Автор Михаил Шейнкман
Сегодня достаточно было только помнить, скорбеть и благодарить. Молча. И не подбирать слова. Просто чувствовать. И не перечислять политиков на церемонии. Просто знать, что тех, неизвестных, было, как минимум, полтора миллиона. И это только в Освенциме, на сорока квадратных километрах бесчеловечности. Сегодня надо было всего лишь склонить голову. И совсем не обязательны штампы. Тем более от тех, кто и здесь штампует ненависть. Мировую совесть разменивают на частности. Грубо, прямолинейно, базарно обращают в мелочь.
Юристы уверяют, что в суде сложнее всего опровергать абсурд. Он исключает логику. Поэтому всегда рискуешь попасть к нему в зависимость. Именно этим руководствуются "редакторы" исторических истин, навязывая позорные дискуссии о войне и о победе, о палачах и освободителях. Теперь у этого есть название. Это – "синдром Схетыны". Это когда незначительность присасывается к подвигу. Пиявкой, клопом, паразитом высасывает из него правду. К 70-летию освобождения лагеря смерти фамилия польского министра звучит ничуть не реже события. Он словно олицетворил гордость официальной Варшавы тем, что это было у них. И это она теперь на правах хозяина высокомерно решает, кого хочет здесь видеть, а кого — нет.
Поэтому вместе с большим европейским начальством зовут и Порошенко. Украинский же фронт. Хотя для него, что французский марш, что похороны саудовского короля, что Освенцим – это из серии "я и великие". Поэтому здесь и Грибаускайте. В день памяти жертв Холокоста ей бы в Литве преклоняться. Там истребили 95% евреев. Причем, значительную часть — своими силами, еще до прихода нацистов. Но она тоже в Польше. Потому что — тренд. И не ей здесь извиняться. Всей этой братии сейчас так важно занять правильную сторону баррикад, когда война опять оказывается реальностью. Чтобы опередить исторические параллели. Будто это не с их одобрения каратели превращают Донбасс в Освенцим открытого типа. Между прочим, это Польша с Литвой готовы поставлять Киеву любое оружие.
Очень не хочется думать, что история повторяется. Но хозяева Аушвица нас и тогда, с 41-го по 45-ый, тоже не хотели видеть. Ну, разве что, узниками. Не важно, что на самом деле в голове у Схетыны, когда он путает географию фронта с национальностью солдат. Не важно, почему председатель ПАСЕ Брассер в официальном заявлении по Освенциму старательно избегает словосочетания "Красная Армия" и "советские освободители", а администрация президента Литвы их не замечает вовсе. Важно, что все они теперь уверены в своем праве на лицемерие, подлог и историческую подлость.
Хотя директор Центра Симона Визенталя Эфроим Зурофф не видит в этом ничего странного.
"В последние годы страны Восточной Европы и бывшего СССР систематически пытаются переписать историю Второй мировой войны и Холокоста. Они пытаются скрыть или минимизировать преступления, совершенные пособниками нацистов в Восточной Европе. С учетом вышесказанного важно понимать, что коллаборационизм с фашистами в Восточной Европе имел особый масштаб и был самым страшным. Только в Восточной Европе коллаборационисты систематически принимали участие в массовых убийствах. И этим странам хочется скрыть это от других. Также они способствуют пропаганде так называемой теории "двойного геноцида", согласно которой существует два геноцида, и преступления коммунистического режима приравниваются к ужасам, совершенным нацистами. Такая теория, конечно же, неправильная с точки зрения истории. Но им хочется, чтобы страны мира считали их жертвами. Если поставить перед государством выбор: быть страной жертв или убийц, то ответ очевиден. К жертвам проявляют жалость, им возмещают убытки".
Но пройдет время, и их фамилии будут помнить только пыльные госархивы. А Освенцим – это навсегда. Как и наша психология победителей. И чтобы сейчас ни говорили яценюки, порошенки, схетыны и прочие грибаускайте, самое главное здесь сказали тогда, 27 января 45 года. Сказали на русском языке: "Вы свободны".
