Юрий Филиппов, политический обозреватель РИА Новости
Сказалось ли недавнее обострение межгосударственных отношений между двумя странами на общем отношении россиян к грузинам? Хотя фактов, позволяющих сделать выводы, на первый взгляд, более чем достаточно, ответить на этот вопрос однозначно трудно.
Если верить результатам опросов, проведенных в октябре ведущими российскими социологическими службами, такими, как Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), центр Юрия Левады или Фондом "Общественное мнение" (ФОМ), то изменения произошли. Причем совсем не исключено, что многовековая российско-грузинская дружба в том виде, в каком она существовала до сих пор, действительно поставлена под удар. Так, каждый второй опрошенный Левада-центром, обвинил власти Грузии в обострении отношений между двумя странами (51%) и считает достойными действия Москвы в ответ на "провокации грузинских властей" (52%). 61 процент российских респондентов ВЦИОМ согласились со словами министра обороны Сергея Иванова, назвавшего Грузию "бандитским государством", 40 процентов одобрили экономическую блокаду этого государства со стороны России, более трети высказались за выдворение с российской территории нелегальных мигрантов из Грузии, а пятая часть опрошенных предложила полностью разорвать с ней дипломатические отношения. Только каждый двадцатый заявил, что России стоит оставить все как есть и не предпринимать никаких мер.
Вместе с тем, российско-грузинские симпатии никогда не были лишь плодом имперской, советской или новейшей, постсоветской пропаганды. Те же результаты социологических опросов прямо подтверждают явную расположенность россиян к дальнейшим контактам и сотрудничеству с грузинами. Например, 62 процента респондентов ВЦИОМ считают, что нормализация российско-грузинских отношений в ближайшее время неизбежна, даже если в них и сохранится характерный для сегодняшних постсоветских стран элемент некоторой напряженности. Более половины респондентов ФОМ из числа тех, кто постоянно соприкасается с грузинами, заявили, что их отношение к ним за последнее время не изменилось. Только четыре человека из ста, опрошенных ВЦИОМ, прогнозируют войну между двумя государствами, причем очевидно, что эти люди не принадлежат ни к числу политических экспертов, ни, тем более, к весьма трезвой и прагматичной российской политической элите, ни к лидерам общественного мнения из числа творческой интеллигенции и журналистов.
Здесь настроения как раз диаметрально противоположны - это чувствуется и по прессе, и по программам телевидения, где "грузинская тема" обсуждается достаточно активно. Причем если к грузинскому руководству, которое почти не именуют иначе, как "режим Саакашвили", отношение демонстративно негативное, то к обычным грузинам оно скорее подчеркнуто благожелательное. В центре Москвы, например, состоялась акция правозащитников, протестовавших против развязывания антигрузинской кампании, затрагивающей интересы простых людей, - они надели значки с надписью "Я - грузин!". Несколько юношей и девушек в Санкт-Петербурге обратились к властям с просьбой разрешить им изменить свои фамилии на грузинские, а журналисты популярной московской радиостанции стали вести передачи в эфире с грузинским акцентом и под грузинскими фамилиями без всяких разрешений.
Очевидная причина этих показательных акций заключается в том, что жесткое государственное давление на людей, какими бы не были их гражданство или национальность, в российском обществе, во всяком случае, в его активной части, мягко говоря, не приветствуется. А результаты социологических опросов показывают, что россияне не готовы менять мнение о своем окружении вслед за внешнеполитическими акциями властей. Кстати, и сами власти стараются лишний раз подчеркнуть, что возникшие осложнения касаются не простых людей, а политиков. Первый вице-премьер Дмитрий Медведев, например, заявил, что если кто-то в России допускает в отношении живущих здесь грузин беззаконие, то в отношении таких людей надо возбуждать уголовные дела.
Однако в некоторых других отношениях и Россия, и россияне, конечно же, разочарованы и Грузией, и грузинами. И было бы нечестно скрывать это разочарование, несмотря на все существующие здесь симпатии к грузинскому народу.
В определенной степени это явление - не чисто российское. Во всем мире давно миновал этап восхищения "новыми демократиями", возникшими в 1989-91 годах в результате распада СССР и крушения так называемого "социалистического лагеря" в Восточной Европе. Сегодня даже старожилы Европейского Союза внезапно обнаруживают, что в политике и экономике таких новобранцев ЕС, как, например, Венгрия и Польша, далеко не все так хорошо, как хотелось бы, что в "новых демократиях" Балтии политической дискриминации подвергаются сотни тысяч жителей, так и не получивших за все эти годы статуса граждан. Полноценных в западном смысле демократий не возникло в новых независимых государствах Центральной Азии, и даже Украина, привлекшая недавно всеобщее внимание своей "оранжевой революцией", еще не стала политически стабильной страной, демонстрирующей экономический успех и ровные отношения с соседями.
Но и в этом ряду отстающих Грузия занимает одно из самых незавидных мест. Она одной из первых в СССР решительно потребовала демократии, но вместе с тем фантастически быстро скатилась до самого неприглядного национализма во время правления Звиада Гамсахурдиа, удивительно бездарно потерявшего Абхазию и Южную Осетию, откуда во многом по его вине были изгнаны сотни тысяч грузинских беженцев. Когда в Грузии произошла "революция роз" и президентское кресло занял молодой политик Михаил Саакашвили, Россия даже оказала ему политическую поддержку, уговорив аджарского лидера Аслана Абашидзе отказаться от конфронтации с Тбилиси и вывезла его в Москву, в результате чего Грузия за несколько дней восстановила контроль над Аджарией.
Смог бы Саакашвили, веди он продуманную, прагматичную политику, добиться от Москвы помощи в решении абхазского и осетинского вопросов? Россия всегда выступала за территориальную целостность Грузии, она гораздо больше, чем США или Европейский Союз, которые как-никак находятся довольно далеко от Закавказья, заинтересована в Грузии как в едином, стабильном государстве с предсказуемой политикой. Однако таким государством Грузия так и не стала. При Саакашвили она ничуть не продвинулась в наведении мостов с Абхазией и Южной Осетией, а ведь именно конфликты с ними (а вовсе не постоянные, часто чисто словесные стычки с Россией) являются первопричиной большинства ее проблем.
Эта политическая слабость, негибкость, отсутствие прагматизма и действенной государственной воли, несмотря на виртуозную, но обычно пустую политическую риторику, и вызывают в России самое большое разочарование, когда речь заходит о Грузии. Российские санкции в отношении этой страны - это, прежде всего, приглашение всерьез заняться своими делами, выстроить реалистичные отношения и с большим северным соседом, и с собственными отколовшимися автономиями. И, вероятно, это приглашение адресовано уже не столько грузинскому руководству, сколько грузинскому народу, теплыми отношениями с которым россияне по-прежнему дорожат.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
