Влад Гринкевич, экономический обозреватель РИА Новости.
Нынешний кризис для Содружества независимых государств станет своего рода «моментом истины» или, как минимум, серьезной проверкой на прочность. Пока странам-участницам не удается выработать согласованной политики по противодействию экономическому катаклизму, напротив, кризис лишь обострил тлевшие ранее противоречия внутри Содружества. А дальнейшее ослабление России – признанного экономического центра СНГ – грозит усилить центробежные тенденции внутри и без того рыхлого образования. В этой ситуации перед самой РФ встает вопрос: стоит ли тратить силы и средства на сохранение неэффективной структуры, или пора перейти к практике ситуативных альянсов?
Начнем с того, что кризис совершенно по-разному отразился на экономиках стран – участниц содружества. Директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев приводит в качестве примера основной экономический показатель государств – динамику ВВП. По итогам первого квартала 2009 года примерно в одной трети государств содружества – Узбекистане, Таджикистане, Азербайджане, Киргизстане и Белоруссии – наблюдался прирост ВВП, в то время как у остальных членов СНГ этот показатель падал.
Впечатляет разрыв между лидером и аутсайдером: по данным ФБК, за первые три месяца 2009 года экономика Узбекистана выросла на 7,9%, а экономика Украины за тот же период просела более чем на 20%.
Немало различий и в инструментарии антикризисной борьбы. У двух стран – Украины и Молдовы – до сих пор нет собственных программ борьбы с кризисом. У остальных стран-участниц антикризисные программы есть, но прописанные в них приоритеты разнятся. Так, Армения делает акцент на реализации инфраструктурных проектов и поддержке малого бизнеса, а меры по социальной защите населения выведены за рамки мероприятий антикризисной направленности. В этом, по мнению Игоря Николаева, ее принципиальное отличие от российской программы, делающий упор как раз на социальной защите населения. При этом эксперт ФБК отмечает: меры по социальной защите - это действия, направленные на смягчение негативных последствий кризиса, но повышение пособий и пенсий не заставят экономику работать.
Но разница в экономических показателях и антикризисных программах – не самое драматичное в симбиозе под названием СНГ. Вспомним перманентные «газовые войны» между Москвой и Киевом, разразившуюся недавно «молочную войну» и споры по поводу кредита между Москвой и Минском.
В чем же природа этих противоречий? Последние десять лет единое торговое пространство содружества трещало по швам: торговые обороты между государствами СНГ неуклонно снижались. По данным президента Центра стратегических разработок Михаила Дмитриева, в кризисном 1998 году доля РФ, как торгового партнера соседей по СНГ, составляла 24%, а к 2007-му этот показатель упал до 12%. За тоже время у западных членов СНГ – Украины, Молдовы – соразмерно увеличился торговый оборот с Евросоюзом, у стран Азии быстрыми темпами росла торговля с Китаем.
Коренной перелом в торговых отношениях, по мнению Михаила Дмитриева, произошел 1998 году, когда технологические трансферты в зоне СНГ прекратились. «С точки зрения торговли мы превратились в союз «юг-юг», то есть в союз развивающихся стран, – поясняет президент Центра стратегических разработок. – Мы торговали в основном примитивными товарами. Такого рода торговые союзы малоуспешны, объемы торговли в них значительно меньше, чем в союзах «север-юг» или «север-север».
Конечно, вина за это лежит не только на России: многие южные страны бывшего СССР оказались не в состоянии поддерживать промышленный потенциал, доставшийся в наследство от СССР. По мере деградации промышленности отпадала необходимость в трансферте технологий из Российской Федерации.
Белоруссии, в отличие от большинства стран СНГ, после распада СССР удалось сохранить и даже развить свой промышленный потенциал. И вот парадокс: в торговых отношениях между Россией и Белоруссией роль центра все чаще выполняет Белоруссия. Из Белоруссии в РФ идут промышленные товары и продовольственные продукты (в том числе с высокой добавленной стоимостью), в обратном направлении – энергоносители.
