Чтобы успешно вылечить рак, важно обнаружить его как можно раньше. О проблемах диагностики, лечения и профилактики онкологических заболеваний в интервью корреспонденту РИА Новости Ирине Зубковой рассказал директор клиники и заведующий кафедрой факультетской хирургии Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова, академик Российской академии медицинских наук, профессор Александр Черноусов.
— Александр Федорович, часто онкологическое заболевание обнаруживается тогда, когда пациент уже долго и безуспешно лечится от чего-то другого.
— Да, во многих случаях рак желудка, толстой кишки и других органов появляется исподтишка и проявляется только на поздних стадиях. Но всё-таки если человек внимателен к себе, то какие-то начальные признаки он заметит. Он почувствует, что что-то не в порядке со здоровьем: не может уже делать ту работу, которую раньше с легкостью выполнял, простудные заболевания к нему цепляются… Дело в том, что злокачественные опухоли сильно подавляют иммунитет. Надо периодически проходить обследование, даже если вроде бы ничего и не беспокоит. Когда начнет беспокоить, когда опухоль уже будет прощупываться и «мешать», может оказаться уже поздно.
— Значит, идите к другому. Но вообще, большинство наших врачей — замечательные специалисты. Конечно, как и в любой другой профессии, встречаются нерадивые люди, но их абсолютное меньшинство. Не бывает ведь так, чтобы где-то все инженеры были только прекрасными или все учителя на сто процентов выдающимися, почему же этого требуют от врачей? Часто опухоли, и доброкачественные, и злокачественные, бывают случайной находкой при профилактическом обследовании. Флюорография легких, которая раньше была строго обязательной, выявляла множество заболеваний. После сорока лет надо регулярно обследовать желудочно-кишечный тракт: делать рентген, УЗИ, в нужных случаях эндоскопическое исследование.
— Диагноз поставлен. Что дальше?
— Дальше не бояться и если необходимо, делать операцию. Хирурга и клинику теперь тоже можно выбрать. Посоветуйтесь со своим врачом, с теми, кто уже был где-то прооперирован. Обычно народ знает, где хорошие результаты, где не очень. Часто люди идут на громкое имя. Но важнее выбрать специалиста не столько именитого, сколько такого, который этот вид операций делает хорошо и много. У нас, например, в клинике специализированное онкологическое отделение. Через наши руки проходит множество пациентов с раком пищевода, желудка, кишечника, печени, поджелудочной железы, опухоли молочной железы, щитовидной железы, надпочечников, легких. Все хирурги аттестованные, имеющие право оперировать больных со злокачественными опухолями, не говоря уже о доброкачественных. В последние десятилетия развивается малоинвазивная хирургия: лапароскопические операции, в том числе при раке толстой кишки, раке желудка.
— Операцией ведь дело не заканчивается?
— Естественно, после хирургического вмешательства в ряде случаев требуется еще дополнительное лечение: лучевая терапия, химиотерапия. А потом нужна реабилитация. Я много лет пытался добиться, чтобы онкологических больных после операции можно было направлять в санатории или курорты. Конечно, ванны и грязи им не показаны, но свежий воздух, минеральная вода, легкие физиотерапевтические процедуры, продуманное питание могли бы их быстро поставить в строй. Это задача государственная.
— В народе часто рассказывают «страшилки» о том, как врачи не заметили злокачественного характера опухоли.
— Рассказывать можно всё что угодно, но такое маловероятно. У нас проводится тщательная дифференциальная диагностика между доброкачественными и злокачественными новообразованиями. Наше исследование по дифференциальной диагностике опухолей поджелудочной железы фактически пионерское; в остальных направлениях тоже очень интересные результаты. Сейчас практически в ста процентах случаев мы можем определить: доброкачественный процесс или нет.
— Что еще нового появилось в последнее время в лечении онкологических заболеваний?
