Входящий в двадцатку крупнейших кредитных организаций России банк "Санкт-Петербург" ведет переговоры о привлечении финансирования с азиатских рынков и готов провести допэмиссию под инвестора из Азии. О том, почему банк рассчитывает в этом году заработать лишь вдвое меньше, чем в прошлом, как санкции и закрытые западные рынки капитала помогают банку привлечь первоклассных заемщиков, в интервью РИА Новости рассказал председатель правления банка "Санкт-Петербург" Владислав Гузь. Беседовала Ирина Доржиева.
— Меняет ли банк прогнозы финансовых показателей на фоне снижения Банком России процентной ставки?
— Мы не меняли наши финансовые планы. Прибыль будет несколько меньше, чем в прошлом году, но не потому, что мы стали хуже работать. Дело в том, что на прибыль прошлого года оказали существенное влияние разовые сделки — присоединение банка Европейский, была продажа акций ММВБ, а также возврат отложенного налога. В этом году факторов, существенно влияющих на прибыль, не будет, только текущая деятельность. Тем не менее мы рассчитываем на один из лучших результатов на рынке.
Дело в том, что банковская система в этом году ежемесячно демонстрирует либо убыток, либо небольшую прибыль. За апрель убыток российских банков составил 20 миллиардов, мы же по-прежнему оставались прибыльными. Если мы по полугодию заработаем миллиард, за год можем выйти на 2,5 миллиарда рублей прибыли.
Чистая процентная маржа, не секрет, снизилась с прогнозных 4% до 3,4-3,5%. Ничего удивительного нет, процентный риск сработал у всех банков, при этом в целом по банковской системе снижение процентной маржи более существенное.
Одна из наших целевых стратегических задач — возврат к процентной марже 4% и выше. Не знаю, насколько этого показателя можно будет добиться по итогам года, но, во всяком случае, по итогам четвертого квартала, думаю, что да. Не исключено, что средний по году показатель будет ниже 4%.
Кривая по кредитам с точки зрения объемов пошла вверх. Просто то, что мы для себя планировали, исполнить будет несколько легче.
Согласно финплану кредитный портфель должен вырасти по итогам года на 10%. Уровень просрочки на данный момент составляет 3,9% по юрлицам и 3,5% по физлицам. При этом у нас высокое покрытие резервами — на уровне 8%. На конец года существенного увеличения просрочки не ожидаем.
— Насколько оживился рынок кредитования, учитывая, что ЦБ довольно быстро снижал ставку?
— Не так активно, как хотелось бы, но тем не менее. Рынок оживился после предыдущего снижения ставки до 12,5%. Кредитный процесс он достаточно инерционный, и месяц, а-то и полтора — это минимум для того, чтобы какие-то движения после изменения ставок ЦБ произошли.
Хорошим подспорьем в сегменте розничного кредитования стали госпрограммы — мы очень активно работаем в этом направлении. "Санкт-Петербург" в тройке лидеров по выдаче субсидированных ипотечных кредитов в стране. Свой лимит в 7 миллиардов рублей мы выдали, обратились еще за 3 миллиардами. Не так давно снизили процентные ставки по автокредитам, определенный рост там тоже присутствует.
— Ситуация в экономике, которая резко поменялась за последний год, заставляет пересматривать стратегию развития банка?
— Вопрос, конечно, на повестку ставили, но приняли решение стратегию не менять. Дело в том, что ее жизнеспособность была подтверждена результатами и прошлого года, и первого квартала. Если стратегия правильная и рабочая, зачем ее менять?
С другой стороны, если на момент принятия ее два года назад она была достаточно консервативной, то сейчас она весьма агрессивна.
— На сложном и падающем рынке вы нацелены на наращивание доли рынка?
— Безусловно. Мы по-прежнему рассматриваем это как время возможностей.
— Фокус сместили на крупных корпоративных клиентов?
— Фокус у нас стратегически был на малом, среднем и крупном бизнесе. Сейчас произошло определенное смещение акцента в сторону крупнейших. Но это не стратегическое, а временное конъюнктурное смещение, потому что ситуация дает возможность привлекать первоклассных заемщиков, с которыми в спокойные времена особо не могли работать, поскольку были недостаточно конкурентоспособными по сравнению с государственными банками.
