В ретроспективе историю НАТО можно вполне охарактеризовать как непрекращающийся кризис, замаскированный под успех. Родившийся в апреле 1949 года, Североатлантический альянс был призван отражать возможную агрессию стран-участниц Варшавского договора на европейском театре военных действий. Основой Договора, его сутью всегда были трансатлантические связи США со своими европейскими союзниками.
Практически уже в начале 60-х годов 20 века США начинают стабильно доминировать в НАТО как в политической, так и в военной сферах. Трения с союзниками достигли такой силы, что в 1966 году Франция формально вышла из военной структуры, спровоцировав серьезное потрясение основ блока.
Новая фаза "холодной войны", наступившая после ввода советских войск в Афганистан в 1979 году, ознаменовала еще один трансатлантический спор. Взгляды на советскую угрозу все больше расходились, так как США были готовы к более "конфликтной" политике, в то время как европейцы стремились сохранить то немногое, что осталось от разрядки.
Но истинные испытания для альянса начались в конце 90-х годов минувшего века, когда стало совершенно ясно, что агрессию, если таковая произойдет, придется отражать не в Европе, а совсем на другой территории, что потребует кроме специальных политических инструментов еще и особые, чисто военные средства.
По мнению Гюнтера Альтенбурга, помощника генерального секретаря НАТО, самым серьезным испытанием для блока после "холодной войны" стали войны, вызвавшие распад Югославии. Не усматривая в "Балканской проблеме" прямой угрозы безопасности членам альянса, европейские союзники США в начале далеко не были уверены в необходимости прямого военного вмешательства. В результате, на первой стадии конфликта роль НАТО оставалась ограниченной, связанной только с поддержкой действий других международных организаций. Однако по мере разрастания военных действий потребовалось прямое участие натовских сил в войне, что вызвало усиление трений между США и Европой, особенно по поводу дальнейшей стратегии альянса перед лицом "внешней", территориально не имеющей к европейскому континенту, опасности.
Продолжавшаяся 78 дней война НАТО против Сербии закончилась явной победой альянса, однако сделала уже совершенно очевидным диспаритет возможностей членов блока в военном отношении, ведь европейские армии, предназначенные для защиты от Варшавского договора, до сих пор во многом выглядят также, как и в годы "холодной войны": многим из них недостает мобильности, необходимой для быстрого развертывания вдали от европейских границ, где, собственно, и будут происходить все военные конфликты в ближайшем будущем, а также тыловой поддержки боевых операций.
Различия возможностей натовских партнеров проявляются наиболее ярко в новейших областях вооружений, таких, как высокоточное оружие - основного компонента современной войны. Ведь только у США и Великобритании есть крылатые ракеты "Томагавк" и "умные" бомбы, позволяющие наносить удары по целям в любую погоду, не рискуя жизнью пилотов. Но и здесь США полностью доминируют: в ходе кампании в Косово 90 проц пусков крылатых ракет пришлось на их долю.
Война также обнажила трудности, связанные с боевым управлением в рамках коалиции. В ходе кампании в НАТО применялась громоздкая система командования и контроля. Поэтому, зачастую, требовалось немало времени, чтобы получить одобрение на нанесение удара. Не всегда эффективным было и согласование целей между союзниками. К тому же НАТО в действительности не могла контролировать все средства, задействованные в операции: применение истребителей-бомбардировщиков Ф-117 и стратегических бомбардировщиков Б-2 США планировали и осуществляли самостоятельно.
Стремясь "подтянуть" вооруженные силы союзников до современных стандартов, США постоянно требуют увеличения оборонных бюджетов европейских стран. Такая постановка вопроса совершенно неприемлема для правительств Старого Света, во-первых, во многом зависящих от мощного европейского общественного мнения и, во-вторых, понимающих, что серьезно увеличить всего 10-процентное европейское военное участие в НАТО какими бы то ни было вливаниями в обозримом будущем вряд ли удастся.
Для себя европейцы видят выход в создании в рамках НАТО специальных мобильных сил, численностью примерно 20 тыс человек, /первоначально планировалось 60 тыс/, предназначенных специально для оперативного вмешательства в "горячих точках" за пределами европейских границ. Этот вопрос, именуемый как "Европейская оборонная инициатива", был согласован в 2002 году на осеннем саммите НАТО в Праге и даже получил формальное одобрение - но, не более того - Вашингтона.
Кроме того, желание создать чисто европейские силы связано со стремлением привлечь к решению проблем континента страны, не входящие в НАТО. Прежде всего, имеется в виду Россия, чья взвешенная позиция по отношению к европейским проблемам, в частности, предложение создать европейскую систему ПРО, как альтернативу совершенно непопулярной в Европе американской глобальной НПРО, во многом импонирует Старому Свету.
Как утверждают в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, европейская оборонная инициатива никоим образом не направлена на подрыв альянса. В тоже время, примечательным остается факт, что предполагаемое формирование не является чем-то новым, а включает те же подразделения, что ныне действуют под флагом НАТО. Глубинная идея заключается в том, чтобы дистанцируясь от американских "глобальных проблем и интересов", создать чисто европейское командование для решения европейских проблем и иметь возможность действовать - при необходимости - без США и Канады. То есть, сказать "Нет" в НАТО, но одновременно сказать "Да" в рамках Европы.
Слов нет, идея просто замечательная, если иметь в виду интересы европейцев. Однако, похоже, она плохо сочетается с "глобальными" трансатлантическими интересами. Это подтверждается и тем, что последний германо-франко-бельгийский "бунт", нацеленный во многом на решение проблемы финансирования будущего европейского корпуса пока плодов не дал. И вряд ли даст. Не любят американцы шантажистов.
В этой связи совершенно прав лорд Робертсон, генеральный секретарь НАТО, когда говорит о будущем альянса, что "это не вопрос экономики или закупок и даже не взглядов военных. Это вопрос политической воли".
