Это сакраментальный вопрос. Сколько дышу и пишу, столько его и слышу. Как появится новая экранизация какого-нибудь классического произведения, и не дай бог, не первая, так сразу: зачем да на кой. А тут их обнаружилось сразу две - «Братья Карамазовы» и «Анна Каренина».
В ночном эфире на своем настаивал Владимир Познер, беседуя с кинорежиссером Сергеем Соловьевым.
- Такая история, - начал телеведущий свой разговор. - Писатель написал замечательную вещь (проверено историей), например, «Анну Каренину». Вы читаете, размышляете, представляете себе, как выглядят разные герои - Вронский, Степан Облонский, конечно, сама Анна Каренина и так далее. Вот и чудно. Нет.
Появляется кинорежиссер, который решает, что он хочет еще сделать экранизацию «Анны Карениной».
«Появившийся кинорежиссер» Сергей Соловьев был строго спрошен: «Что вас потянуло на «Анну Каренину»? Ну, оставьте Толстого в покое, он написал - дайте мне спокойно это читать».
Обыкновенно в таких случаях отвечают, что не все, мол, читают классику, не все ее внимательно прочли, не все ее помнят. И самый расхожий довод: после того, как неофит (коих сегодня, в эпоху ЕГЭ - тьма), посмотрит киноверсию великого литературного создания, он непременно заинтересуется оригиналом и поспешит в книжный магазин, где расторопное и оборотистое издательство уже завалило к его услугам полки и прилавки экземплярами экранизированной книги.
То есть даже самая блеклая, плоская кино- и телеверсия литературного сочинения служит чем-то вроде проморолика к истинно великой ценности. Нет, мол, самого громадного худа без толики добра.
Все так, но, что тогда можно ответить такому образованному читателю, как Владимир Познер, который внимательно и наверняка не один раз прочел ту же «Анну Каренину» и, наверняка, отсмотрел ее экранизации с Гретой Гарбо, Вивьен Ли и Татьяной Самойловой. Действительно, ему-то зачем еще одна экранизация?
Владимир Владимирович выглядел искренне недоуменным и вроде бы раздраженным. И я поддался его настроению. Тем не менее, через пару дней пошел в Дом кино, на премьерный показ. Зал был полон образованными людьми, в том числе и ценителями Толстого. Против всяких правил пожарной безопасности энтузиасты-ценители устлали своими телами довольно широкие проходы. Некоторые из них сидели друг на друге. Если бы были люстры в зале, они бы и их оседлали. Духота, теснота, фильм длился два с лишним часа. Режиссер, выйдя на сцену перед началом, дико извинялся за трудные условия наслаждения высоким, а у меня было свое недоумение.
В конце концов, отчего Соловьев снял хрестоматийный роман, понять можно - это его работа. А отчего мы-то, такие начитанные, просвещенные, осведомленные обо всех сюжетных мотивах сочинения графа Толстого интересуемся тем, что да как вышло на экране? Нам-то с этого какой профит, как нынче принято выражаться?
Сам себе разъясняю: все-таки, любопытно, насколько экранное создание с подлинным верно. И дальше смотришь, словно принимаешь по описи дорогое имущество: Анна есть, правда какая-то не такая, Вронский на месте, но несколько деформированный, Каренин… Это Алексей Иванович?.. Хорошо помню, что Каренина курила пахитоски. Где пахитоски? Сцена родовых переживаний Анны есть. А где роды Кити? Разумеется, не останутся незамеченными возрастные несоответствия между героями и их исполнителями. И так далее.
У меня одни претензии, у других - иные. Более глобальные. Они касаются уже не буквы произведения, а его духа. Нешто «Анна Каренина» - семейно-бытовое предание старины глубокой. Нет, говорят те зрители, что в обиде по-крупному, это роман не бытовой, а бытийственный. В нем философия жития. Он не кончается самоубийством Анны. Там еще с полста страниц об исканиях и сомнениях Кити и Левина.
