Межпоколенческие отношения не столь лучезарны, как это можно видеть в новом телевизионном шоу «Сокровище нации». Там сборные команды одаренных детей сражаются по части интеллекта, реакций и эрудиции с командами взрослых.
Дети вежливы; взрослые как дети, амбициозны.
…Во дни торжественных юбилеев мастеров культуры молодые их коллеги подчеркнуто почтительны. Именинники – почтительно снисходительны.
Александр Ширвиндт, когда ТВ отмечало его 75-летие, был тоже снисходителен. Но, вспомнив, молодость, вспомнил, как трудно было ему и его сверстникам пробиваться на первые роли в его молодые годы сквозь плотный строй общепризнанных мастеров из поколения отцов.
Догадывается ли он, как сложно продираться нынешним молодым сквозь строй его маститых ровесников.
«Отцы и дети» - сказка про белого бычка. У нее нет начала и нет конца. Она обновляется контекстом.
Легко заметить, что в пору революционных потрясений конфликты эти сильно молодеют. А вот у Тургенева и отцы не слишком старые. И дети не так чтобы чересчур юные. Павлик же Морозов - дитя не в фигуральном, а в конкретном смысле.
Вообще-то некоторое взаимонепонимание родителей и детей, их определенная разобщенность - дело обыкновенное. Есть в этом и определенная закономерность. Корь - детская болезнь. Нигилизм - молодежная. Упрямство и зацикленность - старческая. Осень (в смысле умонастроения) смягчает амбиции и настраивает человека в возрасте на философский лад.
Впрочем, он может быть достаточно негативным, неприязненным.
Сергей Владимирович Михалков в документальном фильме своего сына Никиты Сергеевича Михалкова «Отец» сказал, что он не любит: а) детей, б) стариков. Сын развеселился. В самом деле, смешно это слышать из уст прославленного и очень немолодого детского писателя.
Конечно, человек в возрасте в какой-то момент начинает чувствовать себя гостем в этой жизни. В этом коллективе… Но неизбежно некоторое время обольщается на тот счет, что он желанный гость.
Когда-то (кажется, что это было давным-давно) Никита Михалков снял художественный фильм "Родня". Фильм по советским временам и меркам очень жесткий о разладе отцов и детей. Это был рассказ о том, как рвутся, истлевают родственные связи и по горизонтали, и, главное, по вертикали. Как изнутри разъедается патриархальная (она же "матриархальная") мораль.
По общепринятым тогда советским канонам - то была жуткая крамола. Официоз предлагал иную концепцию, художественно декларированную в фильме "Большая семья". Советская семья могла только расти и укрепляться, но никак не распадаться. Молодые ставят трудовые рекорды на производственном поприще и берут у отцов и дедов уроки высокой нравственности и твердой морали, старшие занимаются самосовершенствованием и самообразованием. Самым распространенным конфликтом был скандал, возникший вследствие зазнайства какого-нибудь способного юноши.
Сегодня, разумеется, поколенческие коллизии носят куда более драматический характер. Сегодня мы можем говорить о разных субкультурах - молодежной и пожилой, которые, как параллельные линии, если и пересекаются, то разве что в неэвклидовом пространстве.
Все-таки страна живет на сломе эпох. Новое поколение отрясает прах убеждений, воззрений и умонастроений отцов и дедов. Последние выставляют моральные и материальные счета детям, составляют перечни болей и обид. Но, что примечательно, противостояние нынче лишено какой-либо идейной окраски. Нет того, что было во времена Тургенева ("Отцы и дети") или Достоевского ("Бесы"). Нет студенческих волнений, подобных тем, что были в Европе конца 60-х годов прошлого столетия. Да и собственно сегодняшняя мировая баррикада, по одну сторону которой объединяются правительства и транснациональные компании, а по другую - ударные отряды антиглобалистов, нас не касается. Для нас все эти погромы американских забегаловок - не более чем зрелище.
