Осмонакун Ибраимов, доктор филологических наук (Киргизия).
Все думали, что он живет лучше всех. Греется в лучах собственной славы на закатном солнце счастливой старости, сознательно открестившись от реальных проблем своей страны. Да он и вел себя соответственно: со всеми шутил, казался беззаботным. И мало кто мог догадаться о той бездне проблем, порой очень болезненных и сугубо личных, которые подтачивали его здоровье, и которыми он ни с кем не делился. Прав Евтушенко, сказавший сразу после кончины Айтматова, что он «жил очень тяжелой жизнью».
Меньше всего хочется заглядывать в сферу его личной жизни, даже в качестве литератора, близко знавшего Чингиза Торекуловича в течение многих лет, а больше поразмыслить о том, что ускорило его внезапный уход и о чем он все же рассказал — если не прямо, то косвенно — в своих книгах, особенно в последнем романе «Когда падают горы».
Мне посчастливилось быть едва ли не самым первым читателем последнего романа Айтматова еще в журнальном варианте, я проглотил его почти без остановки. Потом еще перечитывал некоторые места для того, чтобы лучше понять смысл и творческий позыв, который заставил автора сесть за такое произведение. Заинтриговало и название, как всегда у Айтматова, одно про запас: «Когда падают горы» и тут же в скобках «Вечная невеста». К тому же он задал такой масштаб обобщений и размах вселенских дум на рубеже 70-х и 80-х годов в романах «И дольше века длится день» («Буранный полустанок») и «Плаха», что было крайне интересно проследить за творческой эволюцией позднего Айтматова.
Прочитал, и стало мне очень грустно. Впечатление было глубоким, даже шокирующим. Но не столько от литературы. А от того трагического контекста, от той всепроникающей грусти, которой веяло от книги. Не хотелось думать, что это его последняя книга. Хотя невозможно было не заметить, как он уже предсказывает собственную смерть и почти прощается со своими читателями. Роман, как художественный текст, долженствующий быть цельным по стилю и крепко подогнанным композиционно — имя обязывало - получился весьма недосказанным. Но как некий документ времени, как исповедь великого человека, обманутого историей и покинутого полнокровной жизнью, потрясающим. Я долго не решался набрать его номер телефона и высказать свое мнение как на духу: меня терзала двойственность впечатления. И вдруг позвонил он сам. Я сразу даже не нашелся, что сказать. Не мог же говорить, мол, зачем вы так прозрачно намекнули на собственную смерть. Ограничился тем, что заметил: «Чингиз Торекулович, я не знал, что живете такой сложной личной жизнью». Он промолчал. Больше о романе ни разу с ним не говорили.
Он, конечно, понял, что я имею в виду. Арсен Саманчин, главный герой романа — это литературный двойник Айтматова, чего автор абсолютно не скрывает. Да и гадать не приходится: никто в Кыргызстане, кроме Айтматова, не дружил с Горбачевым, не был предтечей перестройки и прорицателем скорой кончины СССР. Таков, по роману, Арсен, журналист и сценарист. Его уничтожила, еще точнее, искромсала эпоха — жестокая и лавинообразная, с ее мощными социально-политическими цунами и страстью к потребительству. Отомстила и жизнь — ушла любимая женщина к преуспевающему бизнесмену, ушли слава, признание, все то, что окружало в его времени. В такой ситуации смерть была делом предрешенным и «запрограммированным».
Одновременно, как и в прежних, в последнем романе идут сюжетные параллели. Особенно впечатляет вставная повесть о Жаа-Барсе и его любимой самке, покинувшей его, уже старого и немощного, ради молодого, любвеобильного самца. Пожалуй, впервые Айтматов предался почти бесконтрольному натурализму в описаниях. Это совсем неожиданно, поскольку любовь для него всегда была сферой сакральной. Словом, Айтматов позволил себе нечто непозволительное, приоткрыл то, о чем положено умалчивать. И тем самым, возможно, предрек свой трагический финал. Мы услышали грохот от тектонических разрывов падающих гор, имеющих метафорическое значение, - ярость разлома человека, преданного и близкими, и историей.
