Курская битва, со времени которой в этом году минуло 65 лет - одна из главнейших битв Второй Мировой, и, безусловно, центральное событие 1943 года. И в России, и за рубежом она стабильно вызывает интерес исследователей, и количество литературы, посвященной событиям лета 1943 года между Орлом и Харьковом, постоянно возрастает.
Как и всякое крупное историческое событие, Курская битва подверглась сильному воздействию мифологии - с различных сторон, так, что истинная картина происходившего начинает выясняться только сейчас. Одним из главных объектов мифотворчества стали бои на Прохоровском направлении 7-15 июля, среди которых выделяется встречный бой корпусов 5-й гвардейской танковой армии и панцергренадерских дивизий 2-го танкового корпуса СС на Танковом Поле под Прохоровкой 12 июля 1943 года. В зависимости от позиции конкретного исследователя, точки зрения на это сражение диаметрально противоположны - от «полного разгрома» Красной армии, до столь же «полного разгрома» противостоявших ей частей Вермахта и СС.
Прохоровское направление на подступах к Курску с юга обозначилось 7 июля 1943 года, когда передовые отряды II танкового корпуса СС вышли к реке Псел. События на этом участке фронта развивались с большим успехом для немцев, чем на считавшемся главном обояньском направлении, где немцы пытались прорваться к Курску вдоль шоссе Белгород-Курск. Там наступление XLVIII (48) танкового корпуса Вермахта было в результате тяжелых боев остановлено - причем одну из главных ролей сыграла 1-я танковая армия под командованием одного из лучших советских танкистов - Михаила Катукова. В итоге командующий группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн принял решение о переносе усилий на Прохоровское направление. 9 июля ширина прорыва по фронту на прохоровском направлении достигла 12 километров, и немцы вышли на тыловые рубежи Воронежского фронта. Возникла угроза прорыва танковых частей на оперативный простор.
Чтобы не допустить подобного развития событий, командование Воронежского фронта еще 7 июля запросило Москву о помощи. К 10 июля на Прохоровском направлении начали развертывать свои части сразу две резервные армии - 5-я гвардейская под командованием А.С. Жадова и 5-я гвардейская танковая под командованием П.А. Ротмистрова.
Именно 10 июля считается датой начала Прохоровского сражения, когда II танковый корпус СС начал наступление с целью прорваться к поселку, тем самым выйдя на оперативный простор.
Следует отметить, что II ТК СС был один из самых мощных танковых соединений Вермахта и войск СС, в трех дивизиях которого по штату насчитывалось свыше 40 тысяч человек и более 450 танков и САУ. По численности личного состава он примерно соответствовал советской танковой армии трехкорпусного состава, уступая ей в количестве танков, но превосходя в мощи артиллерии и численности пехотных частей. К 10 июля, конечно, немцы уже не дотягивали до штатного расписания, но, имея в строю более 30 тысяч человек и свыше 300 танков, корпус представлял собой весьма внушительную силу.
За два дня боев, 10 и 11 июля, немцы продвинулись на пять километров, сумев в ряде мест окружить части Красной армии. Наступал решающий момент всего сражения на юге Курской дуги - от Прохоровки немцев отделяли всего 2-2,5 километра, преодолев которые, они выходили на оперативный простор.
Вечером 11 июля командование Воронежским фронтом приняло решение о нанесении контрудара частью сил 5-й гвардейской армии, и силами 5-й гвардейской танковой армии с приданными 2-м и 2-м гвардейским танковыми корпусами из района Прохоровки по позициям II танкового корпуса СС. Навстречу двум армиям с пятым номером должны были нанести свой удар части 1-й танковой армии Катукова и 6-й гвардейской армии Чистякова. Итогом этого удара должно было стать окружение II танкового корпуса СС и XLVIII танкового корпуса с последующим их уничтожением.
Следует отметить, что сражение с советскими танковыми резервами не было для немцев неожиданностью. Его - и именно в районе Прохоровки - еще до начала наступления ожидал командующий 4-й танковой армией, в состав которой входили оба упомянутых немецких корпуса, Герман Гот. Выдвижение 5-й гв. ТА не осталось незамеченным, и 11 июля немцы начали зарываться в оборону. Они рассчитывали, сдержав наступление советских войск на центр позиции СС-овского корпуса, нанести свой собственный удар, отрезать дивизии 5-й и 69-й армий, после чего развивать наступление, выходя в тыл частям 1-й ТА и 6-й гв. А, обороняющимся на Обояньском направлении.
Удар II ТК СС, которым командовал Пауль Хауссер, должен был поддержать III ТК Вермахта, под командованием Германа Брайта.
На подготовку советского контрудара отводилось всего несколько часов светлого времени и одна летняя ночь. Наступление в итоге началось в 8:30 утра, когда 18-й и 29-й танковые корпуса Бахарова и Кириченко, располагавшие в общей сложности 355 танками и САУ, начали наступление на позиции 1-й и 3-й панцергренадерских дивизий СС: «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Тотенкопф», насчитывавших в общей сложности 199 танков и самоходок.
Крайне неудобная местность - изрезанная оврагами и изобилующая хозяйственными постройками - препятствовала развертыванию в боевые порядки и сосредоточенной атаке, в итоге танковые бригады двух корпусов вступали в бой по частям, развертываясь уже под огнем противника.
