Первые страны, лидеры, фактически отцы-основатели европейской общности – Франция и Нидерланды - проголосовали против принятия Европейской конституции. Европу это повергло в состояние легкой дрожи, зато в политических кругах России возникло чувство, похожее на удовлетворение. Некоторые российские политики усмотрели в голландском и французском «нет» свою собственную российскую правоту. Вот чем оборачивается отказ от суверенинета, сказали они. И сильно ошиблись. Гордые европейцы сказали «нет» бюрократам, а не курсу.
С недавних пор идея сохранения суверениета захватила российские политические умы. В сущности, сегодняшняя российская политическая стратегия выглядит так: сохранение и укрепление государственности (иногда заменяется словом «государство», что многими уже воспринимается как синонимы) есть залог сохранения и укрепления национального суверенитета, что, в свою очередь, есть залог спасения от разных видов потенциального хаоса и анархии в – опять же – государстве, на случай, если что-то где-то пойдет не так. Такова сегодня идеологическая триада элиты.
Что же касается базового посыла - сохранения и укрепления суверенитета России, - то он с недавних пор стал одной из наиболее популярных политических тем. Широко проводится мысль о том, что Россия – в числе немногих государств на планете – еще является суверенной в отличие от десятков «сателлитов», «несостоявшися государств» или попросту «марионеток» великих держав.
Евросоюз в картину не вписывался – два с лишним десятка стран на глазах российских политиков, технологов и экспертов добровольно отказывались от части суверенитета в пользу неких наднациональных органов, терпели порой экономические неудобства ради создания общего рынка, даже отказывались от веками использовавшихся валют, но в целом демонстрировали явное намерение стать одним из мировых центров XXI века, но уже именно как некий единый функционирующий организм.
И тут – Франция и Голланлия, прародители новой европейской династии, сказали «нет» общей Конституции. «Агааа, вот оно, мы были правы, вот чем заканчивается попытка отказаться от части суверенитета», - сказали некоторые российские политики и эксперты, твердо веря, что именно за попытки укрепить свою суверенную мощь на Россию в последние месяцы Европа обрушила тонны критики и подозрительности.
Продемонстрировав тем самым еще раз, что многие ситуации они воспринимают под своим, только им ведомым, углом зрения.
Нет, французы и голландцы не отказались от понятия европейской общности, системы ценностей и институтов. Они вообще демонстрировали не отказ. Они показали чувство собственного достоинства. Это был жест не курсу, не системе и не возвращение в эпоху огораживания. Это был знак европейской бюрократии, немножко оторвавшейся от реальности в своей жизни.
Сами европейцы часто и бурно обсуждают своих бюрократов. Как они живут в многомиллионных особняках под Гаагой (любопытная деталь - у многих из них не черепичные, а тростниковые крыши; как говорят, полезнее с точке зрения экологии, но расточительнее - страховка выше в несколько раз); какие зарплаты получают и как они отличаются от стандартов даже небедных европейских странах. Вот и итог: многие из этой касты «избранных» имеют уже довольно смутное представление о реальной жизни простого европейца.
Увлекшись своей внутренней жизнью и кухней, еврочиновники попросту не смогли (или не захотели, или не поняли, как) объяснить тем, на кого Конституция рассчитана, что, собственного, она даст европейцу. Чиновники просто оказались не в состоянии говорить с гражданам Европы на понятном языке. И европейцы им напомнили, что не надо так обращаться с электоратом...
Бюрократия оторвалась от народа. Народ напомнил ей о ее роли и месте. О том, что надо объяснять. Четко, понятно, убедительно. Самому в это веря и понимая, как отразится принимаемое решение на жизни разных стран и слоев общества. В сущности, традицонная ситуация: «страшно далеки» оказались еврочиновники от народа.
В России референдумов мало, в сущности, просто нет, чиновники говорят с простыми людьми как с равными на простом, понятном и доступном всем языке. Потому от ситуаций, подобных французской или голландской, Россия надежно застрахована. И спокойно может работать над укреплением суверенитета.
Но возможно, если посмотреть на голосование иначе и задуматься, чем грозит оторванность части элиты от избирателей, ситуация будет выглядеть в ином свете. Только вот многие ли из российских политиков еще могут это осознать и об этом задуматься.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