Наши условия не стали более выгодными по сравнению с госбанками, которые по-прежнему самые конкурентоспособные на рынке. Просто условия по сравнению с докризисным периодом сблизились, сократился разрыв.
— Связан ли приток первоклассных заемщиков с тем, что иностранные банки менее активны на рынке, не могут в большом объеме выдавать валютное финансирование российским компаниям?
— Это связано и с тем, о чем говорите вы, и с отсутствием возможности дешевого международного фондирования у госбанков.
Госбанки были завязаны на внешнем финансировании и в условиях закрытых рынков вынуждены были привлекать пассивы по заоблачным ставкам, поймали в полном объеме процентный риск. В этой гонке мы не участвовали.
— Кто ваши новые клиенты?
— В основном это предприятия оборонно-промышленного комплекса, энергетического — нефтяные, добывающие компании. Верхний эшелон, так или иначе связанный с государственной собственностью либо окологосударственной.
— Какие у банка "Санкт-Петербург" источники фондирования?
— Источники нашего фондирования — это средства клиентов: физических и юридических лиц. Поскольку мы не были зависимы от международного фондирования, нам не пришлось его замещать, платить высокие процентные ставки в конце прошлого года, во-первых. Во-вторых, у нас очень лояльный вкладчик и у нас совсем не было оттока средств ни в течение года, ни даже в четвертом квартале. Напротив, когда был пик кризисных явлений, у нас был приток других вкладчиков из проблемных банков.
В этой связи процентный риск мы, конечно, определенный поймали, поскольку вынуждены были реагировать на поведение конкурентов, но мы не платили заоблачных ставок, в результате чего мы по первому кварталу показали прибыль 600 с лишним миллионов рублей.
В целом с 1 января по 1 июня прирост вкладов составил более 5 миллиардов рублей, в рублях эта цифра больше, потому что небольшой отток был по валюте.
— Как удалось удержать вкладчиков в период массового отзыва депозитов?
— Знаете, это как английский газон – лет 200 поливать и подстригать, поливать и подстригать. Вот за 25 лет истории банк "Санкт-Петербург" эту лояльность завоевал, и мы очень ею дорожим.
— Может, вы ставки повышали опережающими темпами?
— Нет, никогда не опережали рынок, шли за рынком. Бенчмарк для нас наши основные конкуренты — государственные банки.
— Планируется ли привлекать внешнее заимствование. Возможно ли банку, не попавшему под санкции, привлечь западное финансирование?
— Рынок практически закрыт, определенные переговоры ведутся, но цена риска, которую они устанавливают на Россию, слишком высока. Мы мониторим рынок, конечно. Когда откроется окно и будет приемлемая рыночная цена, как публичный рыночный банк будем участвовать. Но сейчас нет ни необходимости, ни особой возможности. Новые деньги российским банкам и компаниям Запад не готов давать.
Но при этом есть Восток. Мы достаточно активно ведем работу, переговоры. Как только какая-то возможность будет, будем привлекать азиатское финансирование. Это Китай, Гонконг, Сингапур.
Бонды мы пока выпускать не планируем, выпустим тогда, когда почувствуем конкретный спрос. А так в основном это частные сделки с участниками рынка.
Мы ведем переговоры и под финансирование конкретных проектов наших клиентов в таких отраслях, как транспорт, энергетика, металлургия, мы обсуждаем, ведем работу с участниками рынка на предмет приобретения наших ценных бумаг, акций. Пытаемся создать определенный интерес, некий позитивный имидж, в том числе проводим так называемые non deal road show. Наши сотрудники регулярно туда ездят и участвуют в различных мероприятиях. Мы видим определенную перспективу в этих регионах, но Восток – дело тонкое и все это происходит не быстро.
— Есть планы увеличить free float?
— Он небольшой сейчас, что является лишним подтверждением интереса к банку. В составе акционеров есть институциональные инвесторы, такие как East Capital, ЕБРР. Увеличивать его ради того, чтобы увеличивать, мы не собираемся. В случае, если эмиссия какая-то будет нами обсуждаться, то она будет обсуждаться под совершенно конкретного покупателя, допустим, азиатского. Если мы не найдем внутренние ресурсы для формирования какого-то пакета, то будет эмиссия.