Такова первая догадка об уходе Айтматова. Вторая связана с его реальной жизнью.
Встреча с Судьбой, с возможным концом жизни у него произошла в году 2004-м, когда у него случился первый инфаркт.
Ситуация была крайне серьезной, все были напуганы, кровяное давление немыслимо зашкаливало. Его буквально спас Мирсаид Миррахимов, без преувеличения лучший врач Киргизии, его друг и современник.
Навещавшие ожидали увидеть в палате напуганного болезнью Айтматова. А он был воплощением удивительного достоинства. Никакой паники, никаких жалоб. Он прекрасно осознавал, что свое земное дело выполнил с лихвой, поэтому его ничто не беспокоило. И готов был встретить Смерть, не только не боясь, но посмеиваясь над ее пустой попыткой остановить неостановимое…
Мужество никогда не покидало его. Будучи послом Киргизии в странах Бенилюкса, Айтматов не однажды выступал в штаб-квартире НАТО в Брюсселе. После терактов в Москве, повергших его в шок, знаменитый писатель задал присутствующим на заседании в жесткой форме вопрос: "Почему такие крупные военно-политические организации, как Североатлантический альянс, ничего не могут противопоставить возможностям террористов легко приобретать оружие?"
Сразу после трагедии в Беслане Айтматов отправил личное письмо президенту России, выразив глубокое сострадание Путину и как главе государства, и как человеку, вместе со своим народом пережившему страшное злодеяние. Обращение авторитетного человека не осталось без внимания. В адрес Айтматова Владимир Путин направил ответное послание. После прочтения Айтматов заметил: «Никто сегодня не может чувствовать себя посторонним. Грош цена нашим книгам, если мы не сможем убедить в них, что терроризму нет оправдания. Потому что он нарушает нашу жизнь, разрушает историю. Я думаю, ответное письмо Путина дает повод для дальнейших размышлений и действий. Президент проявил себя как личность большого масштаба, откровенно высказав свои переживания и готовность к решительным шагам».
Большой ошибкой было то, что его отозвали из Европы и вынудили униженно устраиваться советником ректора в местный университет. А как его поносили желтые газетенки, донимали родственники, земляки, заставляя ходить по инстанциям. Они же его иной раз серьезно подставляли.
И все же… Дело было во время митинга-реквиема на историческом мемориале «Атабейит» (в переводе «Усыпальница отцов»), где затеяли установку огромного колокола Памяти рядом с братским кладбищем. Колокол получился значимым по смыслу, но не столь звонким - у местных инженеров не хватило опыта изготовления такого весьма специфического изделия. Все уладилось благодаря настоятелю Бишкекской православной церкви, который пожертвовал два небольших колокола, и «Реквием» Моцарта на фоне перезвона колоколов произвел поистине неизгладимое впечатление. Надо было открывать митинг, а Чингиз Торекулович никак не мог оторваться от места, где в одной братской могиле захоронены многие исторические люди Киргизии. В их числе был и репрессированный в годы сталинизма отец Айтматова, которого он всю жизнь ждал, искал место его захоронения и оно, наконец, было найдено. Чингиз Айтматов и сам завещал быть похороненным именно в Атабейитской усыпальнице, точно на том месте, где он тогда стоял со своими нешуточными думами, и пожелал там остаться уже навсегда.
Отсюда все было видно, как на ладони. Виден был любимый им Бишкек. Город его фантастического взлета, его любви, его друзей, его высоких дум. Даже после смерти он захотел быть поближе к отцу. А колокол Памяти как бы символизирует то, о чем неустанно предупреждал всех сын киргизской земли, гражданин мира и… вечный сирота.
12 декабря Айтматову исполнилось бы 80 лет. При жизни он не любил отмечать свои юбилеи. 80-летие ушедшего писателя – повод заново перелистать страницы его книг и его жизни.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