— Мы проводим молекулярно-генетические исследования. Они, например, подтвердили правомерность выбора каждого из трех типов операций, выполняемых при раке желудка. Сейчас стараемся с помощью этого метода исследования найти ответ на другой вопрос: можно ли спрогнозировать появление рецидива — развития у пациента опухоли в оставленной культе желудка в отдаленном периоде после операции? Еще одна пионерская разработка: оригинальный метод лечения больных с циррозом печени разного происхождения. Сейчас появилось такое модное слово: «высокотехнологичная медицинская помощь». На самом деле это просто современного уровня помощь, в том числе хирургическая.
— По каким причинам возникает рак?
— А посмотрите, где мы живем, что едим, какую воду пьем, чем дышим, особенно в Москве и в крупных городах? Это же караул! Многие питаются как попало и чем попало. Те, кто сигарету, как соску, изо рта не выпускает, ставят на себе эксперимент: «Будет у меня рак легкого, бронха, пищевода или желудка или нет?» Так можно не экспериментировать, ответ ясен: будет, с высокой степенью вероятности. Но — всё равно курят, дескать, «а-а, проскочим!». Поэтому закон о борьбе с курением, принятый недавно, я считаю очень правильным.
Есть и еще одна причина: стрессы, депрессии. Им подвержен любой: житель города и деревни, бедный, едва сводящий концы с концами, и богатый, трясущийся над деньгами. Для организма это просто так не проходит. У кого-то развивается гипертония, у кого-то язва двенадцатиперстной кишки или желудка, рефлюкс, рак, еще куча всяких болезней. Если в течение десятков лет депрессия по голове стучит кувалдой, то ничего хорошего не будет.
— Все ли пациенты выполняют рекомендации?
— К сожалению, бывает так: чуть болезнь отпустила — лекарства в сторону, про врача забыл. Назвать этих людей дураками как-то язык не поворачивается, но то, что у них не всё в порядке с головой, абсолютно точно. Это всё та же надежда на российский «авось». Одного больного с раком желудка я уговариваю делать операцию. «Не буду — и всё!» Говорю: «У тебя рак». — «А мне плевать! Хоть рак, хоть крабы, хоть креветки». А еще один сказал: «Вы что, на мне опыты ставить собираетесь?» Но большинство больных и их родственников (с которыми тоже обязательно надо беседовать) нормальные люди, и они понимают всю тяжесть состояния и то, что операция необходима.
Школа русской медицины предполагает не кучу анализов, большинство из которых вовсе и не нужны, а именно беседу с больным. В 70% случаев после нее диагноз уже ясен становится — и его надо будет только подтвердить. Поэтому мы и учим студентов: разговаривайте с больным, беседуйте с ним тщательно при первом посещении. Не надо идти по такому пути, чтобы долго обследовать больного, а потом уже с ним поговорить.
— Тяжело это: сообщать больному о его диагнозе?
— Конечно. За рубежом принято сразу говорить правду всем, но я не понимаю: какому менеджеру пришло в голову, что надо всем говорить истинный диагноз? Одно дело, если надо назвать его человеку богатому: ему надо устроить свои дела, счета, переписать дома здесь и за рубежом, деньги распределить. А зачем в лоб говорить «у вас рак» полуголодной бабусе из глухой деревни, которая с огромным трудом живет на крошечную пенсию? Чтобы последние дни ее отравить? Я считаю, надо всегда понимать, с кем ты беседуешь. Мнительному человеку, который весь трясется уже от того, что пришел к хирургу, лучше сказать: «У вас серьезная болезнь, нужна операция, это обязательно, и вы будете жить. Не волнуйтесь, вы обязательно поправитесь».
С больным нужно поговорить по-человечески, как со своим родственником. Старые врачи говорили: «Если после беседы врача с больным больному не стало легче, то это не врач». Надо любить своих больных. Главное — чтобы больной верил врачу. Он тогда будет по-другому выздоравливать.
