Интервью с двенадцатым чемпионом мира по шахматам Анатолием Карповым руководителя представительства РИА "Новости" в Аргентине Юрия Николаева
Анатолий Карпов находится сейчас в Аргентине в качестве почетного гостя XVI Международного шахматного фестиваля имени Мигеля Найдорфа.
- С 27 сентября по 16 октября в аргентинском городе Сан-Луис ФИДЕ проведет чемпионат мира по шахматам. Что вы можете сказать о составе участников предстоящего соревнования? Будете следить за "турниром восьми" в Аргентине?
Справка: В первенстве мира по шахматам в Сан-Луисе примут участие восемь гроссмейстеров: действующий чемпион мира по версии ФИДЕ Рустам Касымджанов (Узбекистан), Петр Свидлер (Россия), Александр Морозевич (Россия), Юдит Полгар (Венгрия), Петер Леко (Венгрия), Майкл Адамс (Великобритания), Виши Ананд (Индия), Веселин Топалов (Болгария).
Призовой фонд турнира – один миллион долларов США.
- Следить, конечно, буду. Я думаю, что все готовятся серьезно к этому чемпионату. Хотя назвать это «чемпионатом мира» можно с большой натяжкой, так как не был соблюден спортивный принцип, не было отбора. Понятно, что каждый из восьми претендентов заслуживает уважения, но не было возможности другим сказать свое слово.
Это первое крупное нарушение спортивных норм в том, как был сформирован этот турнир. А второе – это по-прежнему мы не имеем всех сильнейших. Я не знаю, как будут дальше выходить из положения: Крамник не играет. Каспаров, если вернется, то, что с ним будут делать? Не понятно. Здесь больше вопросов, чем ответов.
- Кого бы назвали фаворитом предстоящего чемпионата мира?
- Я думаю это индиец Вишванатан Ананд и венгр Петер Леко.
- Президент Международной шахматной федерации (ФИДЕ), глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов назвал предстоящий чемпионат мира по шахматам в Аргентине как Объединительный, согласны ли Вы с таким утверждением?
- С кем? Не вижу объединения никого ни с кем. На вопрос можно ответить вопросом: кого с кем объединяет этот так называемый чемпионат мира в Сан-Луисе? Я не понимаю.
- Каково Ваше видение нынешней ситуации, в котором пребывает ФИДЕ? Не кажется ли Вам, что в ФИДЕ необходимо провести революционные преобразования?
- Вы понимаете, болезнь ФИДЕ началась не сегодня и не вчера. То, что происходит – это последствия ошибок, которые были сделаны в начале 90-х годов. Они по наследству перешли к Илюмжинову. Это проблема Федерации, это кризис глубокий, который начался, как я сказал, не сегодня, не вчера, а уже позавчера даже. За последнее время было два открытых письма гроссмейстеров к руководству ФИДЕ. Они даже не удосужились ни ответить, ни рассмотреть на конгрессе. Был протест Российской шахматной федерации. На него не было ни ответа, ни привета и никакого обсуждения. Был протест российских шахматистов по поводу последнего чемпионата в Ливии - ни ответа, ни привета, ни обсуждения. О чем тут можно говорить, что это за организация? Если крупнейшие шахматисты, крупнейшие федерации протестуют, пишут письма, которые даже не обсуждаются.
- Вас даже и не слышат?
- Слышат, но ответа нет. Нет даже обсуждения. Вообще, такое было немыслимо, скажем, во времена Рогарда, Эйвеля. (прим. - Фольке Рогард - президент ФИДЕ с 1949 по 1970 гг.; Макс Эйве - президент ФИДЕ с 1970 по 1978 гг.)
Как это, Российская шахматная федерация посылает протест. А он даже не рассматривается ни на Конгрессе, ни на президентском совете! Что это за организация такая?!
- В этой ситуации, получается, что настало время, когда, может быть необходимо, менять Илюмжинова?
- Вопрос в том, что Илюмжинов и положительный, и отрицательный герой. У него нет времени разбираться во всем. Поэтому он следует как бы советам своей команды.
- Эта команда ему досталась в наследство от Кампоманеса?
- Частично от Кампоманеса, а частично команду он сам сформировал.
- То есть, на сегодняшний день ФИДЕ так и будет пребывать в плачевном состоянии и нельзя будет поднять уровень шахмат, в том числе и чемпионата мира, на тот уровень, который они имели в прошлом?
- Нет, я думаю, можно.
- А что, на Ваш взгляд, необходимо сделать для этого?
- То, что можно и нужно делать - всем известно. Но почему это не делается, мне не понятно.