…По телевизору близится к развязке экранизация «Братьев Карамазовых» режиссера Юрия Мороза. И на «Братьев» легко будет наложена матрица упущений в сравнении с первоисточником. Здесь слишком заметно, что роман рассыпается на сцены. Вот одна в доме Екатерины Ивановны, где во всей красе себя показывает Грушенька. Вот другая, где представлена в лицах поэма Ивана о Великом инквизиторе. Вот третья - веселье в Мокром. Вот четвертая - допрос Мити.
Наверняка у литературоведов уже есть, а будет и еще масса нареканий. Опись-то «имущества» Карамазовых громадная. Все перенести на экран даже отменно длинного-предлинного сериала крайне затруднительно.
От меня личная рекламация - малюсенькая: Смердяков в шестой серии, споря с Иваном, говорит: «Суд не поверит, а в публике поверят». У Достоевского «поверят-с». Одна буковка потерялась, а мне она дорога почему-то.
А сколько их - дорогих буковок, слов, фраз, эпизодов - у каждого из нас, начитанных, образованных и осведомленных.
С этой стороны всякая экранизация - грехопадение. Или бессмыслица. В лучшем случае - учебное пособие для учащихся средних школ.
Но есть другая сторона. О ней спешу сообщить Владимиру Владимировичу Познеру.
Классика потому и классика, что располагает к переобдумыванию самой себя.
Классика еще потому классика, что она обладает загадочным свойством меняться вместе с меняющимся миром, предвосхищать его сюжетные повороты, понимать их глубинные закономерности.
Этим и надо пользоваться. Более того, в этом и суть жизнеспособности художественной культуры. Она не может не интерпретироваться. Она только и жива, когда интерпретируется.
Экранизация - это один из инструментов переобдумывания и перечитывания того, что мы называем литературной классикой. Другой - инсценировка. Третий, самый неблагодарный, но не менее необходимый - художественная критика.
«Братья Карамазовы» Юрия Мороза - старательная работа с бенефисными удачами артистов Сергея Колтакова (Федор Павлович), Елены Лядовой (Грушенька), но работа подражательная. Это - вещь в себе, вне нашего времени.
«Анна Каренина» Сергея Соловьева - другой случай. Я не возьмусь рассуждать об этом фильме в категориях «подобно» или «не подобно». Похожи или не похожи на себя Каренина, Каренин, Левин, Левина и т.д.
Я вижу сквозь знакомый сюжет душевное состояние вчерашнего истового лирика. Того, что покинул детство еще в давнем своем фильме «Сто дней после детства». Того, что надеялся через годы после детства охранить себя в «Спасателе» и в «Наследнице по прямой». Того, что едва смог отгородится от советской прозы, от ее зарегламентированности в «Ассе», как навалилась на него проза невыносимого хаоса массовой безвкусицы «Нежный возраст».
Тогда он снова стал искать эстетическое и политическое убежище в культуре ХIХ века, сначала экранизировав несколько рассказов Чехова - «О любви», теперь - толстовскую «Анну Каренину».
«Эмигрировав» в позапрошлый век, режиссер захватил с собой сегодняшние проблемы, сегодняшние дилеммы, сегодняшнее понимание тех ценностей, что были когда-то непреложными.
Кто в свое время обратил внимание на то, что Анна увлеклась не только Вронским, но и опиумом? А в фильме это подчеркнуто, дано курсивом. Так, что не сразу разберешь, что нашу героиню больше погубило - любовь или наркота?
Сегодня стало хорошим тоном повторять строчку из Ахматовой: «Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…».
Скажут и загадочно умолкают. Соловьев выставил на обозрение «сор», из которого выросла его экранизация - фильм «2Асса2». И он был показан в Доме кино. Про него автор сказал, что это индикатор маниакально депрессивного психоза. А уже «Анна Каренина» - антидепрессант. Соотношение задумано как в сказке: для начала - мертвая вода, затем - живая.
Насколько эта рецептура душеспасительна, и будет ли она пользоваться спросом, - посмотрим, когда оба фильма выйдут в прокат.
Сейчас скажу, что это - кино. С подзаголовком: «Сто лет после детства».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
