Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Давайте представим себе, как ведущие мировые информационные агентства будут освещать предстоящий через десятилетие новый, 20-летний юбилей возвращения Гонконга Китаю. Наверняка повторится картина, которую мы наблюдали сейчас, в первых числах июля. В заголовках и первых абзацах вновь будет говориться о том, чего требовали демонстрации гонконгской оппозиции. Инерция - великая сила.
Пока что оппозиция, у которой вообще-то много требований, концентрирует внимание на прямых выборах населением Гонконга, уже 10 лет как особого административного района Китая, главы своей администрации и членов законодательного совета. Не исключено, что через 10 такие выборы уже будут проводиться, или территория к ним приблизится вплотную. И тогда можно будет говорить о важных шагах к окончательному демонтажу наследия британского колониализма в этой части света.
Расставание с Британской империей затянулось - если говорить не о самой империи, а о мышлении европейцев - на десятилетия. 156 лет, пока Гонконг находился под властью британской короны, там не было выборной демократии, губернатора назначали из Лондона. Империя, вплоть до отпадения ее ключевых частей после Второй мировой войны, не только не была демократией, но оставалась расистским царством. Достаточно напомнить о начале политической биографии одного из могильщиков империи - великого индийца Мохандаса Ганди. В конце 19-го века в Южной Африке билетер выбросил его из поезда, поскольку Ганди купил билет в первый класс и, соответственно, ехал в нем, а это «цветным» не полагалось. Кстати, сама Южная Африка, многократно осужденная во второй половине 20-го века за расистский режим апартеида, всего-навсего попыталась, отколовшись от империи, сохранить ее порядки на лишние полстолетия.
Но и сегодня, как видим, британцы любят свою империю, если инстинктивно делают ее в своих медиа-отчетах из Гонконга олицетворением всяческого добра, образцом демократии для Китая и всех остальных.
Дело в том, что 12-летняя процедура возвращения Китаю земель, на которых англичане построили Гонконг, совпала с всплеском глобализма, то есть идеологии, которая представляла западный мир и западную систему ценностей естественным лидером уже не первый век идущего процесса создания единого мирового сообщества. Так Англия, ни разу не проводившая в Гонконге выборов главы администрации, оказалась в роли учителя демократии, а Китай - в роли ее потенциального ученика. И до сих пор от этой роли отказаться не в состоянии.
Десятилетний юбилей возвращения Гонконга, однако, достоин куда более интересного разговора, чем тот, что привычно загоняется в рамки «демократии - недемократии». За эти десять лет на наших глазах произошло исчезновение «гонконгской аномалии» и модификация роли этой необычной территории у южного побережья Китая.
В праздничных отчетах китайской печати мелькнула сенсационная цифра: если в 1997 году, при англичанах, внешняя торговля Гонконга составляла 1,1 триллиона гонконгских долларов, то по итогам 2006 года - 2,3 триллиона.
А ведь выживание Гонконга как мирового финансово-торгового центра, казалось, было буквально на волоске, и как раз к моменту его перехода под юрисдикцию КНР.
Дело в том, что полтора столетия Гонконг, с его статусом свободного порта и сохранившейся доныне британской юридической системой, процветал потому, что был аномально здоровой частью больного организма. То есть Китая, который был сначала дряхлеющей империей, потом - между двумя мировыми войнами - землей хаоса, потом восточной и малоэффективной версией коммунистической системы.
Но к моменту возвращения Гонконга и после такового Китай сам шаг за шагом приближал и приближает свою систему к гонконгской. И это означало, что рано или поздно, утратив свое уникальное положение, Гонконг мог не то чтобы захиреть, а как бы раствориться среди прочих Гонконгов.
Сегодня это в каком-то смысле происходит, в каком-то - нет. Юридических систем в стране все еще две, та, что сохранена в Гонконге, и та, что существует в остальном Китае. Но «гонконгизация Китая» продолжается. Уже факт, что возродился существовавший до Второй мировой традиционный конкурент Гонконга - Шанхай. И еще десяток таких же конкурентов бросает вызов бывшему монополисту в роли «экономических ворот в Китай». Включая громадный город Гуанчжоу, совсем рядом с Гонконгом. Собственно, оба они постепенно становятся частью единой мощной экономической зоны в дельте реки Жемчужной.
Но продолжающийся мощный рывок китайской экономики пока что обеспечивает всем Гонконгам свою долю процветания. И если раньше эта территория выигрывала на своей обособленности от Китая, то теперь, наоборот, на том, что она остается частью Китая и участником его бурного развития.
Что касается демократии, то Гонконгу, видимо, предназначена роль одной из площадок политических экспериментов для модернизации управленческой системы всей страны. Для этого нужно, чтобы оппозиция в Гонконге продолжала действовать. Она так себя и ведет. Хотя еще в 2003 году, когда Гонконг пережил цепь несчастий (общеазиатский финансовый кризис, две эпидемии, несколько провалов своей администрации), оппозиция выводила на улицы до полумиллиона человек. Во время нынешнего празднования 10-летия перехода к Китаю - всего тысяч двадцать.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
