МОСКВА, 31 окт – РИА Новости, Александр Уржанов. Что случилось с гражданским протестом в России? Должен ли в нем участвовать любой гражданин – или это личный выбор, осуждать за который никто не имеет права? Насколько "болотное дело" похоже на показательные политические процессы над советскими диссидентами и насколько российской общество похоже на советское? В Мультимедийном пресс-центре РИА Новости состоялся "Открытый показ" фильма Андрея Лошака "Анатомия процесса", который продолжился бурной дискуссией политических активистов разных поколений.
"Анатомия процесса" рассказывает об одной из самых черных страниц в истории российского диссидентского движения – процессе Якира-Красина. "Анатомию процесса" сделал Андрей Лошак – журналист, который не скрывает ни своих взглядов, ни сферу профессиональных интересов. "Анатомия процесса" могла бы получиться очень ожидаемым высказыванием на довольно маргинальную тему – а получилась фильмом очень неожиданным, очень сильным и очень насущным.
Петр Якир и Виктор Красин, ключевые фигуры в диссидентской среде, были арестованы в 1972-м и сразу начали "течь" – давать показания. Это казалось невозможным: вспоминая об этом даже сорок лет спустя, будущий председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева хватается за голову и закрывает лицо руками. За четырнадцать месяцев следствия Якир и Красин "слили" две сотни соратников, получили на суде символические сроки и провели покаянную пресс-конференцию. Якир спился, Красин уехал – и через 40 лет появился в фильме Андрея Лошака, чтобы сказать: "Я заплатил за это сорока годами одиночества". Но главные герои – не они, а их соратники, попавшие под удар. Кто-то, как зять Петра Якира, известный бард Юлий Ким, на долгие годы ушел во внутреннюю эмиграцию, кто-то – как диссидент Габриэль Суперфин, отправился в лагеря, и лишь очень немногие решились продолжать борьбу.
Если не считать названия, никаких параллелей с "болотным делом" в фильме нет; фильм кончается эмиграцией Красина на деньги КГБ и книжкой, которую он потом напишет о процессе. Но даже по реакции зрителей было заметно: многое очевидным образом повторяется. Фильм снимался больше трех лет, и сам Лошак говорит, что на такой эффект не рассчитывал – все получилось случайно: "Первый раз я напрягся, когда была знаменитая рокировка и пресс-секретарь Путина [Дмитрий Песков] сказал что-то вроде: "Брежнев – это большой плюс". И я понял, что скоро это опять может быть актуально. И, конечно, появление нового показательного судебного процесса эту тему актуализировало".
"А я не вижу никаких связей между той историей и этой историей, – не согласилась с автором фильма обвиняемая по "болотному делу" Мария Баронова. – У меня была возможность уехать, моя подписка о невыезде – она эфемерная. Я могу взять ребенка, сесть в багажник – и всё. А вот отношение общества похожее я вижу. Больше утомляет не "авторитарный режим" там, "тоталитарный режим", а бесконечная глупость – что со стороны власти, что со стороны оппозиции, что в обществе".
Ведущая "Открытого показа" Катерина Гордеева задала тот же вопрос известному диссиденту Сергею Григорьянцу – но разговор внезапно вернулся на 40 лет назад.
"Фильм – это просто клевета на диссидентское движение! – обрушился Григорьянц на Лошака. – Там нет основного понимания, основными героями являются два провокатора, один из которых, Якир, был провокатором еще в лагере. Которые собирали наивных детей 17-летних! Двести человек, которым они поломали жизни!"
"Никаким он не был провокатором!" – прервала Григорьянца журналист Мария Слоним. Она не была активным участником диссидентского движения, но много общалась с героями фильма, в том числе с Петром Якиром: "Меня втянуло в эту воронку. И Гарик (Суперфин – прим. авт.) жил у меня в квартире, мы кое-что печатали, но активно я в этом не участвовала. Не то что бы у меня был выбор". "Но у вас был выбор не участвовать", – заметила Гордеева. "Нет, а вот такого не было", – отрезала Слоним. В 1974-ом она покинула Советский Союз: "У меня был маленький ребенок и я не хотела, чтобы он становился диссидентом – и я не хотела, чтобы он становился конформистом. И тогда казалось, что третьего пути нет. Сейчас нет такой ситуации. Даже я через 13 лет-то вернулась, хотя уезжала навсегда. Сейчас все будет быстрее, мне кажется".
"У меня был маленький ребенок и я не хотела, чтобы он становился диссидентом — и я не хотела, чтобы он становился конформистом. И тогда казалось, что третьего пути нет. Сейчас нет такой ситуации – Мария Слоним, журналист.
Но на главный вопрос, который Катерина Гордеева задала всем гостям "Открытого показа", – "Надо ли каждому быть борцом?" – однозначных ответов так и не прозвучало. "Мне понравился монолог Гарика Суперфина, где он сначала "потек", а потом отказался [от показаний], и как ему было в лагере потом хорошо и весело, – почти дословно процитировал героя фильма поэт Лев Рубинштейн. – Это прекрасная притча для тех, кто сегодня участвует сопротивлении". "Все сказал [Анатолий] Якобсон в семьдесят четвертом. Что не каждый момент подходит для выхода на площадь", – возразил сотрудник архива общества "Мемориал" Алексей Макаров.
"Онкобольными в России заниматься труднее и страшнее, чем политикой и протестом". Мария Баронова, обвиняемая по "болотному делу".
Самая популярная альтернатива любому протесту и главный аргумент тех, кто любых митингов сторонится – "теория малых дел". Глобальные перемены – это следствие суперлокальных сдвигов. Прежде, чем заниматься проблемами страны, надо решить проблемы своего дома, двора, районной поликлиники, детского сада, школы и отделения полиции. Но правозащитник Сергей Ковалев, включившийся в дискуссию "Открытого показа" с больничной койки, считает это совершенно бессмысленным: "Подъезды и лестницы надо мести, надо содержать дворы в порядке. Очень хорошо, если кто-то помогает больным, все это прекрасно – но это не имеет никакого отношения к нашей гражданской жизни. Ни малейшего! Те, кого власть полагает необходимым посадить: Ходорковского, Лебедева – да разве только их? – [она посадит]. Если мы будем мести дворы – ну, спасибо нам скажет наша власть. Гораздо чище будет". "Онкобольными в России заниматься труднее и страшнее, чем политикой и протестом", – немедленно возразила Мария Баронова.
Подъезды и лестницы надо мести, надо содержать дворы в порядке. Очень хорошо, если кто-то помогает больным, все это прекрасно – но это не имеет никакого отношения к нашей гражданской жизни" Сергей Ковалев, правозащитник.
"Выйти-то на площадь можно, но вот что будет дальше? – подвел итог Андрей Лошак. – Отвечая на все по-пацански, с двойным усилием, мы все каким-то образом тоже ожесточаемся. Если этот "взбесившийся принтер" будет дальше работать, не знаю, может быть, и придется пойти в тюрьму. Но одно дело – пойти в тюрьму, а другое дело там держаться достойно. Собственно, про это и фильм".
РИА "Новости" благодарит общество "Мемориал" за помощь в организации "Открытого показа" фильма "Анатомия процесса"