Плотность немецкой противотанковой обороны к югу от Прохоровки достигала 40 стволов калибром 50-88 миллиметров на километр фронта, без учета 105-150 миллиметровой артиллерии второй линии, и советские танковые корпуса срезу начали нести большие потери. Ситуация усугублялась техническим превосходством немцев - новейшие танки «Тигр» с 88-миллиметровыми орудиями, модернизированные Pz III, Pz IV и штурмовые орудия StuG III превосходили в дуэльном бою основной советский танк Т-34, не говоря уж о легких Т-70. Чтобы уравнять шансы, нужно было приблизиться к противнику, но плотный огонь немцев не давал этого сделать.
Приданные 5-й гв. ТА 2-й и 2-й гвардейский танковые корпуса, насчитывавшие 224 танка и САУ вели наступление на левом фланге, против позиции 2-й панцергренадерской дивизии СС «Дас Райх», которая должна была наносить в этот день свой удар навстречу 3-му танковому корпусу Вермахта. Вместо этого немецкая дивизия, насчитывавшая после недели боев 95 боевых машин была вынуждена обороняться. В ходе боя на этом участке советские танки продвинулись на два километра, но после контратаки немцев были также вынуждены отойти.
Фронтовой контрудар захлебнулся. Однако захлебнулся и удар немцев - III танковый корпус Брайта, располагавший к тому моменту 120 танками и САУ, в том числе 23 «Тиграми», не сумел прорвать оборону советских стрелковых дивизий и отрезать, как предполагалось, полуокруженные части 5-й гвардейской и 69-й армии.
На следующий день немцы попытались возобновить наступление на Прохоровку, но оно было остановлено. Некоторые частные успехи дела уже не решали, и 16 июля противник начал отвод своих войск с Прохоровского направления.
Оценивая Прохоровское сражение в целом, можно сказать, что оно закончилось вничью - немцы не сумели прорваться к Прохоровке и далее в тыл советских войск, Красная Армия не смогла окружить и уничтожить эсэсовские дивизии и дивизии XLVIII танкового корпуса в ходе контрудара. Сам же встречный бой 12 июля на Танковом Поле, к сожалению, закончился поражением советских войск - не добившись своих целей они почти везде отошли на исходные позиции, понеся значительно большие потери.
Общие советские потери в районе Прохоровки 12 июля составляют свыше 10 тысяч человек и 328 танков и САУ, в том числе свыше 4 тысяч человек и 183 танка и САУ потеряны безвозвратно. Потери немецких войск превышают три тысячи человек, и сто танков и САУ, в том числе более тысячи человек и около 30 танков и САУ было потеряно безвозвратно.
По личному решению Сталина была создана комиссия во главе с секретарем ЦК ВКП(б) Г.М. Маленковым для расследования причин больших потерь, понесенных армией под Прохоровкой. Результатом ее деятельности стал отчет, представленный И.В. Сталину в августе 1943 г. Выводы этого документа неутешительны. Боевые действия 12 июля под Прохоровкой названы образцом неудачно проведенной операции.
Миф о победе советских танкистов под Прохоровкой начал складываться в 50-е годы с легкой руки двух человек - маршала Ротмистрова, бывшего командующего 5-й гв. ТА и первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева, который в качестве члена военного совета Воронежского фронта принимал непосредственное участие в битве на Курской дуге, и несет среди прочих личную ответственность за плохую подготовку контрудара 12 июля 1943 года.
Этот миф, к сожалению, заслонил действительный успех 12 июля, достигнутый на другом участке фронта, где 1-я танковая и часть сил 6-й гвардейской армии сумели нанести успешный удар по XLVIII танковому корпусу фон Кнобельсдорфа. Не обладая значительным превосходством ни в людях, ни в танках, Катуков и Чистяков сумели связать противника боем на всю глубину его боевого порядка, так, что немцы не смогли выдернуть оттуда на Прохоровское направление ни одного батальона. В результате, немцы не смогли воспользоваться успехом, а в одиночку значительно ослабленный танковый корпус СС уже не был способен преодолеть последний оборонительный рубеж Воронежского фронта.
Мифы вокруг Прохоровки складывались и с другой стороны - многие немецкие источники утверждали, что в боях с армиями Воронежского фронта немецкие танковые части добились полного успеха, а конкретно под Прохоровкой соотношение потерь в танках составляет 300:5 в пользу немцев. Отвод же немецких войск после столь победоносного сражения объясняется начавшейся высадкой западных союзников на Сицилии.
Однако, факты - упрямая вещь. Эсэсовские панцергренадерские дивизии так и не доехали до итальянского ТВД. Вместо этого им пришлось отходить с боями по советской территории, сдерживая развернувшееся после окончания оборонительной фазы боев советское наступление. Непосредственной же причиной отхода немецких танковых частей стал общий провал операции «Цитадель», вкупе с переходом советских войск в наступление в направлении Орла и Харькова. Это стратегическое поражение, масштабы которого многократно затмевают частичный успех немцев во встречном бою 12 июля на Прохоровском поле, лучше всего описал в своих мемуарах знаменитый немецкий танковый командир Хайнц Гудериан:
«В результате провала наступления "Цитадель" мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику»..
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
