества. Но об изменениях Лиссабонского договора о реформе сообщества (а они потребуются при создании подобного органа) официально никто даже не заикается. Сама решимость ЕС посодействовать бедствующему соседу уже возымела благое действие на рынки, где евро начал медленно восстанавливать силы – его курс пополз вверх. В Брюсселе надеются, что декларативное заявление о помощи также поможет сбить стоимость займов для Греции на мировых рынках. Они до сих пор были чрезвычайно дороги, по причине неуверенности банков в том, что Греция в состоянии расплатиться за взятое. Но главное в прошедшей встрече, - не в этом.
Встречи, подобные нынешней брюссельской, надо изучать как айсберги. У них под водой гораздо больше, чем над поверхностью. Настолько намного больше, что последний Брюссель может быть провозвестником очень серьезных изменений в структурах, «образе жизни» и формах сначала Еврозоны, а потом и всего ЕС. После этого саммита, вполне возможно, «выкинуть» нарушителей финансовой порядочности типа Афин из системы единой европейской валюты будет гораздо легче. Соблазн повторить «греческое упражнение», то есть все те же внешние долги и дефициты бюджета, уже подмывают Португалию и Испанию.
Конкретные результаты саммита на поверхности такие. 16 стран Еврозоны договорились о выделении Греции займа «на паях»: от Еврогруппы (объединяет страны евро) и МВФ. Две трети дадут страны Еврозоны и одну треть МВФ. В итоговом коммюнике встречи точные суммы не упоминаются, но в кулуарах чаще всего упоминали 20-30 млрд евро. Греции в 2010-м необходимо выплатить по внешней задолженности 53 млрд (общая сумма - 300 млрд евро). Только в апреле-мае Афины должны заплатить по процентам 23 млрд евро.
Вообще, по большому счету, не судьба Греции, а изменения внутри самого ЕС решались на последней брюссельской встрече.
Новому президенту ЕС Херману Ван Ромпею было поручено создать рабочую группу, которая подготовит рекомендации по укреплению финансовой и статистической дисциплины, и методы минимизации «бюджетных и экономических рисков».
Решено усилить роль Еврокомиссии (правительство ЕС) в «экономическом управлении» (economic governance).
Здесь хорошо бы заметить, что завершающее коммюнике встречи – это занимательнейшее, даже по меркам ЕС, упражнение в семантической гуттаперчивости. Последний термин (об управлении), между прочим, появился по той простой причине, что британцы первыми почувствовали, в какую сторону клонится дело и немедленно потребовали подкорректировать текст. Первоначально в нем было прописано «экономическое правительство» - economic government.
После британского вмешательства оно и превратилось в "economic governance" или «экономическое управление». Англичане всегда крайне болезненно относятся к тому, что выходит из немецко-французских «междусобойчиков». А основы коммюнике как раз были согласованы на тет-а-тет между Ангелой Меркель и Николя Саркози за пару часов до саммита. В Лондоне сразу поняли, что «француз и немец» ведут дело к наднациональному контролю за экономикой и финансами внутри ЕС. Между прочим, во французский вариант коммюнике никаких исправлений внесено не было. Так что в Лондон и Париж отправились разные тексты.
Но это все, как уже говорилось, было сверху. Под поверхностью – еще интересней. С этой стороны прошедший саммит можно считать историческим. Ведь то, на что подвигла недисциплинированная Греция Еврозону, - необходимость ужесточения контроля над финансовой и бюджетной дисциплиной, координации экономической политики, строгий надзор за финансовой статистикой и отчетностью, - перекинется уже на весь ЕС. Ангела Меркель все недели до встречи совершенно не случайно намекала в своих выступлениях, что в ЕС надо кое-что изменить и для этого, вполне вероятно, понадобится подкорректировать и Лиссабонский договор. От таких намеков всех в ЕС бросало в дрожь. Что вполне объяснимо, учитывая, как долго и с какими муками принимали договор. Он всего несколько месяцев назад вступил в силу.
Пока же Ангела Меркель так умело «согласилась» с Николя Саркози в том, что деньги Греции ЕС все же придется найти, что у него не оставалось ничего иного, кроме как принять ее встречные условия. После этого стало еще яснее, что тот, кто правит Еврозоной, правит Евросоюзом.
Вклад каждой страны Еврозоны в спасательный заем для Греции будет прямо зависеть от их доли в капитале Европейского центрального банка. У Германии он самый крупный, следом идет Франция. Дома у Меркель немцы отчаянно не хотели, чтобы на их деньги спасали «греческих транжиров». Посему, по настоянию фрау канцлерин, решение давать заем или нет, должно быть принято всеми странами Еврозоны единогласно, по рекомендации ЕЦБ, Европейской комиссии и Еврогруппы. Берлин фактически обеспечил себе таким образом право вето. По требованию Меркель, заем, если и будет выдан, то по рыночным процентам, без какого-то ни было субсидирования.
В обмен на «сговорчивость» и, опять же по ее настоянию, рабочая группа Ван Ромпея должна изучить возможности исключать из Еврозоны в будущем любых нарушителей типа Греции, «чтобы раз и навсегда» исключить «греческий рецидив». В Брюсселе даже поговаривают, что Еврозона может, если не в самое близкое время, то в не таком уж и далеком будущем ужаться. На время. До полного выздоровления.
Так что Евросоюз, похоже, переходит к изменению правил поведения для всех своих членов. И тут Германия вполне определенно задает тон.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
