О ситуации накануне предстоящих 12 июня выборах в Исламской Республике Иран корреспондент РИА Новости беседует с лидером влиятельной организации российских мусульман «Аль-Хак» (Справедливость) Камилжаном Каландаровым.
Камилжан Каландаров – бывший туркменский дипломат, доктор философский наук, член-корреспондент РАЕН, один из ведущих российских аналитиков по проблемам Центральной Азии и стран Каспийского региона, Государственный советник Российской Федерации, был советником министра РФ по сотрудничеству со странами СНГ, членом Общественной Палаты РФ, ныне министр правительства Республики Калмыкия, Специальный представитель главы республики.
- Вы являетесь министром Республики Калмыкия по привлечению инвестиций. Иран, иранский фактор занимают ли в вашей деятельности такое место, что вы специально занимаетесь этой страной?
- Я не являюсь академическим иранистом в полном смысле слова. Но должен заметить, что во время работы в Туркменистане и позднее в России я постоянно сталкивался с проблематикой, связанной с Ираном. Сегодня в Центральной Азии и, в особенности, в Туркменистане невозможно вести международную политическую и экономическую деятельность без учета фактора этой страны. Поэтому долговременный мониторинг иранской ситуации позволяет сегодня делать определенные аналитические выводы.
Напрямую связан иранский фактор и с моей нынешней профессиональной деятельностью. Республика Калмыкия, как известно, находится в Прикаспийском регионе. В последнее время мы отмечаем повышенный интерес к сотрудничеству Ирана не только со странами, но и регионами Прикаспия. Думается, в ближайшем будущем этот интерес обретет уже реальные черты. Поэтому иранская проблематика для нас, как политическая, так и экономическая, носит актуальный, рабочий характер.
- Учитывая ваше «глубокое погружение» в иранский фактор, охарактеризуйте, пожалуйста, обстановку в стране накануне президентских выборов.
- Иран, коротко говоря, демонстрирует политическую стабильность на фоне серьезного экономического кризиса. Господин Ахмадинеджад четыре года назад завоевал власть за счет своих предвыборных обещаний прежде всего экономического толка. Приход молодого мусульманского технократа и при этом человека, преданного идеалам исламской революции 1979 года, вызвал большие надежды в обществе, что будут разрешены проблемы, накопившиеся в экономике за два срока президентства Хатами - интеллектуала, удачливого на внешнеполитическом поприще и оказавшегося не самым крепким хозяйственником. Но трудности в экономической сфере сопутствовали и правлению Ахмадинеджада. На фоне его активности в международных делах гораздо скромнее выглядят результаты внутриэкономической деятельности - неумение воспользоваться эффектом нефтяного бума 2003-2008 годов, сформировать значительные валютные резервы для решения насущных проблем обуздания инфляции, борьбы с безработицей среди молодежи (а большинство населения страны именно молодые люди). Между тем в менталитете и бытовой культуре современных иранцев сочетается высокая религиозность с не менее высоким рационализмом и озабоченностью делами земными. Не будет, думаю, ошибкой утверждать, что нынешняя предвыборная кампания строится на ожиданиях изменений в высшей исполнительной власти.
- Касаясь непосредственно выборной кампании, что можете сказать о шансах участников президентской гонки?
- У действующего президента три конкурента - бывший председатель меджлиса Мехди Карруби, бывший премьер-министр Мусави, бывший командующий элитным корпусом «стражей исламской революции” Мохсен Резайе. Я бы не брался категорично предсказывать финальный расклад иранских выборов - Восток, как известно, дело тонкое. Но, исходя из политологической оценки иранских реалий, можно предположить, что шансов у радикального «реформиста», каким является Карруби, и откровенного консерватора-фундаменталиста Мохсена Резайе, чуть меньше у того же Мир - Хоссейна Мусави. Вряд ли выигрышными в нынешней ситуации будут милитаристские призывы Резайе наказать сионистский Израиль. Для граждан Ирана куда важнее наказание тех, кто довел до ручки их собственную экономику. Поэтому представляется, что основная борьба развернется между нынешним президентом Ахмадинеджадом и Мир - Хоссейном Мусави. Сильная сторона первого - поддержка в сельских районах.
