Куршская коса — это узкая полоса суши между Балтийским морем и Куршским заливом, которая образует самый маленький национальный парк в стране. Свое название коса получила от имени древних племен куршей, живших на этой территории. В Х-ХI веках здесь было поселение викингов. Сегодня в границах нацпарка находится три населенных пункта, по территории косы проходит российско-литовская государственная граница. За свои уникальные природные ландшафты территория внесена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. О том, кто и что мешает сохранять уникальный уголок природы в первозданном виде, как воспитывается новое поколение туристов, как приходят в себя ценные леса, пострадавшие от крупнейшего за четверть века пожара, а также о новинках, планах и идеях рассказал в интервью РИА Новости директор парка Анатолий Калина. Беседовала Евгения Римко.
— Когда говорят о национальном парке "Куршская коса", прежде всего представляется танцующий лес как визитная карточка, белые песчаные дюны. Какие еще объекты сегодня являются центром притяжения туристов? Что вы планировали изменить в этом сезоне?
— В этом сезоне мы планировали закончить реконструкцию самого посещаемого места — высоты Эфа. Переделали вход, сейчас занимаемся настилами, дошли до смотровой вышки, которая вмещает уже не 10-12 человек, а 25-30. В ближайшее время приступим к реконструкции второй такой же вышки. Время идет, людей на маршруте становится все больше, в среднем в сезон в день проходит около двух тысяч туристов. Поэтому мы делаем упор на изменение состояния маршрутов, смена происходит примерно раз в три года — при таком количестве туристов идет колоссальная нагрузка на почву. В этом году сделали смотровую вышку на высоте Мюллера, на следующий год планируем реконструкцию всей тропы. Работаем над маршрутом "Королевский бор", который пока не очень пользуется спросом, но, думаю, его оценят — там даже воздух другой, лично мне он очень нравится. К примеру, только там растет туя гигантская, которой 300 лет. Словами не передашь, это нужно только видеть. Всего сейчас в парке семь официальных маршрутов, но один — озеро Лебедь — пока закрыт на реконструкцию именно из-за того, что там нет настилов. Пока мы даем природе восстановиться. Основное, что мы планировали, мы завершили на 99%, к концу года будет 100%.
Еще у нас успешно работает проект "Деревня викингов". Начинал его университет, мы воплощали в жизнь, вложили душу. Это по сути музей под открытым небом, воссоздана деревня древних куршей, которые населяли эту территорию. Погрузиться в эту атмосферу помогает куршанка Аурелия, которая в аутентичной одежде проводит экскурсию, рассказывает о жизни и быте викингов. Приезжала специальная комиссия, после проверки просила привлечь наших специалистов — дровосеков, строителей для создания таких же площадок в других регионах России.
— Вы пришли руководить парком в 2010 году. Какие главные задачи перед вами ставило Минприроды, с чем удалось справиться, что буксует?
— Основная задача наша как и любого национального парка и заповедника — сохранение того наследия, которое мы должны оставить для россиян, наших детей, внуков. Второстепенной задачей являлось восстановление документации о национальном парке. Нацпарк фактически существовал, но документов, подтверждающих это, не было. А без этого нельзя было делать какие-то глобальные проекты, потому что национальный парк не мог предоставить документы. С 2010 года мы начали работать над документами, у нас прошло не меньше 70 судов, где мы доказывали права на территорию. В 2012 году появился первый документ, зарегистрированный в Минюсте, где мы зафиксировали границы парка. И после этого развитие пошло быстрее, но остается еще одно действие, после которого у парка будет полный комплект документов.
— На территории нацпарка находятся несколько населенных пунктов. Возникают ли сложности из-за этого соседства, испытывают ли местные жители какие-либо ограничения? И привлекает ли парк жителей к своим проектам?
