Татьяна Синицына, обозреватель РИА Новости.
По крайней мере 30 проектов совместного осуществления, предложенные России западными партнерами в рамках Киотского протокола, терпеливо дожидаются своей очереди, и сколько им ждать еще - никому не известно.
Первыми были датчане: еще два года назад Датское агентство по охране окружающей среды (DEPA) подписало с холдингом РАО «ЕС России» соглашение о реализации двух углеродных проектов. DEPA была готова вложить более 20 млн евро в реконструкцию Амурской ТЭЦ-1 в Хабаровском крае и Медногорской ТЭЦ на Урале. Взамен Россия должна передать квоты на выбросы СО2, которые получатся в результате переоснащения -- 1,8 млн тонн.
Датчане не теряют надежды, что их проекты будут допущены к регистрации. Хотя и кивают, конечно, на то, что в Евросоюзе, мол, киотская программа уже идет полным ходом, а Москва все тянет время. Но вряд ли Министерство экономического развития и торговли, которому поручена координация проектов совместного осуществления, станет торопиться с их запуском. Формально Россия все свои обещания по Киотскому протоколу выполнила. Созданы базовые вещи: Национальная система учетов выбросов парниковых газов, Национальный реестр углеродных единиц. В секретариат Рамочной конвенции ООН об изменениях климата Земли переданы Национальное сообщение и Национальный доклад об установленном объеме эмиссии парниковых газов. Бизнес активизировался, но не все так просто.
Есть одна тонкость, сдерживающая киотский старт - «критерий экономической эффективности». Именно этот показатель и решает судьбу проектов. Применение этого критерия не соответствует международной практике, однако Россия настойчиво выдвигает свои условия. Что ж, имея на 2008-2012 годы запас квот на выбросы, эквивалент которого (в пересчете на СО2) равен 3,2 млрд тонн, можно и поторговаться.
Но из каких соображений введен «критерий эффективности»? «Я считаю, что для России цель проектов совместного осуществления, прежде всего, - экономическая, это для партнеров она - чисто «киотская», поскольку им идет в зачет сокращение промышленных выбросов», - подчеркивает член-корреспондент РАН Виктор Данилов-Данильян. Ученый считает, что, используя момент, страна должна стараться привлечь инвестиции, обещающие максимальный эффект.
«Появление «критерия эффективности» дает понять, что российское правительство хочет ограничить доступ тех проектов, которые мало что дают российской экономике», - считает генеральный директор Национальной организации поддержки проектов поглощения углерода Юрий Федоров. В качестве примера он приводит проекты по утилизации свалочного газа: метан собирается и просто сжигается. При этом в атмосферу поступает углекислый газ, который, по сравнению с метаном, дает в 20 раз меньшую парниковую нагрузку на климатическую систему. Окружающая среда, конечно, выигрывает, но где социально-экономический эффект? Таким проектам и будет ставиться заслон.
Все партнеры, претендующие на киотское сотрудничество с Россией, несмотря ни на что, терпеливо ждут разрешения ситуации. Но что так притягивает их к России? «Здесь другой масштаб, другие возможности, можно найти приложение сил для любого проекта. В России меньше рисков, и инвесторы это хорошо знают», - считает Виктор Данилов-Данильян.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