Кстати, надо отметить, что в Иране, в основном в сельских районах, проживают и несколько миллионов моих соплеменников - туркмен. Власти закрыли газету «Сахра» - одно из немногих оставшихся в Иране туркменоязычных изданий. Поводом к закрытию, как утверждают журналисты, послужили процитированные газетой слова президента Ирана Махмуда Ахмединеджада о том, что его правительство не намерено вкладывать деньги в развитие северо-восточного региона страны, населенного туркменами. «Вы не поддержали меня на выборах. Просите помощи у тех, за кого голосовали», - заявил он, обращаясь к туркменскому населению Ирана. Нетрудно догадаться, за кого проголосует 12 июня неперсидский электорат.
Для любого кандидата поддержка этнически тюркского электората, количество которого значительно и составляет свыше 40 млн. голосов, очень важна. В свое время именно поддержка тюрок и курдов сыграла важную роль в приходе президента реформистского толка Мохаммада Хатами, азербайджанца по национальности. И, напротив, бойкот курдским меньшинством прошлых президентских выборов способствовал победе Ахмадинеджада.
- Выборы в Иране, как известно, обычно отличаются острой политической борьбой. Какие еще особенности выборного процесса в Иране вы бы отметили? Какими на этот раз будут предпочтения электората?
- Здесь, прежде всего, следует сказать об особенностях политической системы Исламской Республики Иран. Президент, которого предстоит избрать, не является, как в западных демократиях, главой государства. Он, хотя и именуется по конституции «высшим официальным лицом после лидера страны», его компетенция - это обязанности премьер-министра, главы правительства. Ключевые решения по вопросам политики Ирана, руководство обороной и внешнеполитическими связями находится в руках лидера. В то же время должность президента является ключевой в сфере проведения экономической политики и решения текущих вопросов.
Такая подчиненность президента лидеру революций и, в какой-то мере некоторым другим высшим политическим институтам Исламской Республики, накладывает свой отпечаток на ведение предвыборной кампании. Они не свободны от прямого властного вмешательства. Например, на прошлых парламентских выборах волевым решением были исключены из избирательных списков многие кандидаты-реформисты. В ходе нынешней предвыборной кампании, по свидетельству соперников нынешнего президента, в провинциях используется пресловутый «административный ресурс» в поддержку Махмуда Ахмадинеджада. Но, несмотря на такое воздействие, выборы в Иране традиционно являются показателями реальных политических симпатий граждан страны.
- Нынешний глобальный кризис в значительной степени влияет на мнение общества в отношении выбора главы государства. Как оценивается деятельность Ахмадинижада самими иранцами?
- Необходимо заметить, что глобальный кризис в меньшей степени, чем другие страны задел автаркную во многих отношениях экономику страны. Его реальное влияние проявилось в том, что упали цены на нефть, а нынешнее правительство не смогло эффективно распорядиться прежними высокими доходами. Но при этом Иран не испытал на себе болезненных последствий падения западных финансовых гигантов. Поэтому на выбор нового лидера повлияет в первую очередь внутриэкономическая ситуация. Объективный ответ, как граждане оценивают деятельность Ахмадинеджада, и призваны дать выборы.
- Позиция Ирана по многим международным вопросам подвергается резкой критике многими мировыми политическими игроками. Есть ли надежда, что при смене руководства произойдет определенное смягчение курса этой страны?
- Такая надежда есть. После победы исламской революции иранское общество отличает чуть большая степень закрытости, отстраненности от Запада, чем это было, скажем, при шахе Пехлеви. Однако при нынешнем президенте изоляционистские тенденции возросли. Сегодня либеральные и умеренные оппоненты Ахмадинеджада критикуют его за две вещи: развал экономики и неоправданный изоляционизм.
Сложно говорить о смягчении внешней политики при новом президенте, поскольку формирование курса не полностью находится в его компетенции. Но вот снижение уровня изоляционизма, оживление связей Ирана, в том числе экономических с Западом, очень вероятны.
