9 октября народному артисту СССР Евгению Александровичу Евстигнееву исполнилось бы 80 лет. "Инстинктивный гений" - так называли его коллеги.
Он не играл роли, а чувствовал их, проживал. Несмотря на то, что все его персонажи были такими разными - комическими и трагическими, главными и эпизодическими, - Евстигнеев неизменно создавал судьбы людей. Проходных ролей у него не было ни в театре, ни в кино. Он редко обсуждал что-то с режиссерами, просто дочитывал сценарий до конца и говорил: "Все понятно. Осталось только выучить текст".
Евстигнеев стал актером случайно: судьба распорядилась. В 1946 году в свободное от работы время он играл в кинотеатре в оркестре на ударных. Рассказывали, что играл он так виртуозно и самозабвенно, что этой игрой заслонял всех остальных оркестрантов и приводил публику в восторг. Во время одного из таких выступлений его приметил ректор Горьковского театрального училища Виталий Ленский. После того как оркестранты отыграли очередную композицию, он подошел к музыканту и спросил его: "Молодой человек, не хотите ли вы стать драматическим актером?" На что Евстигнеев простодушно ответил: "Я не знаю".
Наверное, для актера высочайшей похвалой может быть признание коллег. Одной из самых ярких ролей Евстигнеева по праву считают спектакль 1968 года "На дне". "Мне кажется, Сатин - высочайшая его работа. Она абсолютно опрокидывает стереотип некого назидательного пафоса и декламационности, сложившийся в связи с данным образом. Это было сыграно чрезвычайно живо, неожиданно, смешно, остро, горько, даже желчно, парадоксально, но в результате оставляло ощущение редкой значимости и мощи. Помню его монолог о гордом человеке. Тяжелые глаза навыкате. Скривившийся в едкой усмешке рот. Состояние человека, отяжелевшего от выпитого и при этом испытывающего некое странное вдохновение. Напряженный лоб, откинутое на нарах тело, приподнятое на широко отставленных назад руках, и отчаянно опрокинутая голова. Предельная выразительность каждой позы, почти монументальность", - так характеризовал игру Евстигнеева в этом спектакле Константин Райкин.
Несмотря на то, что первую известность он получил на сцене, Евстигнеев считал, что сниматься в кино актеру театра необходимо. Кинороли Евстигнеева, в первую очередь, пожалуй, ассоциируются с булгаковскими героями: в 1971 году Корзухин в "Беге", в 1988 - профессор Преображенский в "Собачьем сердце".
"Семнадцать мгновений весны". Одним из самых запоминающихся персонажей стал профессор Плейшнер, простоватый, немного рассеянный, по-детски наивный и беззащитный - лишь внешне, на самом деле ответственный, сильный духовно человек. Пожалуй, в этом и было основное мастерство, талант Евстигнеева - за несколько минут он мог показать человека многими гранями, Человека в целом.
Он разгадывал зерно ролей безошибочно; и так же безошибочен был его интуитивный расчет на реакцию. Реакцией зрителя, его смехом Евстигнеев весьма дорожил; любил повторять слова, будто бы принадлежавшие Москвину: совет актеру - не забывать, что он клоун.
Когда актера спросили, каким он хочет видеть современного зрителя, то он ответил: "Талантливым. Умеющим свободно ассоциировать, не боящимся быть сентиментальным. <...> В общении со зрителем нужно четко знать свою цель - вести зрителя за собой".
"Не стыдно ему лысым ходить..."
Первой супругой Евстигнеева стала Галина Волчек, впоследствии, главный режиссер театра "Современник".
"Вдруг в моей жизни появился великовозрастный выпускник Школы-студии МХАТ: старше меня на семь лет и деревенского происхождения. Он разговаривал так, что некоторые обороты его речи можно было понять только с помощью специального словаря (например, "метеный пол" в его понимании - пол, который подмели, "беленый суп" - суп со сметаной, "духовое мыло" - туалетное мыло и т. д.). Внешне мой избранник выглядел тоже странно: лысый, с длинным ногтем на мизинце, одет в бостоновый костюм лилового цвета на вырост (а вдруг лысеющий жених вытянется), с жилеткой поверх "бобочки" - летней трикотажной рубашки с короткими рукавами у воротника поверх "молнии" величаво прикреплялся крепдешиновый галстук-бабочка. Таким явился Женя в мой дом. Поначалу папа пребывал в смятении, потому что поддался влиянию няни, которая прокомментировала внешность моего избранника словами: "Не стыдно ему лысым ходить, хоть бы какую-нибудь шапчонку надел...", - вспоминала в своей книге Галина Волчек.
Второй женой Евстигнеева стала актриса того же "Современника" Лилия Журкина, эффектная светская львица. Дочь Маша вспоминает:
"Мама, когда впервые увидела отца в театре "Современник", подумала: "Боже, какой страшненький!" Но ровно через год вышла за него замуж. В отце было внутреннее очарование. При том, что он не делал комплиментов. За мамой он ухаживал своеобразно: подкладывал ей записки в карман или, стоя у нее за спиной, дул в завитки локонов..." Вместе они прожили более двадцати лет, их разлучила трагическая смерть Лилии Дмитриевны.
Третий брак актера поразил всех: Евстигнеев женился "на молоденькой", актриса Ирина Цывина была младше его на 35 лет. Многие просто не верили, что между людьми с такой разницей в возрасте может быть какое-то чувство: слишком молода и красива была она, а он был уже весьма немолод, но известен. Тем не менее, до самой смерти Евгения Александровича, Ирина оставалась рядом. Видимо, было что-то важнее внешней красоты.
Евстигнееву нравились красивые женщины, и хоть он и не был красавцем, они отвечали взаимностью: в нем было внутренне обаяние. Как вспоминают друзья, он вообще был эстетом и любил все красивое - красивую одежду, хорошие сигареты. Он жил на полную катушку, но при этом оставался сентиментальным: например, во время съемок мог на несколько дней уехать навестить маму, а в одной из сцен фильма "Еще люблю, еще надеюсь", как вспоминает режиссер Николай Лырчиков, он попросил повесить над кроватью героя ее реальную фотографию.
Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации Агентства РИА Новости и других источников
