Татьяна Свинцова
ТОМСК, 30 окт - РИА Новости. Судьба потомственного казака Алексея Нестеренко, рассказавшего РИА Новости о своей жизни в День памяти жертв политических репрессий, достойна книги или кинофильма. Прошел войну, попал в немецкий плен, освободился с помощью союзников во Франции, послужил в Красном Кресте в Италии и Египте, а после войны отважился вернуться на Родину... И попал в застенки ГУЛАГа как "враг народа".
Десять лет пришлось строить дороги по болотам, валить лес, терпеть издевательства от охранников и сидевших с ним "воров в законе". И несмотря на все это, Нестеренко не потерял веры, не согнулся... А еще всю жизнь его выручали кони, благодаря которым, по его мнению, он и выжил.
Сейчас 85-летний подъесаул Сибирского казачьего войска воспитывает шесть внуков и строит храм в деревне.
Потомственный "враг народа"
Нестеренко родился в Ставрополье, в семье потомственных казаков в 1924 году. "К тому времени советская власть под корень вырезала дух казачества. То лампасы запрещали носить, то коней держать. Станицу переименовали в село, чтобы даже словом не поминать казачество", - вспоминает Нестеренко.
Он не только потомственный казак, но и, получается, "потомственный "враг народа".
"Мои дядья и отец были красными партизанами в гражданскую войну. За это получили по наделу земли, но тут же всех стали сгонять в колхоз и отбирать все. Мои дядья и батько угнали лошадей и сами скрылись. Но разве далеко и надолго от дома уйдешь? Арестовали их и судили как "врагов народа". Семья осталась без кормильца", - рассказывает Алексей Нестеренко.
А завтра была война... Про казачество вспомнили. И стали в Ставрополье формировать казачий кавалерийский полк, куда и попал семнадцатилетний Нестеренко. "Нас даже в форму казачью обрядили, и коней, и шашки выдали. Бывало и с шашками на танки ходить. Хотя кое-какое оружие у нас было, даже пушка, которая еще в гражданскую стреляла. Так ее однажды в бою разорвало, да так, что наших и побило", - говорит казак.
Первый бой в составе 1-го гвардейского кавалерийского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Павла Белова его казачий полк принял за Можайском. Было много боев, а потом в 43-ем году под Харьковом войска попали в окружение.
Казак без лошади
"Нам было велено к празднику 23 февраля, чтобы сделать подарок Сталину, освободить Харьков и Днепропетровск. Мы пошли в атаку. Но немцев было больше, да и вооружение у них было не сравнить с нашим. Отступление превратилось в паническое бегство. Мне удалось добраться до лошади, вокруг стреляют, немецкие бронетранспортеры повсюду. Осколком лошадь зацепило, я упал вместе с ней, лежу, боюсь пошевелиться. Глянул ей в глаза, а она плачет", - вспоминая это, Алексей Харитонович, украдкой сам вытирает слезу.
"Лошадь я потерял, да и что казак без лошади? Долго пробирался к своим, там и узнал, что все мы попали в окружение. Всюду немецкий десант. Много тогда нас полегло. Я уж не понимаю, как выжил. Полуживого, голодного приютила меня в деревне одна старушка. А в деревню немцы нагрянули. Объявили, что теперь их власть. Так я в плен и попал", - рассказывает Нестеренко.
Потом был немецкий лагерь, полуголодное состояние и тяжелые работы. И здесь казака спасли лошади, точнее, умение с ними обращаться. Его прикрепили к воинской части в качестве пленного, а тут и питание было получше, и обращались не так жестоко. И занесла судьба Нестеренко во Францию. Здесь его союзные войска и освободили.
"Там я встретил американского врача из Красного Креста, а по национальности он был русский, потомок офицера еще из деникинских частей. Он-то меня к своим и пристроил на службу. Нас, бывших пленных, сначала во Франции собрали, потом Италия была, потом Египет. И там послужить пришлось. Опять же все лошадьми занимался. А в 45-ом году нам объявили, что все желающие могут вернуться в Советский Союз, никто нас якобы обвинять не будет. Меня мой американский друг еще отговаривал, мол обманут, предлагал в Штаты ехать или в Канаду. А я ни в какую, хочу домой и все", - говорит Алексей Харитонович.