- А как Вы смотрите на то, чтобы возглавить ФИДЕ?
- У меня нет сложившегося мнения, потому что в принципе у меня никогда не было такой идеи. Я мог бы стать президентом ФИДЕ в 1995 году, когда Кампоманес уходил. Наверное, я мог стать президентом ФИДЕ и раньше, но как-то у меня не было этих идей. А сейчас эта мысль приходит в голову только потому, что убиваются профессиональные шахматы. Мы видим, что исчезают турниры. Если раньше, когда я начинал играть в шахматы, только в одной Испании можно было начать играть в январе и закончить в декабре, переезжая из одного города в другой, участвуя в приличных турнирах. Не все они были высшего уровня, высшего класса, но было где-то одиннадцать турниров или даже больше на гроссмейстерском уровне.
Я уже не говорю о том, что крупнейшие турниры проходили в Голландии, Германии, Швейцарии.
Советский Союз принимал участие в организации турниров, и Англия не пропала совсем, как сейчас. Соединенные Штаты входили в международную шахматную жизнь. То есть, можно было выбирать, и даже непросто было сыграть во всех крупнейших турнирах.
А сейчас вообще крупнейшие турниры можно пересчитать по пальцам одной руки. Это просто профессиональная беда. Шахматистам негде играть. Поэтому они играют по Интернету, в каких-то открытых, совершенно глупых турнирах. Ну, хорошо, они им приносят какие-то деньги, но с точки зрения прогресса и серьезного отношения к шахматам они просто вредны. Нужно что-то делать.
Ясно также, что нужен стратегический спонсор. Без него шахматы погибают. Но серьезный спонсор всегда будет задавать вопросы о том, кто будет чемпионом мира и кто лучший шахматист? И, безусловно, будет задан вопрос о том, как пресса будет это освещать, и какова гарантия, что шахматист с именем окажется в финале. Никого не интересует матч двух не известных никому шахматистов, случайно попавших в финал первенства мира. Раньше такого никогда не было в шахматах, так как была жесткая система отбора, и случайных людей на верху не оказывалось. А сейчас оказываются.
Сейчас любая спонсирующая компания задаст вопрос, а не повторится ли то, что уже было: два неизвестных дойдут до финала и кому этот финал нужен? Зачем тратить такие большие деньги?
Если мы не поменяем систему, то эти вопросы будут постоянно преследовать и организаторов, и шахматных руководителей. И мы никогда не выйдем из этого тупика!
- Вы согласны с таким мнением, что в мире падает интерес к шахматам?
- Конечно. Вместе с тем, позиция шахмат усиливаются. Сегодня я участвовал в награждении победителей школьных соревнований в Буэнос-Айресе. В аргентинской столице каждую субботу проводится турнир школьников. Сегодня была финальная часть, в которой принимали участие 110 ребят. Это отбор. А в общей сложности эта программа только для школьников аргентинской столицы рассчитана на 15 тысяч ребят. Массовость растет. Несмотря на то, что мы наверху ничего не делаем для того, чтобы поднять эту массовость.
Шахматы идут в школы. Например, в моей школе в Канзасе, я считаю, что просто уникальное событие случилось. Сегодня любой ученик США может брать уроки в моей школе по Интернету. Эти уроки им засчитываются как любой другой урок, например, как урок истории или географии. Мы даем сертификат о том, что ученик в течение месяца взял 25 уроков. При этом в его школе ему засчитывается, как будто он посетил 25 уроков истории или географии. Такого нигде еще в странах нет. Удивительно, что это случилось именно в США, где шахматы не столь популярны, как, скажем, в России или в Китае. Это большой стимул для родителей, которые в большинстве своем от шахмат далеки.
- А как обстоят дела в России? Есть ли подобные школы у нас?
- В России мы тоже продвинулись серьезно вперед. В министерстве образования мы создали комиссию, которая занимается программами шахмат в школе. Я являюсь сопредседателем этой комиссии. Мы также создали комиссию «Шахматы и образование» в Российской шахматной федерации.
Впервые в России в непрофильном ВУЗе - Российском Государственном социальном университете, открыта кафедра шахмат. В прошлом году туда было принято 7 или 8 студентов. В этом году – 25, среди них два иностранных студента. То есть курсы стали уже международными.
В следующем году, я думаю, это число значительно увеличится. Где-то через два-три года мы начнем выпускать специалистов, которые будут обслуживать те же самые школьные уроки. Проблема шахмат в школе не только в том, чтобы пробиться, но и в том, чтобы были преподаватели. У нас, к сожалению, шахматная специализация в Академии физической культуры и спорта значительно сократилась: в год выпускается, по-моему, восемь человек, что для огромной России крайне недостаточно. Если мы говорим сегодня серьезно о шахматах, как факультативе в школах, мы должны быть готовы обеспечить их преподавателями, тренерами.