Проводить сейчас допэмиссию нет необходимости — у нас все в порядке с достаточностью капитала, на 1 июня он составлял 13,6% при необходимых 10%. Мы включены в программу докапитализации через механизм ОФЗ и 14,6 миллиарда рублей от Агентства страхования вкладов планируем получить к осени, заявка наша акцептована. С точки зрения развития на ближайшие пару лет у нас проблем с капиталом нет.
Но мы работаем на перспективу, и если появится интересный азиатский партнер, определим условия, при которых он войдет в капитал.
— Какую ставку ЦБ ожидаете на конец года?
— На конец года — не знаю. Есть предположение, что в летние месяцы мы не увидим снижения. По нашему мнению, сейчас ставка отражает некий баланс между сдерживанием инфляции и стимулированием экономического роста, она объективна. Мы не рассчитываем на дальнейшее снижение ставки до осени.
— Как идут переговоры со шведским East Capital (9,4%) и ЕБРР (5,5%), которые владеют миноритарными пакетами акций банка? Не ожидаете ли вы, что из-за санкций и охлаждения отношений с Западом, они могут выйти из капитала?
— С учетом того, что у них все возможности инвестирования в российские компании закрыты, запрещены сверху, им тем более интересно оставаться в капитале успешного банка. Никаких мыслей у них по поводу выхода нет, во всяком случае, мы о них не слышали. Они с удовольствием присутствуют в капитале, наблюдательном совете и довольны результатом деятельности банка. Оснований выходить из капитала я не вижу.
У всех акционеров была возможность выйти официально, когда мы присоединяли банк "Европейский". А тогда ситуация была еще более сложная, пик кризисных явлений. Если они не воспользовались офертой тогда, то сейчас, особенно после результатов 2014 года, выходить было бы неразумно.
Если они вдруг решат выходить из капитала, то уверен, что покупатели найдутся. По текущей цене уж точно. Банк сейчас сильно недооценен.
— Известно, что в апреле сын экс-министра обороны Сергей Сердюков увеличил долю в банке. Прокомментируйте, пожалуйста, детали сделки. За какую цену был приобретен пакет?
— Сделка была открытая, цена формировалась рынком. Купил и купил.
— Среди акционеров банка люди, близкие к высокопоставленным чиновникам, – супруг Валентины Матвиенко, бизнесмен Максим Воробьев, зять и сын экс-министра обороны Анатолия Сердюкова. Влияют ли они на политику банка?
— Никак не влияют, никак не участвуют, их нет ни в наблюдательном совете, ни в других органах банка.
— Может, они свои личные средства хранят?
— Никому не запрещено хранить свои личные средства, совершенно точно. Если они и есть, это не такие суммы, о которых необходимо знать председателю правления.
— Как у банка идет взаимоотношение с регулятором?
— Очень конструктивно. У нас постоянно на заседаниях правления присутствует представитель ЦБ, мы в абсолютно плотном конструктивном деловом контакте находимся. Никаких вопросов нерешаемых у нас не бывает.
— Возникали ли в истории банка случаи, когда приходилось прибегать к административному ресурсу акционеров?
— Нет, у нас основной акционер (Александр Савельев – ред.) — достаточно известная фигура на рынке для того, чтобы не прибегать к помощи еще кого-то… Но ничего такого и не происходило.
— Планируете ли сделки M&A?
— Наш слоган — эффективный банк с масштабируемой бизнес-моделью. Поскольку эффективный банк, дай бог, мы уже создали, теперь бизнес-модель желательно масштабировать для роста.
Сейчас мы очень внимательно смотрим на рынок, пока, к сожалению, интересных кейсов не поступало, хотя мы много чего проанализировали и с точки зрения санации, и с точки зрения приобретения. Как сказал наш председатель наблюдательного совета, нет банков на продажу с реальным капиталом в данный момент. Они все либо с нулем, либо с минусом.
Но мы продолжаем работу, я уверен, что-то присмотрим. Рост за счет сделок M&A нами предусмотрен.
— Есть ли в планах выход в новые регионы?
— Для нас новые регионы — не самоцель, нам важен бизнес. Если мы увидим реальный бизнес, реальное применение нашей бизнес-модели, неважно где, пусть это будет и другой регион, мы пойдем. Главное, чтобы все потом работало.
Но с учетом развития дистанционных каналов можно никуда не идти физически. Мы собираемся развивать это направление, что тоже, по сути, является удаленной экспансией. В данный момент у нас уже порядка 50% сделок заключается в электронной среде.