— Сложности возникали с тем, что у жителей было устойчивое мнение, что особо охраняемая природная территория — это проблема для населения. Люди не хотели меняться, понимать, почему при строительстве необходимо проводить экологическую экспертизу. Мы объясняли, встречались с местным населением, рассказывали им, зачем это нужно, что деятельность нацпарка не ущемляет их права. Думаю, что если сейчас у местного населения спросить, то вопросов уже не будет, с парком сейчас плотно сотрудничают, мы участвуем в развитии сельского туризма, по договору с парком приезжают специалисты, учат жителей поселков заниматься туристическим бизнесом, открывать свое дело, которое пользовалось бы спросом. Понятно, что именно в парк едет много гостей, а поселки такой популярностью не пользуются, хотя могли бы. Это снизило бы нагрузку и на парк, и разнообразило бы отдых — один день туристы могли бы пожить, к примеру, у ремесленника, второй день — у того, кто занимается рыбой, он смог бы показать, как ее коптят. Мы считаем, что программа интересная, и местное население нас стало в этом поддерживать. Конечно, это большая работа, быстрых результатов мы не ждем.
— Статус национального парка накладывает некоторые ограничения и для посетителей. Как меняется культура посещения нацпарка? Какие основные нарушения?
— Культура поведения гостей меняется постепенно, но мы заметили следующее: эффект пошел, когда мы начали активно работать с детьми, со школами. Они, вероятно, рассказывают дома о правилах парка своим родителям, и когда приезжают вместе, проблем уже возникает меньше.
Но в целом нарушения такие: кто-то хочет пожарить шашлык там, где это запрещено, сходить на фотосессию на белую дюну, съехать на машине с дороги практически в лес, сказав, что не знает правил. Все наши правила написаны на сайте, на стенде на въезде и даже на входных билетах. Ограничения сделаны для сохранения природы: парк поделен за зоны — заповедная, особо охраняемая, рекреационная, хозяйственная. В рекреационной людям можно ходить по настилам, гулять, собирать грибы, ягоды. В заповедной и особо охраняемой — запрещено. Но у нас нет задачи наказать нарушителей, мы ведем работу на предупреждение.
Сейчас с нами работают больше 30 турфирм. Сотрудничество наше развивалось непросто. Примерно пять лет назад представители турфирм говорили, что они поднимают косу, поэтому должны ездить сюда бесплатно. Но наше мнение было такое — если вы привозите сюда туристов, то нужно за ними следить. Бывает так: идет гид, рассказывает непонятно какую историю, выходит на высоту Эфа, его группа бежит по пескам, где ходить запрещено, а он ждет, пока они вернутся. Когда мы запретили въезд на территорию парка без оплаты, турфирмы подали на нас в суд. Мы его выиграли, и гиды из туристических фирм заключили с нами договоры, согласно которым экскурсоводы проходят специальные курсы, получают сертификаты и могут работать в парке. И если туристы у кого-то из гидов убежали на дюну, мы не разговариваем с туристами, мы оформляем протокол на фирму. Платить штрафы не нравится никому, поэтому сейчас мы сотрудничаем на благо Куршской косы.
— Сотрудники парка серьезно занимаются инфраструктурными вопросами, а как решается основная задача — сохранение редких видов растений и животных?
— В любом национальном парке, заповеднике есть научный отдел, который следит за состоянием природы. В этом году мы выпустили книгу о краснокнижных растениях, которые растут в национальном парке "Куршская коса". Это была большая, кропотливая работа научных сотрудников, которая длилась на протяжении двух лет. Эту работу нельзя оставить, она является преимущественной. Гости могут видеть животных, которые водятся на косе — лосей, кабанов, оленей. Из хищников у нас только лисы.
— Не так давно вместе с сотрудниками калининградского зоопарка ваши специалисты выпустили в море двоих детенышей тюленя, рожденных в начале года в неволе. Не возвращались ли они на берег, как думаете, приняла ли их родная стихия?
— В связи с изменением климата и состоянием моря в ближайшее время численность тюленей будет расти. Для случаев встречи людей и тюленей, которые иногда выходят на берег, у нас подготовлены стенды с номерами телефона, куда обращаться в случае обнаружения тюленей. Если животное вышло на берег, не нужно его заталкивать палкой или ногами обратно в море. Если он вышел, значит, ему так нужно, это его среда, он отдыхает. Это они здесь живут, а мы — гости. В отношении этих двух тюленят, которых выпустили, скорее всего, они уже ушли на север. И если бы они вышли на берег, мы бы об этом узнали первыми, наши гости сообщили бы.
— В 2014 году на территории парка произошел крупнейший за последние годы пожар, восполнять утраченное придется не один год. Что уже сделано, что еще предстоит?