Конечно, примерять роль экономического центра Белоруссии, мягко выражаясь, рановато. Экономика этой страны слишком слаба, а потому доступ на российский рынок, равно как и доступ к российскому сырью Минск оплачивает лояльностью Москве. С экономической же точки зрения все последние годы Белоруссия последовательно стремилась в ряды стран-сателлитов, но не России, а европейского экономического центра – такую роль сегодня играет большинство восточноевропейских государств.
Впрочем, далеко не все экономические процессы внутри СНГ идут по пути дезинтеграции. В последние годы между РФ и ее южными партнерами по СНГ идут активные интеграционные процессы в сфере инвестиций и рынка труда. Сводятся они к двум явлениям: оттоку капитала из России в страны Центральной Азии и Закавказья, и мощному миграционному потоку в обратном направлении.
Михаил Дмитриев ссылается на недавний доклад МВФ, согласно которому «одним ключевых факторов быстрого роста стран Центральной Азии и Кавказских республик в последние 10 лет были финансовые трансферты из России». Речь идет о прямых инвестициях и косвенном перетоке капиталов из РФ в экономики государств Закавказья и Центральной Азии. Согласно данным, приведенным г-ном Дмитриевым, размер одних только денежных переводов из РФ в предкризисные годы достигал 50% ВВП Таджикистана, около 30% ВВП Киргизстана, 20% ВВП Узбекистана, 10% ВВП Грузии.
Открытие Россией своего рынка труда для южных соседей по СНГ фактически спасло экономики этих стран от коллапса. К началу 2000-х государства Средней Азии и Закавказья оказались на грани аграрного перенаселения, когда государство не может прокормить свое население. Самым простым способом снять напряженность и избежать социального взрыва явилось переселение части жителей в более благополучный регион, например, в Россию. Это не только «разгрузило» экономики стран-доноров, но и обеспечило им неплохую финансовую подпитку.
В результате, по данным председателя Следственного комитета прокуратуры (СКП) РФ Александра Бастрыкина, Россия по числу мигрантов вышла на второе место после США – только за последние три года в РФ осело свыше 6 млн человек. Границы России ежегодно пересекают более 20 млн человек, но официально контролируется пребывание лишь 1,5-2 млн.
Последствия подобной «щедрости» весьма печальны. Теневой рынок иностранной рабочей силы имеет конкурентное преимущество перед коренным населением. Зачем хозяевам компаний повышать зарплаты до уровня стоимости жизни в своем регионе, привлекая на работу местное население, если за вдвое меньше деньги можно нанять иностранного рабочего, который готов трудиться 12 часов в сутки и не требует вообще никаких социальных гарантий? Как следствие, за несколько лет приезжие почти полностью вытеснили коренное население из целого ряда отраслей экономики – строительства, городского транспорта, торговли, коммунальных служб.
Трудовая миграция стала фактором консервации технической отсталости, произвола работодателей, по сути использующих рабский труд, и роста коррупции среди чиновников. Как признал в одном из недавних интервью заместитель г-на Бастрыкина Василий Пискарев, любой мигрант, прибывший в Россию, прекрасно знает, где и за сколько можно купить миграционную карту, медицинскую книжку и разрешение на работу. А кто не знает, - может получить необходимую информацию, например, в московском метро, вагоны которого пестрят объявлениями, предлагающими весь перечисленный набор «за один день, без предоплаты».
Расплачиваться за алчность недобросовестных коммерсантов и коррумпированных чиновников приходится обществу. По данным все того же СКП, общий прирост преступности среди нелегальных мигрантов в прошлом году составил 134%, и это отнюдь не только мелкие правонарушения. Две трети изнасилований в Москве совершается выходцами из стран бывшего СССР, а более 90% героина в прошлом году – это уже статистика МВД – было ввезено в РФ с территории Таджикистана.
Конечно, неконтролируемая миграция – результат не только попустительства коррумпированных чиновников. Есть и политическая составляющая: у Кремля не так много политических союзников, миграционная политика и многомиллионные кредиты – один из способов добиться лояльности среднеазиатских и закавказских элит.
Но потенциальные союзники, судя по последним действиям некоторых среднеазиатских государств, чтобы не продешевить, устраивают своеобразные аукционы, взвешивая предложения, поступающие от России и США. Возможно, в условиях экономического кризиса России стоит прибегнуть к практике ситуативных альянсов, как это делают США.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
