В минувшие выходные в Москве прошла первая встреча в рамках председательствования России в «большой восьмерке» в 2006 году. Всего встреч пройдет не один десяток, от финансов до неправительственных организаций, от инфекционных болезней Африки до альтернативных источников энергии. Россия впервые председательствует в «клубе сильных». Не на площадке, где все очень разные, не среди единомышленников или оппонентов, а где первые, сильные, процветающие. Знающие, чего хотят и от кого, и чего не хотят. А знает ли Россия все это?
Понятно, что лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Эту фразу даже российский президент как-то употреблял. Однако это, что называется, общее понимание, а что в деталях?
Как заметил один британец, говоря о российском годе «восьмерки», это не «мероприятие о России и про Россию; это международный форум, и месседж должен быть мировым. Хорошо ли знает Россия, чего она хочет добиться, что вынести из всего этого?»
В общем, Россия представляет, чего бы она хотела донести до остальных семерых членов клуба и других наций, не входящих в G8, но пристально наблюдающих за встречами. Главная проблема – в подходах, понимании и толковании тех или иных вещей. Иными словами, поймут ли Россию? Можно посмотреть по нескольким основным темам, которых коснется Россия по ходу своего председательствования или которые коснутся Россию по или против ее воли в этом году.
Тема первая, обсуждавшаяся как раз в минувшие выходные, - финансы. Все участники, прибывшие в Москву, отметили и насыщенную повестку дня, и важность обсуждаемых тем и инициатив. Однако вряд ли инициативу российского Минфина, записанную последним пунктом итогового коммюнике («надлежащее управление государственными финансами»), горячо поддержат все члены «восьмерки», не говоря уже о других участниках мировой финансовой системы. Хотя бы по причине того, что у всех разное представление о том, как управлять госфинансами, да и вообще, что считать госденьгами...
Тема вторая, основная для российского председательства, основная настолько, что ей было отведено немало места даже в «финансовом документе», - энергопоставки. Избрав ее еще полгода назад, Москва тогда вряд ли могла предположить, чем обернется ее готовность нарастить международные поставки нефти и газа уже спустя полгода. Неопределенность вокруг Ирана, выступление Джорджа Буша, наконец, просто холодная зима в Европе привели к тому, что тема энергобезопасности возникла во всех значимых международных дискуссиях. Даже на ежегодной конференции по безопасности, проходившей неделю назад в Мюнхене, где прежде обсуждали больше облик НАТО, возникла тема стабильных энергопоставок. О ней говорили немцы, американцы. Однако стабильность каждый понимает по-своему. Для импортеров, а члены G8 – прежде всего импортеры, – это в первую очередь поставки стабильные, разные и по понятным ценам. Готовность России нарастить поток нефти-газа в Европу тут же упирается в опасения самой Европы – зависимость от одного экспортера. Но даже и это европейцы до недавнего времени готовы были в меру терпеть, предпочитая пусть и не очень понятную Россию совсем не стабильному и непонятному Ближнему Востоку. До конфликта Москвы с Киевом и Кишиневом. После чего всех пронзила другая мысль: а что если и с более отдаленными соседями Россия поставит политическую тактику выше экономической стратегии? Ответы, данные Москвой по российско-украинскому предприятию, успокоили не очень: европейцы так и не поняли, как формируется цена, почему нужно выстраивать такую сложную схему поставок и расчетов, а главное, не случится ли еще чего-то похожего в будущем. С другими.
Третья тема, которая возникла несколько лет назад в ходе других «восьмерок» по причине того, что там это давно элемент общественной жизни и фактор принятия решений, - неправительственные организации. Общественность, иным словом. Общественность в развитых демократиях принято слушать. Общественность, особенно активно привлеченная к «восьмерке» в прошлом году Великобританией, теперь хочет своего голоса и в России. В Москве этим занимается даже специальный человек – глава Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при президенте Элла Памфилова. Именно вокруг нее будут проходить различные встречи экспертов, НКО и т.д. Но многих европейцев именно последняя фраза должности приводит в состояние недоумения - «при президенте». Они не понимают, при чем тут президент и как можно назначать членов подобных органов указом. А в контексте недавно принятого закона об НКО не только не понимают, но и опасаются.