— Тогда выгорело порядка 13 гектаров ценного леса. В том же году мы посадили около десяти гектаров сосны обыкновенной, кроме того, там происходит самосев березы, территория на данный момент природно закреплена, и сегодня нет угрозы, что поселок Морское засыплет песком. Но каждую осень работа продолжается, мы подсаживаем, и теперь остается только дождаться, когда все это вырастет. Чтобы полностью восстановить лес, нужно не меньше 20 лет. Ущерб, нанесенный природе, оценивался исходя из целого списка критериев — это и урон почве, и количество сгоревших деревьев, и их состояние. Сумма ущерба превысила 280 миллионов рублей. Но, как известно, пожар начался с территории поселка, где велись сварочные работы, а не из национального парка. Произошло возгорание, в течение десяти минут сотрудники парка уже были на месте. Первое, что мы должны были сделать, это отбить огонь от населенных пунктов, но когда уже пошел верховой пожар, подключили МЧС, региональное правительство. Полтора месяца после этого мы круглые сутки дежурили на месте. Из-за того, что лето было сухое и жаркое, периодически происходили возгорания, их сотрудники парка тушили вручную.
— Многие сравнивают состояние поселков на нашей части Куршской косы и на литовской стороне. И, как правило, оказывается, что сравнение далеко не в нашу пользу.
— За развитие поселков, которые находятся на территории, отвечает администрация Зеленоградского района. Должен быть генплан, в котором прописана вся социально-экономическая деятельность, которую необходимо согласовывать с министерством природных ресурсов, после чего администрация должна развивать поселки. На данный момент ничего этого нет. Все наши предложения пока остаются лишь предложениями. Считаю, что сравнивать нас и, допустим, литовскую Ниду просто неприемлемо, потому что в советские времена, когда развивали литовскую сторону, на нашей стороне был только рыбколхоз "Труженик моря", жители поселков в основном были работниками этого предприятия. Да, это был богатый колхоз, но вложений в то, чтобы мы были культурно-досуговым центром, не было. Отмечу, что наша ситуация в плане сохранения природных комплексов лучше, чем в Литве. При мне было две миссии ЮНЕСКО, миссионеры дважды подтвердили, что российская сторона в деле сохранения природного наследия сильнее, чем литовская. Что касается поселков, я согласен, их нужно развивать. Мы нашли точки соприкосновения, когда выйдем на плодотворную работу, тогда начнутся развиваться наши населенные пункты.
— По территории косы должна пройти велодорожка до литовской границы, которую очень ждут калининградцы. Есть ли понимание, когда она может заработать?
— Земельный участок, который может быть использован под трассу велодорожки на территории Куршской косы, поставлен на кадастровый учет в 2016 году. Так как погранпереход, поселки Морское и Рыбачий в данный момент запитаны электричеством от Литвы, начаты работы по прокладке электрического кабеля. Пройдена экологическая экспертиза. После окончания работ в 2018 году сделают подсыпку, утрамбуют, то есть, по сути, получится природная велодорожка. По опыту знаю, что в Европе чаще всего применяются именно такие природные велодорожки, а не закатанные в асфальт или плитку. Дальше будем выходить на проектную документацию, с правительством области мы плотно над этим сотрудничаем. Планируем, что дорожка будет шириной четыре метра, чтобы хватило места и велосипедистам, и бегунам, и тем, кто просто захочет прогуляться. Это интересный проект, который, наконец, должен воплотиться в жизнь. Обещаю, я первый проеду по этой дорожке.
— Насколько сегодня пользуется спросом ваш аудиогид, который вы запустили несколько лет назад, не отказались ли от идеи его использования?
— Мы считаем, что наш гид зарекомендовал себя просто на миллион процентов с положительной стороны. Находясь на маршруте, буквально каждый второй отдыхающий, который приезжает не от турфирмы, а самостоятельно, идет с нашим гидом. Было около 30 тысяч скачиваний приложения. Информация доступная, достоверная, есть и в видео-, и в аудиоформате. Когда мы над ним работали, мы исследовали 65 подобных гидов со всего мира, выбрали все самое лучшее. На сегодняшний день, я считаю, что наш гид самый совершенный. Я представлял его на совещании директоров нацпарков, многие теперь хотят сделать свои такие гиды.
