Автор Михаил Шейнкман
Внешне на саммите в Минске все выглядело так, словно не было войны. А если присмотреться к Петру Порошенко, так и майдана. Ранний Янукович чистой воды. С той лишь разницей, что тот только надеялся усидеть между двумя союзами, а у этого получилось. Хотя бы в течение нескольких часов. С одной стороны — лидеры Таможенной тройки, с другой – комиссары ЕС. В таком положении не удавалось побывать еще ни одному украинскому президенту. Правда, не похоже было, что Порошенко получил от этого удовольствие.
Секунданты из Евросоюза во главе с Кэтрин Эштон, скорее, присматривали за ним, чем поддерживали. Он гораздо уверенней чувствовал бы себя, будь у него в компаньонах, скажем, Байден. Хотя и при них Владимир Путин сказал бы те же самые слова. Президент России, словно продолжая прерванный разговор с Януковичем, и сменщику его объяснил, что в торговом плане Москва при всем уважении к ЕС будет относиться к Украине, как к ЕС. С тем же режимом наибольшего благоприятствования нации. Это значит — без преференций.
Ассоциация с Евросоюзом – это ведь не наш, а их выбор. Так что, все по-честному.
Судя по кислому лицу Порошенко на коллективном фото, он понял, чем это чревато. Причем, не исключено, еще до поездки в Минск. Потому и распустил Верховную раду, чтобы ратифицировать Соглашение с ЕС в ближайшие два месяца было некому. Кэтрин Эштон он, конечно, пообещал, что парламент, даже несмотря на нелегитимность, сделает это уже в сентябре. Но до президентских выборов он обещал сделать это сразу после инаугурации.
Впрочем, при всей важности экономических взаимоотношений Украины с Россией и ЕС и уникальности формата, в котором они обсуждались, все прекрасно понимали: главный номер программы состоится без свидетелей. Порошенко, не исключено, не очень-то и стремился остаться с Путиным наедине. Он приехал работать на камеру. Для нее заучивал домашние заготовки о важности момента и чуть ли не последней возможности решить судьбу всей Европы. Хотя, судя по скучающим взглядам представителей ЕС, они не хотели бы, чтобы их судьбу решал Порошенко.
Как бы то ни было, с Путиным они все же остались один на один. И это были уже не те мимолетные 15 минут на виду у всех, что в Нормандии, а полноценные два часа. Вышли по-разному. Путин — к журналистам. Порошенко – к Эштон, она поджидала его в украинском посольстве. Разошлись и в оценках. Порошенко назвал переговоры "тяжелыми и сложными". Путин – "позитивными", но оценивать их перспективу тоже не стал. Честно сказал, что "не знает, чем это все закончится". Поскольку это только Россия может уверенно обещать содействие установлению мира на Украине. Что может собственно Украина, похоже, не знает даже сам Порошенко. К тому моменту он перед Западом еще не отчитался.
Вопрос украинскому политологу Владимиру Корнилову:
— Владимир Путин назвал переговоры с Порошенко позитивными, Порошенко – очень тяжелыми. На ваш взгляд, чего больше все-таки от них осталось: позитива или неопределенности?
— То, что начали переговоры даже в таком формате, без участия одной из сторон конфликта, это уже позитив. После этого рождается надежда, что будет создана платформа для будущих переговоров между Украиной и повстанцами Донбасса. Без подобной платформы надеяться на скорое завершение войны не приходится. А на то, что эта война должна закончиться, надеются очень многие и по одну, и по другую стороны линии фронта.
— Но при этом каждый думает, что она закончится в его пользу. На ваш взгляд, насколько Порошенко все-таки самостоятелен, когда он ведет переговоры с Путиным? Насколько он может отвечать за свои слова?
— Украина потеряла, конечно, свою субъектность. Но при этом Порошенко зависим от США, но не в меньшей степени он зависим и от ЕС, на чью поддержку и помощь он уповает. А вот эта встреча в Минске выявила то, что позиции Евросоюза резко меняются. И мы видим, что уже Европа не менее активно, чем Россия, начинает принуждать Порошенко, ну, если не к миру, то как минимум к прекращению варварских бомбардировок. И опять-таки это позитивный знак.
Вопрос, кого именно представлял в Минске Порошенко, всю Украину, часть Украины или совсем не ее, остался. Как и недоумение, зачем президенту независимого государства нужно внешнее участие, чтобы остановить войну, если его собственных полномочий для этого вполне хватает. Но, похоже, только полномочий, а не мужества и самостоятельности. Именно поэтому эксперты изначально невысоко оценивали его договороспособность. Впрочем, личные переговоры с Путиным считали моментом принципиальным. Потому и захотели увидеть в их рукопожатии в дебюте саммита нечто большее, чем протокол. Это действительно был ключевой момент. Без него встречу можно было и не открывать вовсе. Другое дело, что когда-то Путин и с Саакашвили здоровался за руку. Кстати, как он попрощался с Порошенко, никто не видел.
