Судя по всему, Россия опять в кольце врагов, которое неумолимо сжимается. Кругом одни Воланды, «иностранные консультанты, профессоры и шпионы». Вслед за учеными Валентином Даниловым, который отбывает 14-летний срок за разглашение сведений, содержащих гостайну, и Игорем Сутягиным, «мотающим» 15 лет за удачно подготовленные обзоры открытой печати и их передачу американским гражданам, обвинительный приговор, правда, с условным сроком, выслушал директор НИИ сверхпластичности металлов РАН, академик Оскар Кайбышев.
Академик в соответствии с договором, заключенным с корейской фирмой, передал ей технологию усовершенствования изготовления литых дисков на автомобилях. Вполне в логике инновационного развития российской экономики, к чему ученых до хрипоты призывают партия и правительство. За эти самые инновации обвинение просило для Кайбышева 6 лет лишения свободы, потому что, согласно экспертизе ФСБ, проданная технология была двойного назначения, а это уже статья.
Дело с самого начала было каким-то кисловатым. Несколько раньше Кайбышева срок получил майор ФСБ, производивший в кабинете у академика обыск и присвоивший два векселя института сверхпластичности металлов. Логично предположить, о чем академик и говорил, что все контракты института проверялись нашими доблестными компетентными органами, а значит, если они усмотрели в злополучном корейском контракте недоброе, то просто могли предотвратить сделку, но этим не озаботились, предпочли провести «операцию». Интересно, почему? Интересно, зачем?
Статья, по которой шел Кайбышев, предполагает наличие прямого умысла и осознание общественной опасности деяния. Но экспорт технологий признается незаконным, если он производился без надлежащего оформления внешнеэкомической сделки. Сделка же была оформлена, судя по всему, надлежащим образом. Хотя узнать достоверно так это было или нет невозможно, потому что в России все «шпионские» процессы, как того и требуют советские традиции, проводятся в закрытом режиме.
Кайбышеву повезло. Из обвинения на стадии следствия было изъято «разглашение государственной тайны». Иначе условным сроком он бы не отделался. В России сейчас меньше дают насильникам и убийцам, чем «шпионам». Вероятно, потому, что подобного рода процессы имеют большое воспитательное значение.
Только потом не надо удивляться, что у нас с инновациями все плохо, а наиболее талантливые ученые уезжают за рубеж. В работе за границей есть как минимум одно неоспоримое конкурентное преимущество - на 15 лет никто не посадит в колонию строгого режима.
В декабре 2003 года суд присяжных оправдал физика Данилова, который обещал оборудовать китайцам какой-то стенд. Профессиональные космофизики считали и считают выводы обвинения абсурдными. Вероятно, они что-то недопоняли в пиаровском позиционировании компетентных органов. И были посрамлены. Был назначен новый суд с новым составом присяжных и носитель гостайны осужден на 14 лет. Сотрудник Института США и Канады Сутягин так и ушел в лагерь на 15 лет, не осознав «общественно-опасный характер обзоров прессы». Показательно, кстати, что в отношении него по тем же эпизодам в 1999 году дело прекращалось за отсутствием состава преступления. Не это ли яркая демонстрация исторической справедливости старой русской максимы: «Закон что дышло - куда повернешь, туда и вышло»?
В соответствии с логикой дела Сутягина посадить можно любого журналиста, посетившего прием в иностранном посольстве и имевшего там светский разговор на любые темы, или, не приведи Господь, пообедавшего с каким-нибудь пресс-атташе за счет пригласившей стороны. Тут такие государственные секреты могут всплыть, что Данилову с Сутягиным и не снилось...
Шпион - вообще странная профессия. В течение долгих советских десятилетий он был частью сталинской мифологии, шпионов сажали на «срока огромные», их расстреливали, о них писали стихи Агния Львовна Барто и Сергей Владимирович Михалков («В глухую ночь/ В холодный мрак/ Посланцем белых банд/ Переходил границу враг --/ Шпион и диверсант»). В 1990-е годы мне довелось заниматься литературным редактированием двухтомника воспоминаний советских шпионов о городах и странах, в которых они работали. Милейшие люди, доложу я вам. Совсем не похожи на Штирлица. Их работа состояла в том, чтобы, владея языком страны пребывания, читать местные газеты, беседовать на отвлеченные темы с выходцами из туземной элиты и за счет щедрых представительских кормить их и себя обедами и ужинами. Из командировок они возвращались окрепшими, загорелыми, а главное - подлинными ценителями национальной кухни страны пребывания, ее культуры и представительниц женского пола как части культуры.
Теперь вот сознание рисует новый образ шпиона. Это интеллигентского вида ученые, за понюшку табаку и корочку хлеба готовые родину продать.
Ау, какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Давайте разберемся для начала с тем, какие из наших секретов собственно секреты, а какие - секреты Полишинеля. Что представляет угрозу национальной безопасности, а что нет - хотя бы для того, чтобы у судей было меньше возможностей выносить решение по собственному усмотрению. Чтобы правосудие не было сверхпластичным - можно посадить, а можно и не посадить. И что это, наконец, за зверь такой - «национальная безопасность» в условиях глобализации и рыночной экономики. Мне лично это словосочетание напоминает понятие «суверенная демократия» ввиду сложности его четкой юридической, а не фээсбэшно-философской квалификации.
Словом, выбор простой - или инновации, прославляющие российскую науку и приносящие ей доход, или отказ от перспективных исследований и контактов с иностранными партнерами под угрозой обвинения в уголовном преступлении. Или эстетика шпиономании вместе со сверхпластичным правосудием или прекращение искусственной политизации работы ученых. Третьего не дано.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