Возвращение... в ГУЛАГ
Большим кораблем всех бывших пленных из Египта доставили в Одессу. И тут стало понятно, чего им ждать... С корабля их колонной под конвоем препроводили в тюрьму, причем, жители кидали в них камни и кричали "изменники Родины". Потом были этапы до Башкирии. Следствие, допросы, год в одиночной камере. Суд, по статье 58 (измена Родине) осудили на 10 лет лагерей, да пять лет поселений.
"Тяжело, конечно, в лагере было. Это на северном Урале. Лес валили, сплавляли. Тяжело, конечно. И голод, и издевательства. Причем, натерпелись не только от охранников, но и сидевшими с нами "ворами в законе", - рассказывает бывший узник ГУЛАГа.
"После войны "политические" сидели вместе с уголовниками, которые и держали власть в лагере. Было много и бывших "бандеровцев". И все на лесоповале трудились, на каждого полагалось пять кубометров за смену добыть. Но "ворам" работать по "понятиям" было не положено, вот они и отбирали у остальных спиленный лес при сдаче и выдавали за свой, - рассказывает он.
"Ко мне в мою бригаду "авторитет" и попросился. Говорит, вы, мол, будете рубить, а я костер поддерживать, да на сдаче от бригады присутствовать. Я и согласился. И с тех пор свои заготовки мы без проблем сдавать стали, никто не решался наши законные кубометры отобрать. Работы было много, а вот еды мало. Бывало, капустных кочерыжек наберем, в тех местах капуста хорошо росла, отмоем, отварим - вот и праздник", - рассказывает Нестеренко.
Вести с воли
В те годы иногда освобождали по амнистии. В начале 50-х досрочно многие вышли по уголовным статьям, но все, кто сидел по 58-ой статье, остались в лагерях. А уголовники, не успев выйти, прямо с поезда шли грабить и опять получали новый срок.
Казак вспоминает день, когда им сообщили, что умер Сталин. Уголовники регулярно и быстро получали вести с воли.
"Выходим утром на поверку, а охраны - в два раза больше. Был у нас такой "авторитет" Дядя Саша, так он на поленницу вскочил, да как закричит - "Сталин умер, сегодня не работаем!". Что тут началось! Весь лагерь ходуном. С "ворами" руководство лагеря переговоры вело, чтобы бунт успокоить. В результате они выторговали два выходных дня, правда, потом зачинщиков, к которым и меня приписали, отправили на допработы", - рассказывает казак.
В Сибирь, но по доброй воле
Освободили Нестеренко только в декабре 55-ого года. В Ставрополье не пустили, вот он и поехал в Киргизию, где в то время уже жили его отец и мать. Там и обосновался. Поначалу трудно пришлось, бывшего гулаговца никуда на работу не брали. Но потом жизнь наладилась. Встретил свою "вторую половину" - Евдокию Степановну, с которой вместе уже более 50 лет. Вырастил и выучил трех дочек, шесть раз стал дедом. Но после развала СССР опять пришлось сняться с насиженного места, за бесценок продать добротный дом и поехать в Сибирь.
"У меня дочка с мужем здесь жила, она после учебы так в Томске и осталась. Вот мы к ней и перебрались, а там и две другие дочки с семьями сюда переехали, обосновались. А мы так со старшей и зятем и живем", - говорит Нестеренко.
Несмотря на преклонный возраст, 85-летний Алексей Харитонович еще полон сил, не сидит сложа руки. Он, можно сказать, легенда томского казачества, в звании подъесаула.
"Мы вот сейчас в деревне Лоскутова церковь строим. Уже половину храма возвели, всем миром стараемся, деньги собираем. А без Веры казаку никак", - говорит Нестеренко.
На судьбу он не жалуется, да и обиды не держит. И не жалеет, что тогда не послушался американского друга и вернулся на Родину, хоть она за это и отправила его в лагеря.