Однако, кто бы ни занял пост президента, одна внешнеполитическая константа, безусловно, сохранится. Речь идет об отношении к Израилю и жестком неприятии идеологии и политики сионизма. И это вопрос не только сугубо идеологический. Поддержка Тегераном антиизраильских движений в Палестине и Ливане, а также Сирии, с которой у Ирана сложились особые отношения – это, прежде всего необходимый элемент стратегии, направленной на укрепление общего влияния Ирана в регионе Ближнего и Среднего Востока и арабском мире.
- Как будут складываться после выборов, на ваш взгляд, отношения Ирана с США, какие изменения произойдут в российско-иранском взаимодействии? В чем будет заключаться влияние Ирана как региональной энергетической державы?
- Надежды на перемены в ирано-американских отношениях следует связывать не столько с новым президентом Ирана, сколько с США. Барак Обама рассматривается и у себя в стране, и за ее пределами как политический лидер, способный улучшить отношения США с мусульманским миром вообще, и с Ираном в частности. Ведь и при прежних вашингтонских администрациях американо-иранские отношения временами балансировали возле критической черты. Однако пока ясно одно: несмотря на многообещающие декларации, Барак Обама, став президентом, заявил, что санкции с Ирана в ближайшее время сняты не будут. Между тем сегодня именно американские санкции сковывают экономическое развитие Ирана, являющегося второй по значению экономикой Азии, и, как следствие этого, превращает Иран, в том числе, и в фактор военной напряженности в регионе.
О значении Ирана как энергетической державы уже сам за себя говорит тот факт, что эта страна занимает второе место после Саудовской Аравии по запасам нефти, и второе место после России по запасам газа. В Иране сосредоточено 10% всех мировых запасов нефти и 20% запасов газа. Однако для полноценного использования этого потенциала необходимы значительные инвестиции и высокие технологии, привлечение которых сдерживается режимом санкций. Западные фирмы, преимущественно европейские, работают в Иране, однако с постоянной оглядкой на Вашингтон. Дозволенный им объем инвестирования в эту страну составляет всего лишь 10 млн. долларов в год от каждого инвестора. Один только пример - из-за режима санкций, запрещающих передачу Ирану современных технологий, при наличии гигантских газовых запасов, совершенно не развито, например, производство сжиженного природного газа - коммерчески эффективного товара на сегодняшнем углеводородном рынке. Ситуацию в некоторой степени разрешает формирующаяся энергетическая ось с перспективным Китаем, однако этого недостаточно для актуализации всего энергетического потенциала Ирана.
Для превращения Ирана в одну из ведущих энергетических держав необходимы изменения политики и в самом Иране. Международные нефтегазовые компании не очень охотно развивают свой бизнес здесь, поскольку иранские партнеры привлекают иностранцев как поставщиков технологий и провайдеров услуг в области нефтесервиса. Однако добытая на разведанных иностранцами месторождениях нефть передается иранской стороне и затем может быть выкуплена по цене ниже рыночной. Впрочем, есть сигналы о том, что Иран, возможно, апробирует более привлекательную форму сотрудничества с инвесторами, в частности, при освоении шельфа Каспия.
Говоря об отношениях между Ираном и Россией, можно обозначить их как ровные, поскольку международно-политическая направленность двух государств не противоречит друг другу. Не следует рассматривать Иран как источник пресловутого мусульманского фундаментализма. Во-первых, сами представители политической власти этой страны не раз подчеркивали, что они противостоят всем проявлениям экстремизма в религиозной оболочке. Кроме того, для экспансии религиозных идей из Ирана в нашу страну существует естественное ограничение, связанное с тем, что иранцы принадлежат к шиитской ветви ислама, а большинство российских мусульман сунниты.
Ядром российско-иранских отношений ныне и на перспективу должно стать экономическое взаимодействие в первую очередь в энергетической сфере. Перспективным в этом смысле можно считать освоение шельфа Каспия, тем более что в позиции Тегерана по Каспию в последнее время отмечены позитивные тенденции.
Хорошим знаком со стороны России видится участие в создании жизненно необходимой Ирану трубопроводной инфраструктуры. Кроме того, наши нефтегазовые технологии, многие из которых имеют самый высокий уровень, могут заменить отсутствие их западных аналогов. Наконец, Россия способна сыграть свою роль в разрешении ядерной проблемы Ирана, добиваясь большей прозрачности в этом вопросе и гарантий невоенного характера иранских ядерных приготовлений.