Во многих странах мира шахматы включены в школьные программы. Первой такой страной стала Швеция, где решением парламента шахматы были введены в школьную программу. Испания и Италия тоже в этом числе. В Канаде, в Монреале, я посещал частные школы, где шахматы являются обязательным предметом.
Шахматы идут в школы, и этот процесс, наверное, уже не остановить. С точки зрения подготовки кадров, методик Россия - впереди, потому что у нас большой опыт. Шахматная специализация в бывшем институте, а теперь в Академии физической культуры и спорта, по-моему, была введена в 1966 или 1967 году. Там накоплен большой опыт. Я также думаю, что на базе кафедры шахмат в Российском государственном социальном университете мы можем проводить международные семинары по подготовке тренеров и преподавателей. Шахматы идут в школы Китая, Сингапура, где как преподаватели работают 15 мастеров и гроссмейстеров.
- Как показывает опыт, что это дает ученикам?
- Через шахматы очень просто дать то, что через другие предметы дается с трудом. Я вспоминаю, когда я сам был школьником, мне было не понятно почему, прежде чем писать сочинение, надо составить план? В шахматах без плана никогда не победишь. Шахматы учат правильно оценивать свои силы, анализировать, логически мыслить, не говоря уже о том, что шахматы развивают память
- Одни шахматисты играют только "против фигур", сохраняя с соперниками дружеские отношения, другим же требуется спортивная злость для того, чтобы побеждать. К какому типу вы отнесете себя?
- К первому, конечно, я в этом абсолютно уверен. Я никогда сознательно не ухудшал отношения с соперниками, хотя они были разные. К первому типу относятся, безусловно, Спасский, Смыслов, может быть, - Петросян. Второй тип – это Ботвинник, Корчной, который не мог играть в полную силу, если у него с противником были хорошие отношения. Ботвинник, как известно, вешал у себя в комнате портрет противника, чтобы возненавидеть его.
- Как вы относитесь к введению в шахматах допинг-контроля?
- Глупость, какая то. Во-первых, если исходить от противного, все великие шахматисты имели очень длинные карьеры. Если бы они применяли допинг, то может они бы и взлетали наверх, но тут же падали. У шахматистов карьера длится десятилетиями и ясно конечно, что никаких допингов они не принимают.
Вот ограничить доступ к системам информации, - это другой вопрос. Сейчас, к сожалению, шахматист имеет возможность общаться с компьютером, через мобильную связь получать какие-то советы во время шахматной партии. Это серьезный допинг и единственный, который я знаю в шахматах. С ним надо бороться очень жестко и категорично. Все остальное, это так.
- Вы с Каспаровым поддерживаете какие-нибудь отношения? Как Вы относитесь к его уходу в политику?
- В последнее время у нас с Каспаровым видение проблем было одинаковым. Другое дело, что выводы мы делали разные, поскольку он претендовал на исключительность и настаивал, чтобы его без отбора включали в матч на первенство мира. Три раза, он был обманут жестоко. В последний момент были сорваны его матчи с Русланом Пономаревым и Рустамом Касымджановым.
Может быть это послужило причиной того, что он ушел в политику, заявив, что в спортивных шахматах он сделал все, что мог. В политике, мне думается, ему будет непросто, потому, как Гарри Кимович привык общаться с политической верхушкой в Москве. Российскому политику надо будет ездить по регионам, что, в общем-то, будет весьма непросто. Одно дело общаться пусть не всегда с интеллигентной, но все же верхушкой, а другое дело общаться с народом, убеждать в своих идеях, которые весьма неоднозначны с точки зрения будущего, как самой России, так и социального положения.
- Какие у вас увлечения?
- Не знаю, наверное, шахматные марки со всеми разновидностями. Я сейчас пишу книгу о шахматном коллекционировании: марки, монеты. Монет, посвященных шахматам, великим шахматистам, различным шахматным событиям, в первую очередь, всемирным шахматным олимпиадам, уже достаточно много в мире.
Кстати, нигде я еще не встретил подборки материалов о шахматных монетах. Отдельные информации есть, хотя монет уже выпущено более 30-ти в разных странах. Марок по шахматам в последнее время выпускается очень много каким-то валом, что мне не нравится. Я считаю, что это уничтожает филателию как таковую. Первая шахматная марка была выпущена в Болгарии в 1947 году. Потом в 1948 году в СССР были выпущены марки, посвященные матчу Гаага-Москва. До 1966 года было выпущено не более 40 марок. Сейчас в год выпускается больше сотни. Это неуправляемый поток.