— Вы начали вести видеодневник национального парка, уже несколько выпусков есть в сети, на сайте "Куршской косы". Чья это была идея, кто подбирает темы для программы?
— Идея, наверное, была подана нашими гостями-туристами, которые часто обвиняли нас в том, что мы ничего не делаем, не убираемся, только собираем деньги и непонятно куда их тратим. С этого пошла идея запустить программу "Личный контроль". В первом выпуске мы показали, как начинается наше утро, какое чистое у нас побережье, а затем продемонстрировали, что осталось от наших гостей к вечеру — горы мусора. В странах Европы приезжаешь в парк, где есть пикниковое место, и не найдешь ни одной урны, потому что каждый забирает свой мусор с собой. У нас эта система пока не работает, мне даже иногда кажется, что мусор из Калининграда везут к нам.
— В одном из выпусков вы рассказывали о том, какие водные маршруты могли бы быть интересны туристам. У нас есть погранпереход с Литвой в Рыбачем, но он практически в запустении. Чего не хватает, чтобы проекты заработали: как обычно, денег?
— Я думаю, не хватает законодательной базы. Сам пирс принадлежит частному владельцу. Если бы государство или область забрали в свои руки, его можно было бы развивать. Когда-то это был пирс рыбоколхоза "Труженик моря", его несколько раз перепродавали, мы разбираемся, кто на каких основаниях владеет им в настоящее время. На самом деле это хороший проект. Несколько лет назад, когда только открыли погранпереход, я лично ходил с этого пирса в литовскую Ниду — полтора часа, изумительные виды. И они бы к нам ходили, и мы к ним. У нас в области красивейшие каналы, думаю, что проект пользовался бы спросом. То, что открывается взору в заливе, это только здесь можно увидеть. Вдоль каналов живет множество людей, которые занимаются сельским туризмом, они были бы рады, если бы у них останавливались туристы, могли бы даже переночевать, потом поехать дальше тем же путем или вернуться домой на машине. Мне кажется, людям это интересно. Если их заинтересовать тем, что открыт еще и водный путь, и местные жители будут еще больше развиваться, строить, предлагать, нужно только их заинтересовать. Вот этим мы и пытаемся заниматься.
— Весной вы рассказывали, что на косе планировалось оборудовать первый официальный пляж. Как развивалась эта идея?
— Если честно, я вообще против пляжного отдыха на территории парка, потому что когда люди видят авандюну, начинают скатываться с нее, а она у нас особо охраняемая, сделана руками человека. То есть после того, как по ней прокатились, пробежались, съехали, ветром образуется прорыв авандюны и весь парк начинает работать на то, чтобы ликвидировать последствия. Но в этом году мы согласились с Зеленоградским районом, что они сделают деревянный променад в поселке Лесном. Мы на это пошли, чтобы привлечь людей, которые хотят отдыхать с комфортом. Чтобы они останавливались в районе поселков, а не по всему парку. Деревянный променад сделан, построена спасательная станция, но пока нет кабинок для переодевания, душевых, то есть конечного варианта еще нет. Для того чтобы был официальный пляж, необходимо провести обследование моря, какая глубина, какое течение. Но именно в этом проекте мы Зеленоградскому району не отказываем.
— Мы знаем, что парк прорабатывает очень интересный проект, подобного которому нет еще в России, туристический маршрут "над кронами деревьев". Что он представляет, каковы его перспективы?
— Этот проект я увидел в Германии в национальном парке Тюрингии. Это изумительный проект. Сейчас мы подписываем соглашение о сотрудничестве. Затем их сотрудники приедут к нам, вместе посмотрим места, где именно можно было бы этот проект осуществить, и они нам передадут проектную документацию. Как это должно выглядеть: идет пологая дорога по кругу примерно 50 метров в диаметре, которая постепенно поднимается вверх и выходит на точку на высоте примерно 40 метров. Пока вы поднимаетесь, вы смотрите на деревья, птиц, песчаные дюны, то есть на все, что открывается взору. Причем посещать его смогут и люди с ограниченными возможностями, и дети, предусмотрен лифт. Пока в России таких проектов не реализовано, если все получится, то мы будем первыми.