В том-то и дело, что взаимные претензии отцов и детей сшибаются и проявляются не в сфере быта, предметно-вещевой среды, и даже не в мире грез, мечтаний и утопий; скорее и больше всего они обнаруживают себя там, где речь заходит о деловых качествах, об индивидуальной мобильности и активности. Мы ведь живем уже в ситуации постоянных технологических рывков и ускорений. Как при ускоренной съемке, мелькают поколения автомобилей, аудиотехники, видеооснастки, компьютеров, мобильников...
Но более всего омрачает отношения отцов и детей конкуренция, которая ведет жесткий и беспощадный отсев тех, кто не поспевает за техническим прогрессом и заданными производственно-бизнесовыми показателями.
В советскую пору дети нередко до старости оставались на иждивении родителей. А родители до глубокой старости чувствовали себя обязанными быть донорами семей своих детей. Это, собственно, и было экономической предпосылкой немеркнущего и неостывающего советского очага. Яблоко, даже если бы и захотело, не могло позволить себе далеко откатиться от яблони. В ситуации такой предопределенности общество начало стагнировать. Как в семейно-бытовом масштабе, так и в масштабе целой страны. См. опять же "Родню" Никиты Михалкова.
Сегодня социальная ситуация перевернулась. Сегодня молодость стала локомотивом жизни.
В советские времена, когда в том или ином учреждении возникала надобность в сокращении штата, то первыми кандидатами на вылет становились беспартийные и евреи.
Сегодня, похоже, пятым пунктом стал возраст. Сегодня человек в летах и есть еврей. К тому же беспартийный. Первый кандидат на вылет при сокращении штата.
Что остается тем, кто постарше? Служить маяком, примером, камертоном морали? Стать живым памятником?
Работа почетная, иногда неплохо оплачиваемая, но ущербная. Моралисты смешны. Памятники, даже гранитные, довольно быстро плесневеют.
Как-то по телевизору показали документальный фильм-ужас «Ножи Голливуда». Это про то, как стареющие кинозвезды с помощью пластической хирургии отчаянно борются за свою вечно молодую внешность. Зрелище не для слабонервных.
Что утешительно, так это естественность и логичность всемирно-природного цикла.
И все-таки, трения меж отцами и детьми - дело обыкновенное. Они как бы в природе биологического и общественного развития. Оттого достойно отражены в мифах, легендах и в литературной классике. У нас в советское время эдипов комплекс трансформировался в "павликов комплекс".
У мальчика Морозова был предтеча в русской революционно-демократической литературе – молодой человек Власов, который, будучи Павликом, тоже поднял руку на отца. До отцеубийства дело, правда, не дошло. А впоследствии еще один был Павлик-великомученик - Корчагин.
Какое роковое имя в России, если вспомнить еще и участь Павла I...
Тут и анекдот в строку... Приводят в образцово-показательный интернат экскурсию. Директор водит ее по этажам. "Здесь у нас живут послушные ребята, на втором этаже - неуспевающие, на третьем - хулиганы". - "А на четвертом?" - "А на четвертом - павлики".
Павлики – нечто отдельное.
...Пора стабильного, притерпевшегося людям деспотизма неизбежно сопровождается гнетом со стороны отцов. Семейные предания русских самодержцев в этом отношении показательны. Там детоубийств - одно на другом.
Дети - это важный ресурс сколько-нибудь масштабной социально-общественной смуты. Другое дело, что непременно его в своих интересах пользуют праотцы революций, бунтов и гражданских войн. Дедушка Буденный, дедушка Ленин, дедушка Мао...
Вообще-то межпоколенческая рознь - штука поядовитее классовых или этнических конфликтов. Она обладает фантастической разрушительной силой, поскольку идет против законов природы и человеческого общежития. Собственно она способна при случае срубить человеческую популяцию под корень. Возможно, это очередное искушение и испытание цивилизации. Очередное. После расизма и социализма.
***
Что-то нас ждет с совершенствованием технологий долголетия. То есть, когда человек будет изнашиваться морально и духовно задолго до своей физической кончины. Это – раз. Два – с совершенствованием технологии клонирования не будет, как таковой, проблемы продолжения рода, поскольку не станет проблемы продолжения физиологической жизни индивида.
Дети не будут отличимы от отцов. И наоборот. И нет проблемы. Тут и сказке про белого бычка конец. Кто прочел, тот молодец.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