В моей книге мне хочется дать серьезную информацию, которую ищут все коллекционеры. У меня есть эта информация, кроме того, у меня прекрасная шахматная библиотека. Работа над книгой дается нелегко: времени очень мало. Я могу ее практически надиктовать, у меня все в голове. Но хочется сделать все серьезно. Чтобы не было ошибок. Работа идет, так что, к следующему году, думаю, я выпущу такую книгу. Есть еще одна тема - шахматные сувениры. Это огромный пласт исторический. Об этом я писать пока не буду. Шахматные книги тоже имеют колоссальную историю. Их сейчас огромное количество в мире, около 70 тысяч.
- Кто ваш любимый шахматист?
- Трудно сказать. Вообще-то, я учился на партиях Капабланки. Тогда было трудно достать шахматные книги, и первая моя книга была «Лучшие партии Капабланки» Панова. Мне было тогда 7 лет.
- Вы не задумывались о том, кем бы Вы стали, если бы не было шахмат?
- Я получил экономическое образование. Сначала я поступал на математический факультет в Московский университет. Но потом, проучившись один год, сознательно перешел на экономический. Не был бы шахматистом, мог бы стать историком, экономистом. А может быть математиком, у меня были большие математические способности. Но совмещать математику и шахматы оказалось достаточно сложно.
- Вы готовы сразиться с Фишером?
- Да, конечно.
- Насколько это вероятно?
- Фишер – человек слабо предсказуемый. Это больше зависит от него и, конечно, от спонсоров. Фишер всегда интересен. Но он хочет играть в его шахматы. Проблемы нет. Можем играть и в его шахматы. Имеют ли «шахматы Фишера» будущее, сказать трудно. Сейчас проводят отдельные турниры по правилам Фишера. Идея есть, но насколько она будет воспринята в будущем, сказать трудно, потому что есть и плюсы, и минусы. Плюс совершенно очевиден: в пору компьютеров Фишер пытается уйти от домашней подготовки и считает, что таким образом он снимает важность набора какой-то команды, работы с компьютером. По системе Фишера существует 960 начальных позиций, если мне не изменяет память.
- В чем заключается особенность “шахмат Фишера”?
- Начальная позиция фигур определяется по жеребьевке. Пешки стоят на своих местах, а положение фигур определяет компьютер. Конечно, подготовиться в этом случае чрезвычайно тяжело. Получаются новые позиции, свежие позиции, какие-то интересные, какие-то неинтересные.
Поначалу в «шахматы Фишера», собственно это была идея Фишера, играли свободный жребий для той и другой стороны. Но тогда получалась масса позиций проигранных изначально. После чего перешли к жребию и уже определяют симметричные позиции, и дальше кто сильнее играет.
- Вы уже в десятый раз приезжаете в Аргентину. Что Вам больше всего нравится в этой стране?
- Аргентина - страна хорошая. Впервые я посетил эту страну 27 лет тому назад. За это время здесь уже было три экономических катаклизма. Политических тоже было немало. Правила здесь и военная диктатура, были и гражданские президенты. Я был знаком практически со всеми президентами Аргентины, начиная с 1978 года. Шахматы в Аргентине популярны и многие из них играли. В шахматы играли и Менем, и де ла Руа. Со всеми я имел возможность познакомиться. Хочется, чтобы в этой стране восстановилось спокойствие. Страна замечательная, люди очень открытые и гостеприимные. Хочется им пожелать, чтобы у них наладилась жизнь. Я помню, что в 1978 году Аргентина была самой дорогой страной в мире. В 1982 году была самой дешевой. И так это происходило многие годы. Может они, и привыкли, но это ужасные стрессы. Люди теряют все, потом зарабатывают и снова теряют. Кстати, Россия в 90-е годы чем-то была похожа на Аргентину.
Кстати, единственный президент, с которым я не встречался, а получил от него награду, это нынешний президент страны Нестор Киршнер. В мае, от его имени мне был вручен «Майский орден" степени Командора. Надеюсь, что я с ним встречусь в ходе моего нынешнего пребывания в стране.
- А как вы относитесь к аргентинскому мясу, танго?
- С аргентинским мясом ничего сравниться не может. В танго мне музыка больше нравится, чем танцы, но это уже второй вопрос, а музыка замечательная. Аргентинцы умеют жить и живут приятно, интересно. Страна удивительно богатая не только своими природными ресурсами, но и своим климатом. Здесь присутствуют все климатические зоны. Тропиков, правда, нет, но близко.