Защищая членство России в «восьмерке», некоторые кремлевские чиновники любят приводить такие сравнения: а Берлускони со своими приватизированными итальянскими СМИ - что, образец свободной демократии? А сильно ли похожи демократии в Японии и Канаде? Так что не надо обвинять Россию, говорят они, у каждого – свое своеобразие.
Это, в общем, так. Но, например, на улицах Италии карабинеры все же не проверяют документы у всех черноволосых или (если исходить из того, что сами итальянцы в основном черноволосые) у всех чернокожих. Да и те же СМИ не сильно одобряют попытки контролировать их и сопротивляются изо всех сил. В отличие зачастую от средств российских, чьи владельцы предпочитают делать, что они считают нужным, а не что лучше для журналистов и тем более слушателей-читателей.
В Японии, которую принято считать образцом восточного послушания и иерархии, общественность может заблокировать экологически сомнительный проект, даже если он эффективен экономически, а «всенародно избранный» губернатор – открыто оппонировать «центру». И никто при этом не будет усматривать в этом «оранжевые настроения» или «шпионские происки» конкурентов по бизнесу. Да, так работает сегодня общество. Там, где оно есть. Поэтому дискуссии о «третьем секторе» в России, который почти весь сконцентрировался «при президенте», другим не очень понятны.
Есть еще две темы, которые включены в «восьмерку» и к которым опять же отношение очень разное. Первая – планетарные гуманитарные проекты типа помощи Африки, борьбы с малярией, СПИДом, компьютерной безграмотностью и т.п. Тут нужно честно признать: Африка России до фонаря. Нет, не то чтобы никто ею не интересовался, некоторые российские корпорации вовсю интересуются некоторыми африканскими странами и особенно отраслями. Но чтобы жителя, скажем, Тамбова или Саратова, да даже и Петербурга сильно интересовал СПИД где-нибудь в Сомали, Гане или Чаде, - это вряд ли. Но эту тему можно, по крайней мере, отдать финансистам, которые поднимут ее на недосягаемую для обывателя высоту, обсудив механизмы списания долгов, или международным НКО, которые и так давно и плотно занимаются подобными вещами.
Но вот как быть с другой темой, - отношение к разным проблемным регионам? Любая нестабильность, если она не носит сугубо локальный характер, всегда является предметом обсуждения «восьмерки». Как, например, в этот раз обсуждать Иран, если подходы России и части европейского сообщества, не говоря уже об американцах, снова сильно различаются? Или, например, ситуация в Палестине. Пока мир наседает на ХАМАС с требованием отказаться от силовых действий и признать Израиль, Москва приглашает лидеров движения к себе. Возможно, конечно, это хитрый дипломатический ход, в Москве к палестинцам придет прозрение, они выполнят требования международного сообщества, и мир возблагодарит Россию. Однако, помнится, с северокорейским лидером метод российского убеждения удался не очень. Да и с Ираном тоже...
А есть регионы, которые многие считают проблемными, но только все – по-разному. И это прежде всего – постсоветское пространство. На недавней Мюнхенской конференции министр обороны России Сергей Иванов сказал: Москве не нравятся «попытки Евросоюза свести сотрудничество по пространству внешней безопасности лишь к вопросу СНГ». Между тем, тема СНГ в повестке «восьмерки» будет. И такие сюжеты, как что произошло в Узбекистане или как проходят выборы в Белоруссии, что стоит за конфликтом Москвы и Тбилиси и куда стремится Киев, будут совершенно по-разному восприниматься и трактоваться Москвой и Берлином, Вашингтоном и Лондоном.
Это все, в общем, о простом: что такое хорошо и что такое плохо. В обществах, чьи представители участвуют в «восьмерке», давно есть ответы на эти вопросы. А если еще нет, - они ищутся, обсуждаются, через демонстрации ли, жесткие комментарии в прессе или многочасовые встречи правительств с НКО и профсоюзами. И это отнюдь не любовь до гроба или единое понимание счастья. Это взаимное уважение, готовность слушать других и считаться с иным мнением. Потому что у каждого есть право на свое мнение и его выражение, а еще – свобода выбора.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
