Автор Михаил Шейнкман
Одна половина страны сидит, другая караулит. Латвия пока не достигла тоталитарного совершенства. Но она на верном пути. Сейчас уже дошла до стадии "одни говорят – другие докладывают". Здесь состоялась торжественная раздача удостоверений официальных стукачей. Или, как их еще называют, общественных языковых инспекторов. Все торжественно и на государственном уровне. Документы вручал лично министр юстиции Дзинтарс Расначс. Это, сказал он, самые надежные и проверенные люди. Никогда еще филеров не превозносили так высоко и открыто.
Как говорят, отбор был очень серьезный. Им пришлось не только доказать безупречное знание титульной лексики, но и пройти тест на умение мыслить. Точнее, наверное, на готовность без него обойтись. В голове, прежде всего, хорошо должны работать уши. Поскольку в их деле главное – слух и отсутствие моральных принципов. "Корочка" дает право не только влезать в чужую жизнь, но и портить ее. Им предстоит контролировать чистоту латышской речи и сообщать о нарушениях в Центр госязыка. Его здесь еще именуют "инквизицией". Это что-то похожее на советское ДНД. Только без опознавательных знаков. Но тоже добровольные языковые дружинники. Сокращенно, ДЯД. Русскоязычным детям теперь иначе будут объяснять, почему надо бояться чужого ДЯДи. Ну, или тети. Не важно. Стукач пола не имеет.
В Латвии за языком следили и раньше. Но исключительно на государственном уровне, а не каждый за каждым. И сейчас понятно, откуда уши растут. Неизвестно, где именно они вылезут. Официально лишь во всех республиканских и общественных учреждениях работники должны говорить только по-латышски. Но словить на слове фактически могут в любом месте. Больше всего нарушителей инспекторы находят в сфере обслуживания и торговли. Часто штрафуют учителей или врачей при исполнении. Под санкции попадали даже политики, рискнувшие написать официальную бумагу на русском.
Для его носителей поэтому, на всякий случай, молчание – золото. Никогда цена русского слова в Латвии не была такой высокой. По закону оно здесь очень хорошо переводится лишь на деньги. Штраф за его использование – 200 евро. Таким образом, власти в значительной степени решают еще две проблемы. Во-первых, сокращают безработицу титульного населения. Ему теперь есть чем заняться. Во-вторых, находят дополнительный источник пополнения бюджета. 40% русскоязычных граждан – это же золотое дно. И своим добровольным помощникам режим обещает щедрые вознаграждения. Сребреников где-то тридцать.
От желающих отбоя нет. Работа сдельная, не пыльная. Особых навыков не требует. Пришел, подслушал, настучал. Если языковой общественник найдет больше нарушителей, чем его коллеги, он получит еще и солидную премию. Это как система сетевой торговли. Совестью. Лучший работник месяца. Доска почета. И – свободные уши! Что касается тех, кому заплатить проще, чем промолчать, одно утешение у них все-таки есть. В кои веки в этой стране к русскоязычным хоть кто-то будет прислушиваться.
