Политический обозреватель РИА "Новости" Дмитрий Косырев
"Новый госсекретарь США - новая корейская политика Вашингтона": пока неизвестно, можно ли будет сделать именно такой вывод по итогам визита Кондолизы Райс в Пекин в конце этой недели. Но в столицах Азии от госсекретаря, совершающей в этом качестве свою первую поездку по ключевым столицам Азии, ждут именно смены политики по отношению к Северной Корее и проблеме северокорейской ядерной бомбы.
Точно так же от Кондолизы Райс ждали смены европейской политики по итогам ее недавней аналогичной поездки по странам Европы. И – дождались. Потому что политика "первой администрации Джорджа Буша" – одностороннего действия, прежде всего в Ираке - привела к кризису взаимоотношений США с европейскими союзниками по НАТО. Точно так же чрезмерное давление на режим в Пхеньяне, оказывавшееся в тот же период, осложнило отношения США с партнерами по крайней мере в Восточной Азии – речь о Пекине, Сеуле и в известном смысле Токио. Два внешнеполитических тупика – два выхода из таковых: это было бы по крайней мере логично.
Азиатские партнеры критикуют корейскую политику Вашингтона довольно мягко, в отличие от еворпейцев, чьи расхождения с США на пике иракской войны никто не старался скрывать. Но если внимательно присмотреться, то пятеро участников прерванного в прошлом году процесса шестисторонних пекинских переговоров - а именно, Китай, Россия, Южная Корея, Северная Корея и Япония – говорят об одном и том же. А именно, что переговоры надо возобновить как можно скорее, иначе заявления Пхеньяна о том, что он уже обладает ядерными устройствами и произведет их еще больше, рано или поздно могут оказаться правдой.
Правда, США предпочитают говорить об ином единогласии среди шести партнеров. А именно, словами Кондолизы Райс в Дели - о "единстве их целей". И действительно, никому из них не хочется увидеть ядерную Северную Корею. Но чтобы этого не случилось, отмечает "Вашингтон пост", китайские и южнокорейские дипломаты публично призывают именно США проявлять больше гибкости.
Добавим: то же самое делает российская дипломатия, хотя менее публично. Москва считает, что средства должны соответствовать цели. Например, если хочешь как можно быстрее добиться реально действующего проверяемого соглашения с Пхеньяном, то надо отказаться от громкой риторики и сосредоточиться на конкретных условиях сделки. Если же американская сторона не прекращает называть режим в Пхеньяне "аванпостом тирании" после того, как раньше зачислила его в глобальную "ось зла", то о каких соглашениях тут можно говорить? При этом как Москва, так и Пекин или Сеул уговаривают и северокорейцев вернуться к переговорам. Но, как это ни странно звучит, дипломатия Пхеньяна пока проявляла больше гибкости и склонности к компромиссу, чем дипломатия Вашингтона. Так что мяч сейчас однозначно на поле Кондолизы Райс, и все ждут новостей с ее стороны.
Наконец, Япония внешне ближе всех к позиции США в "корейском вопросе", но и Токио призывает к возобновлению переговоров. А переговоры предполагают возможность и необходимость компромиссов.
Собственно, вся "новая корейская политика" США, к которой подталкивают Вашингтон практически все его азиатские партнеры, сводится к тому, чтобы США перестали делать угрожающие заявления в адрес Северной Кореи, после чего партнеры сделают для Америки все, что требуется – вернут Пхеньян за стол переговоров и выступят гарантами соглашений о безъядерном Корейском полуострове.
Соглашения, кстати, были в целом готовы буквально с начала переговоров, заключить их мешала лишь позиция США, выражавшаяся в формуле "сначала полное проверяемое разоружение Пхеньяна, потом сами переговоры". С такой позицией никаких договоренностей, что очевидно, не заключают.
Насколько долго может Вашингтон тянуть со сменой корейской политики? Время работает против США, намекает упомянутая "Вашингтон пост", процитировав слова Райс в Индии, с которой началась ее поездка. Госсекретарь сказала, что с того момента, как Пхеньян начал в прошлом году демонстрировать свои "ядерные возможности", его изоляция от соседей усилилась. Газета же напоминает, что на самом деле все обстоит наоборот – с 2002 года, то есть с начала "корейского кризиса", усилились не только экономические связи Пхеньяна с Пекином и Сеулом, но даже ЕС открыл в Пхеньяне отделение его базирующейся в Сеуле корейско-европейской Торговой палаты. Россия также не хотела бы упускать возможностей в будущем развитии северокорейской экономики. Пока что наиболее известна постепенно ведущаяся работа по подготовке проекта транскорейской железной дороги, которая, видимо – после отрезка по китайской территории, вольется в Транссибирскую магистраль. Но есть и другие проекты, которые логично разрабатывать в координации с китайцами, южнокорейцами и иными инвесторами в северокорейское развитие. Особенно актуальны эти проекты окажутся после разрешения "ядерного кризиса", когда и американским инвестициям в регионе найдется место.
И последнее: Индия и Пакистан, с которых госсекретарь начала свою поездку, весьма символичны для тех, кто ищет пути решения корейского ядерного кризиса. В 1998 году два эти государства сделали больше, чем делает Пхеньян сегодня: они не заявили о наличии ядерного оружия, а испытали его. Юридически, то есть с точки зрения международного режима нераспространения, две эти страны сделали ровно то же самое, что и Северная Корея – точнее, это Пхеньян использовал их опыт. А Америка получила опыт поведения в подобных ситуациях.
Администрация Клинтона наложила на Исламабад и Дели экономические санкции – и они полностью провалились по крайней мере в отношении Индии. Напомним, что именно после 1998 года Индия была окончательно признана миром как один из экономических лидеров будущего. Что же касается Пакистана, то именно его ядерный статус в совокупности с войной в соседнем Афганистане заставил администрацию Буша признать Пакистан стратегическим партнером США, пойти с ним на максимальное сближение. Логика очевидна: лучше дружить, чем враждовать с режимом, обладающим ядерной бомбой, которая, в случае его смены, может попасть в какие угодно руки.
Сможет ли американская дипломатия при Кондолизе Райс применить ту же логику к Северной Корее, или Вашингтон хочет дождаться, чтобы Пхеньян, как Исламабад, взорвал бы ядерное устройство вместо того чтобы лишь говорить о его наличии? Может ли та же логика быть применена в отношениях США и Ирана? Все это – вызовы для нового госсекретаря. Хотя не следует, видимо, ожидать, что Кондолиза Райс выскажет в Пекине на эту тему что-либо кроме намеков.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
